Идеология

Идеология

С момента создания Коминтерна и выделения Сталиным гигантских сумм на подготовку общественного мнения в интеллектуальных кругах Запада стала доминировать левая идеология. Я отнюдь не хочу сказать, что она родилась при Сталине, опять-таки вовсе нет. Первым «левым» в современном смысле слова на Западе был Жан-Жак Руссо, а первой левой революцией — Французская революция 1789 г.

Но никогда мы не видели такого тотального, масштабного наступления как на основы рынка, так и на обязанности государства, связанные с применением насилия для защиты прав и свобод своих граждан, как с 1920-х годов.

Никогда мы не видели такого очевидного игнорирования реальности, как со стороны «полезных идиотов», которые клеймили «буржуазный кровавый режим» за «нарушение прав трудящихся», и в то же время в упор не видели сталинского ГУЛАГа и Голодомора.

Во времена вьетнамской войны американские левые с упоением разоблачали «зверства американской военщины» во Вьетнаме и не видели, что упорядоченное, тотальное, возведенное в ранг стратегии зверство есть главное оружие вьетконговцев, с помощью которого они и добились победы. Во времена гонки вооружений «борцы за мир» требовали разоружения от западных стран, изумительным образом игнорируя тот факт, что на гербе противостоящего им «мирного СССР» изображен весь земной шар и что 90 % промышленности «мирного СССР» работают на производство вооружений.

Я понимаю, что не все леваки были платными агентами Коминтерна. Но понимаете, какая штука: в XIX в., когда коммунистов и социалистов было пруд пруди, а результатов социализма в глаза никто не видал, на другом конце политического спектра существовал мощный, оппонирующий им классический либерализм. А вот в XX веке, когда результаты социализма, хотя бы и за железным занавесом и за Берлинской стеной, бросались в глаза, как слон на улицах Лондона, — вдруг голоса левых всех сортов стали беспощадно забивать эфир на всех волнах, и даже само слово «либерализм» было украдено и стало обозначать левую идеологию, диаметрально противоположную Адаму Смиту и Джону Стюарту Миллю.

Ложь — это более выгодная стратегия для тоталитаризма, чем хвастовство. Это стало понятно уже тогда, когда Гитлер, построивший свою идеологию на хвастовстве, проиграл Сталину, строившему свою идеологию на лжи. Сталинский СССР готовился к войне, а говорил о мире. Уничтожил всякую свободу — а формально пользовался всеобщим избирательным правом.

Левые на Западе следовали примеру Сталина. Они боролись против свободного общества не иначе, как под предлогом «борьбы за мир» и «защиты прав человека». Американская ACLU , основанная коммунистом Роджером Балдуином и служившая, по словам генсека Компартии Америки Эрла Браудера, «приводным ремнем» для партии, позиционировала себя как борца за права человека и за Первую Поправку Конституции.

После распада СССР большинство этих «борцов за мир» и «борцов за права человека» остались без объекта, которого нужно защищать от «кровавого буржуазного режима».

Но «борцы за мир» быстро нашли новый объект защиты в лице исламских террористов, которые точно так же, как вьетконговцы или КПСС, считали не только дозволенным, но и необходимым лгать неверным и «вести джихад руками самих кяфиров»; они реально исповедовали тотальное, ничем не ограниченное насилие, а публично жаловались, что являются жертвами агрессора.

«Борьба за мир» из идеологии леваков превратилась в идеологию международной бюрократии, интуитивная цель которой очень проста: не дать национальному здоровому государству защитить себя и своих граждан от агрессии. Создать патовую ситуацию, при которой террористы, не сдерживаясь ничем, могут наносить удары, — в первую очередь по Израилю и США, — а ответный удар тут же запрещается во имя прав человека «наблюдателями, стоящими над схваткой».

Это катастрофическое отрицание права государства на защиту своих граждан даже ускорилось с распадом СССР, когда существование очевидного противника перестало мобилизовывать и западного избирателя, и западные правительства.

Эрозия происходит на наших глазах. В 1944 году никому не пришло бы в голову говорить: «Зачем высаживаться в Нормандии? Насилием насилие не исправишь, насилие приведет только к новым жертвам», в 1976 году никому бы не пришло в голову сказать: «Как израильские коммандос посмели перестрелять всех террористов? Мы не отрицаем, что они были террористы, но ведь над ними не было суда, и мы никогда не узнаем правды».

А вот сейчас, в 2012-м, фразы типа «Как посмели израильтяне проводить операцию «Литой свинец»? Насилием насилие не исправишь, насилие приведет только к новым жертвам», или: «Как посмели американцы застрелить безоружного бен Ладена на глазах его маленькой дочери? Мы не отрицаем, что он был террорист, но ведь суда над ним не было, и мы никогда не узнаем правды», — сейчас подобные фразы считаются признаком хорошего либерального тона.

Западная цивилизация не сможет долго существовать, если ее же собственная идеология будет отрицать за ней право на защиту.