Провокация преступлений с целью их раскрытия

Провокация преступлений с целью их раскрытия

По той же самой причине умственной неполноценности и трусости спецслужбы не решаются подойти к настоящим и не зависящим от спецслужб организациям, преступным для их страны. Ведь в чем в данном деле заключается работа спецслужбы? Ей сначала нужно внедриться в преступную организацию, т. е. найти в ней агента, который бы помог арестовать остальных ее членов с поличным. А это фанатики, причем, как мы видели в делах Азефа или Рабина, очень не глупые — такие, которые легко могут использовать для своих целей саму спецслужбу. Чтобы среди таких людей, готовых на смерть за свое дело, распропагандировать агента, нужен ум, а где его работник спецслужбы купит? Да ведь бывает, что и доводов для контрпропаганды объективно не существует. Ну что, предположим, нынешний работник ФСБ должен говорить агенту? Что, дескать, тот должен рисковать своей жизнью, чтобы захватившей власть в России камарилье было бы удобнее Россию грабить? С другой стороны, сама преступная организация следит за чистотой своих рядов, и ей ничего не стоит вычислить не только агента в своих рядах, но и захватить самого работника спецслужбы, пытающегося с агентом связаться. Допросить и отрезать ему голову. А нынешним работникам спецслужб не героическая смерть нужна, а большая пенсия. Именно поэтому мы и не слышали, чтобы хоть какая-нибудь спецслужба нынешних времен сумела бы внедрить свою агентуру в любую независимую террористическую организацию и таким путем ликвидировать ее. Это не времена НКВД.

По этим причинам спецслужбы вынуждены поступать чуть ли не стандартно — они сами создают преступные организации и потом либо их «раскрывают», либо время от времени провоцируют их на какие-либо действия. А потом либо арестовывают рядовых участников, ничего не подозревающих и примкнувших к провокаторам, либо стригут дивиденды, пугая общество этими действиями.

У нас в России примером такого подвига ФСБ является уже упомянутое дело Революционно-военного совета (РВС), которое в 2002 г. наконец дошло до суда аж через четыре года после ареста участников. Поскольку это первое в истории постсоветской России дело по разоблачению организации, поставившей себе целью вооруженный захват власти, то оно должно было бы привлечь внимание прессы. И последняя готова была описать подвиг ФСБ, но стеснительные герои невидимого фронта, опять-таки вопреки Конституции РФ, устроили над своими жертвами тайный суд. И, естественно, неспроста.

Лиц, вознамерившихся захватить вооруженным путем власть в России, оказалось целых 6 человек, которые вообще-то были членами легальной организации большевистского толка, выпускавшей свою газету и ведущую никаким законом не запрещенную пропаганду. После столь длительного ареста четверо из них «сознались», что взорвали памятник Николаю II в селе Тайнинском, заминировали памятник Петру I в Москве и газовую станцию, взрывы которых предотвратила наша доблестная ФСБ. В том, что эти четверо «сознались», ничего удивительного нет, поскольку, как говорит теория, в бесконтрольную спецслужбу должны поступать подлецы, и подлость ФСБ безмерна. Так, к примеру, арестовав чуть позже четверых практически юных женщин и обвинив их во взрыве мусорной урны у приемной ФСБ, они троих, не желавших «признаваться», перевели из изолятора ФСБ в изолятор к уголовницам и устроили там над ними издевательство, длившееся годами. Женщин избивали, одна из них, Лариса Романова, сидела с грудным ребенком, Татьяну Соколову, инвалида с детства, нуждающуюся в бессолевой диете и постоянном приеме лекарств, лишили передач и лекарств, в результате, потеряв в весе более 20 кг, эта хрупкая женщина была уже на грани смерти, что, впрочем, не входило в планы сотрудников ФСБ — ведь ей надо было еще предстать перед судом. Бандиты относятся к женщинам с большей жалостью, но то бандиты, а это работники спецслужбы, и не бандитам с ними соревноваться в подлости.

Так что в том, что из 6 членов РВС четверо «сознались» нет ничего удивительного. Вождя РВС И. Губкина, который явно не сознался бы и знал о ФСБ больше других, обвинили в убийстве, аж во Владивостоке, человека, которого, как доказало следствие, он не только никогда не знал, но никогда не имел и общих знакомых. Поэтому на суде по «делу РВС» Губкин не присутствовал. Единственный подсудимый, устоявший перед сотрудниками ФСБ, В. Белашев, погоды на суде не мог сделать ввиду четырех кающихся грешников. Казалось бы — чего бояться? Проводите открытый суд, чего вы прячетесь? И из зала суда поступили сведения, из которых стала понятна скромность ФСБ и прокуратуры.

Оказывается, «профессионалы» и «системные аналитики» ФСБ, добившись «признания» у четверых слабовольных, на радостях стащили в дело все, что по нему было собрано и ими, и милицией, чтобы дело было толстым и оправдывало зарплату за 4 года службы. В таком виде оно и попало в суд, т. е. для прочтения подсудимым и адвокатам. А при рассмотрении подшитых в дело документов оказалось, что ни одно из существенных вещественных доказательств не подтверждает признания кающихся членов РВС и они не способны объяснить почему.

