СОВЕСТЬ НАЧАЛЬНИКА МУРа
СОВЕСТЬ НАЧАЛЬНИКА МУРа
— Они будут сидеть, — без обиняков заявил адвокату Точилина и Дианова дознаватель Волоколамского ОВД Фотин — тот самый, поднятый ночью с постели.
— Я пытался убедить дознавателя, что никакого состава преступления нет, что в деле масса несостыковок, — рассказывал мне адвокат Евгений Алхимов. — Но он посмотрел на меня, как на дурака: «Вы что же, не понимаете? Я получил команду и выполню ее любой ценой».
Лишь после похода к районному прокурору ситуация изменилась. Через трое суток и Дианов, и его пасынок вышли на свободу. На руках у них были заключения эксперта: адвокат-таки настоял на медосмотре подзащитных.
Встреча с начальником МУРа закончилась для Сергея Дианова черепно-мозговой травмой с явлениями сотрясения мозга 1-й степени и разрывом барабанной перепонки. Для Точилина — сотрясением мозга, гематомами затылочной области. Плюс — ворох синяков и кровоподтеков на каждого…
…Мы встретились с Диановым около Белорусского вокзала. Был уже вечер. Проносился мимо поток машин по Ленинградке, из-за забора кондитерской фабрики «Большевик» плыл сладкий, ванильный запах.
Хорошо помню, как сел я к нему в машину — тот самый злополучный «пассат» без кондиционеров. Правда, окна на этот раз были закрыты: на дворе стояла осень.
— Обидно, — говорил мне Дианов, и голос его предательски дрожал. — Даже если я в чем-то виноват, ну разобрался бы со мной по-мужски. А вот так — использовать власть, ставить на колени… Главное — ребенка избивать… Хуже иного бандита, честное слово…
— Почему же вы не дали ему сдачи, если он действительно начал драку первым? — допытывался я.
Дианов смущенно улыбался в ответ:
— Я ведь музыкант, балалаечник. Нас всю жизнь учили беречь пальцы… Да и не умею я драться.
Оказывается, у музыканта и начальника МУРа есть одна общая черта: им можно не уметь драться. Ведь мордовать закованных в наручники людей, которые не в силах тебе ответить, — это совсем не драка.
...История закончилась печально. После моих выступлений в газете прокуратура Центрального округа столицы возбудила уголовное дело за превышение должностных полномочий «сотрудниками ГУВД Москвы». Правда, выяснить, кто конкретно избивал Дианова и Точилина, следствие так и не сумело, хотя для этого требовалась самая малость: провести опознание.
Грешным делом я думаю теперь: а не наши ли «оборотни» ставили балалаечника с пасынком на колени, обещали «опустить» у параши? Это полностью в их стиле. Да и к Максимову питали они самые теплые чувства.
Но, увы, это теперь уже не проверишь, ибо Антон То-чилин служит сейчас в армии, на Кавказе, а Сергея Дианова нет больше в живых. Он умер в июле 2001-го от разрыва сердца, ровно через две недели после того, как приговорили его к 2 годам условно.
Стараниями Максимова параллельно с делом против «неизвестных» милиционеров прокуратура области возбудило дело другое: на этот раз уже против Дианова и Точилина. За хулиганство. И, не в пример первому, дело это было благополучно доведено до суда.
С допросов Дианов возвращался чернее тучи.
— Господи, — позвонил он мне как-то в сердцах. — Знал бы, чем всё закончится, слова бы дурного не сказал. Избили, поставили на колени, да и ладно…
Наверное, в какой-то момент он просто разуверился в жизни. Надломился. Разочаровался в справедливости, хотя до этого, когда дело против неизвестных милиционеров только появилось, радовался как мальчишка. А потом не выдержало сердце…
Уже после похорон я узнал: ровно за сутки до смерти ему домой позвонили. «Если не оставишь, падаль, Тимофеича в покое, — прокричал в трубку глухой голос, — мы тебя с твой сукой и щенком!..»
Полковника Максимова звали Евгением Тимофеевичем…
«Конечно, Максимова на похоронах не было, — писал я в июле 2001-го в некрологе. — Скорее всего, ондаже не знает, что Дианов умер. Он ведь не убивал его.
И тем не менее смерть Дианова полностью лежит на совести Максимова. Я уверен в этом абсолютно. Я не уверен в другом: а есть ли она вообще у начальника МУРа. Совесть…»
После этой заметки полковник Максимов не нашел ничего лучшего, как отправить подчиненных в больницу, дабы поднять историю болезни Дианова. Он хотел доказать, что балалаечник умер не от разрыва сердца и не по его вине…
…Иногда мне звонит вдова Дианова — Татьяна. Она уже давно не плачет в трубку, но всякий раз, когда я слышу ее голос, у меня сжимается сердце и становится мне стыдно и гадко. И тогда я понимаю, что не успокоюсь никогда, пока ходит спокойно по земле отставной полковник Максимов. Человек (хотя человек ли?), «крестный отец» милицейской бригады «оборотней».