ИЗ ОЧЕНЬ КОРОТКИХ РАССКАЗОВ

ИЗ ОЧЕНЬ КОРОТКИХ РАССКАЗОВ

На самаркандском базаре, печально глядя на меня, старик протянул помидор и сказал:

— Чего такая худая? Возьми, твоя крови мало. Жить много надо.

Поблагодарив, я взяла помидор, радостно обвела взглядом горы дынь, арбузов, персиков и поняла, что вот такой же щедрой рукой ты, еще мне незнакомый, но уже мой прекрасный, мой лучший, мой будущий, протянешь когда-нибудь яркую, как помидор, камелию и скажешь:

— На этом свете жить надо, а не существовать.

— Помнишь, — заговорила она после долгого молчания, — как хорошо было в тот вечер… Тепло, падали листья, шумели деревья, дремали на клумбах астры. Я впервые положила тебе голову на плечо.

— Где это было? — спросил он.

— Около консерватории.

— А, это около забора?

Ну, останешься ли с мужчиной, который, просеивая красоту, охотно преувеличивает худое и спешно уменьшает добро?

— Вот это да! — восхитилась я, впервые увидев чудесного малыша, сына моей гостьи. — У ребенка губы бантиком. Это такая редкость. Сними его быстрее на камеру. Пока мальчик не вырос и не переменился.

Художники Средневековья обожали писать на своих картинах детей именно в этом возрасте, когда у них губы — домиком. Очарованье таких малышей на старых европейских полотнах даже через века радует уже сотни поколений.

Лицо молодой женщины вдруг стало злым, каким-то скошенным от неожиданно вспыхнувшей ярости.

— Это каково мне как матери слышать, что когда мой ребенок вырастет, будет некрасивым!

— Но я не говорила этого…

— Мы сами слышали! Что вы еще можете сказать?

Не с каждым человеком дано общаться. Люди иногда мгновенно опустят тебя до уровня своих очень коротких познаний. Скомкают и уничтожат тебя собственным невежеством. Как от этого уберечься?

— Замолчи! — громко крикнул муж и взмахнул над головой жены рукой.

Испуганно замолчали дети. Притихли стены. Замолчала квартира. В доме пропало слово. И навсегда исчезла любовь.

«Я глажу ее руку, а женщина в это время рассказывает о своих прошлых обидах, и я как будто глажу ее по рубцам».

— Я же ее любил, понимаешь, любил, — охотно рассказывал мужчина о своей умершей жене.

Женщина слушала его и печально думала о том, что он, наверное, полюбит и ее лишь после того, как они расстанутся… не на год, не на десять лет… Когда и она уйдет от него навсегда. К далеким пространствам Вселенной.

— Устала, — сказала хозяйка дома художнику. — Устала каждый раз умирать от одиночества в чужих городах, в разных гостиницах, на чужих перекрестках. Встретишь человека, потянешься к нему, много ему дашь, а он… улетает! И даже не махнет рукой на прощанье.

— Ну, что ж, — ответил художник и предложил: — Хочешь услышать притчу?

Она налила ему стакан чаю. Гость присел за стол и начал говорить:

— Шел Христос по храму. За ним — толпы людей. Все жадно ловили каждую его проповедь. Ближе всех пробралась к Христу слепая, больная проказой женщина. С благодарностью за его теплое слово она дотронулась до одежд говорившего. И… прозрела. Выздоровела. Зато Христос тут же сник, обмяк… Почему? Его сила, его благостное добро ушло на исцеление больной.

— А дальше? В чем мое исцеление? — спросила женщина.

— Дальше речь о тебе. Вся сила твоя ушла на то, чтобы лечить прокаженных. Твое назначение лечить… и умирать. Как цветок осенью. Каждый раз умирать. И с первым теплым лучом возрождаться. Для любви, которой надо все-таки дождаться. А улетели из твоей жизни те, кто тебя не любил. Радуйся! Выздоравливай!..

И жди.

Данный текст является ознакомительным фрагментом.