Так, к примеру, хотя кающиеся и признались, что это они взорвали памятник Николаю II, но следы возле памятника, отпечатки пальцев и потожировые выделения на остатках взрывного устройства принадлежат другим людям. И свидетели видели других людей. Кающиеся подсудимые утверждают, что оставили автомашину на автостоянке и пошли минировать памятник, а видеопленка контрольной видеокамеры этой стоянки за это время их машины не зафиксировала. И т. д. и т. п. И то же по всем другим случаям. Четыре члена РВС каются, что минировали памятник Петру I и газовую станцию, но отпечатки пальцев, потожировые выделения на взрывных устройствах и следы на земле принадлежат не им. Они каются, что это их оружие найдено в тайнике, а отпечатки пальцев и потожировые выделения говорят, что оружие в тайник заложили совсем другие люди. И никого из этих таинственных «членов РВС», не известных даже кающимся «исполнителям», ФСБ и не пробовала искать. Почему?

Ответ аж кричит. Потому, что и памятник взорвала ФСБ, и минировала она, и оружие подбросила она — ее провокаторы, которых она скрыла, хотя по статье о соучастии они должны были сидеть на скамье подсудимых вместе или вместо кающихся магдалин РВС. То есть ФСБ сама совершила преступление, приписала его РВС и записала себе в актив его раскрытие, хотя ума оформить его как надо не хватило. Вот и пришлось судить тайно, чтобы общество не видело, как судья отказывает адвокатам в вызове свидетелей, как игнорирует их доводы о несоответствии улик версии следствия. (Заметим, что пока ФСБ героически боролась с Соколовым и РВС, британский разведчик Томлисон приехал в Москву, съездил в Зеленоград на квартиру уже перебежавшего в Англию Симакова и изъял оттуда документацию по результатам запусков СССР баллистических ракет за 20 лет — добычу, которую ни МИ-6, ни ЦРУ и не мечтали когда-либо достать. Симаков, выезжая в Англию самостоятельно, побоялся ее везти через таможню, а у «профессионалов» ФСБ не хватило ума обыскать квартиру перебежчика, хотя квартиру Соколова они обыскивали 17 раз! А в МИДе России в это время работали и сбегали, закончив труды, десятки шпионов, о которых ФСБ просто молчала. 18 октября 2000 г. сбежал первый секретарь постпредства в ООН Третьяков, а 17 января 2001 г. прямо из Москвы с женой и сыном сбежал Потапов, о котором «МК» пишет: «Никогда за всю историю Штаты не имели еще агента такого ранга…»[29])

Но фабриковать дело проще, и таких случаев столько, что провокацию можно считать единственным доступным умственному развитию и подлости спецслужб способом работы. Один из недавно уволившихся работников ФСБ так охарактеризовал своих бывших коллег:

«Отделы и подразделения плодятся как грибы после дождя, при этом взаимодействие их приближается к нулю.

Конечно, все это сказывается и на уровне профессионализма. Сегодня в любом управлении можно по пальцам перечесть спецов, знающих, что такое настоящая оперативная работа. Взамен этого идет вал топорных и откровенно бездарных „акций“.

В одном из управлений стал притчей во языцех случай, когда в недавние времена поиска террористов-взрывников некий отдел стал разрабатывать некого московского чеченца, который подозревался в симпатиях и помощи боевикам. Не было придумано ничего лучше, чем через подведенного агента попытаться спровоцировать чеченца на… подготовку теракта. Ему даже посулили деньги за него. В конце концов, тот „повелся“. Было изготовлено настоящее (ведь потом его будет проверять экспертиза!) взрывное устройство, передано „террористу“ — и тот с ним отправился в один из многолюдных универмагов, около которого его, по замыслу, должны были задержать. И здесь, по дороге, его умудрились потерять…

Надо ли говорить, в каком состоянии находились в последующие часы горе-„опера“.

Москвичей от смерти спасла простая случайность. Чеченца задержал обычный милицейский патруль, обыскал, обнаружил устройство и доставил „террориста“ в милицию…

Пришлось, скрепя сердце, отдавать „лавры“ ментам…»[30]

Вы скажете: стоит ли верить этому анониму? А как не верить, если это обычнейшая практика спецслужб?

Вот что сообщает, к примеру, уже упомянутый нами фон Бюлов о первой диверсии во Всемирном торговом центре в Нью-Йорке в 1993 году, когда 6 человек были убиты и сотни ранены:

«Во главе банды был создатель бомбы, бывший египетский офицер. Он собрал несколько мусульман для теракта. Они были ввезены в страну с помощью ЦРУ, несмотря на запрет государственного департамента на их въезд. В это же время руководитель банды был информатором ФБР. И он пошел на сделку с властями: в последнюю минуту опасный взрывной материал должен был быть заменен на безопасный порошок, но ФБР отменило свой план, и бомба взорвалась, так сказать, с ведома ФБР. Официальная версия для этого случая была быстро найдена: преступниками оказались злобные мусульмане».[31]

Вот вам случай, один к одному повторяющий подвиг ФСБ. Правда, с одним отличием: египетский офицер не хотел взрывать ВТЦ, он хотел попугать американцев, но ФБР его обмануло, уверив, что в бомбе вместо взрывчатки безопасный порошок.

И все это старо как мир. 1903 год. А. Богданович записывает в дневнике:

«24 октября. Бывший агент тайной полиции Феофанов рассказывал сегодня, что охрана у нас поставлена из рук вон плохо. Начальники охранного учреждения сами, чтобы выслужиться перед начальством, устраивают тайные типографии, чтобы их затем якобы открыть и получить награду. Так поступили полковник Кременецкий, его помощник Модль и Коттен».[32]