Забыли про Афганистан

Забыли про Афганистан

Крайне негативным последствием одностороннего решения по Ираку является тот факт, что американская операция в этой стране отвлекла внимание от необходимости объединения усилий мирового сообщества для борьбы с международным терроризмом. Произошло несомненное снижение интереса к антитеррористической операции в Афганистане. А там события стали развиваться совсем не по тому сценарию, который США начали осуществлять в 2001 году при широкой поддержке со стороны преобладающего большинства государств.

Прежде всего, не удалось нейтрализовать руководителя «Аль-Каиды» бен Ладена[20]. Судя по многочисленным публикациям, он скрывается в зоне пуштунских племен в приграничном районе Афганистана с Пакистаном, главным союзником США в антитеррористической операции (так назвал его президент Дж. Буш). Там же, очевидно, базируется и глава свергнутого режима «Талибан» мулла Мухаммад Омар. Периодически подаются голоса, призывающие всех не на жизнь, а на смерть бороться против иностранных войск в Афганистане. Однако ни пакистанская армия, ни вооруженные силы коалиции, возглавляемой США, не совершают рейды на эту территорию с целью захватить или ликвидировать бен Ладена, Омара и им подобных. Не думаю, что такая уж неразрешимая задача, в первую очередь для пакистанской военной разведки, обнаружить более точное месторасположение главарей террористов. Так почему этого не происходит? Создается впечатление, что захват бен Ладена перестал быть сверхзадачей для США, как провозглашалось в начале операции в Афганистане. Эта тема ушла и из выступлений американских руководителей – ее вытеснили «более актуальные» темы обустройства послевоенного Ирака или поиски следующих за Ираком целей для удара.

Немаловажное значение приобрело и отвлечение финансовых средств, необходимых для антитеррористической деятельности. В американской прессе фигурирует цифра затрат на операцию в Ираке – 50 млрд долларов за каждые три месяца.

Между тем проявляются признаки того, что движение «Талибан» не сломлено и ставит своей целью возвращение свергнутого режима. Мулла Омар даже назначил «Совет руководителей Афганистана», куда вошли десять наиболее преданных движению «Талибан» полевых командиров – ветеранов войны против СССР в 1979–1989 годах. Постоянно происходят вооруженные столкновения талибов или близких им групп с частями «антитеррористической коалиции». Лидер Исламской партии, бывший премьер-министр Гульбеддин Хекматьяр выступил против правительства Хамида Карзая и примкнул к вооруженной борьбе талибов. Произошла перегруппировка сил талибов, и партизанские действия приобрели активный характер. Совершаются атаки на небольшие уездные города, захваты заложников, рейды вблизи Кабула. Правительство Карзая практически не контролирует ситуацию в провинциях. В стране хозяйничает разруха, обостряются социальные проблемы, происходит ухудшение криминогенной обстановки.

Не изменила ситуацию к лучшему и линия X. Карзая, не иначе как согласованная с Вашингтоном, на вовлечение «умеренных талибов» в различные органы власти: несколько известных талибов, числящихся в санкционном списке Совета Безопасности ООН, были назначены указом президента Карзая в верхнюю палату парламента, вошли в число депутатов нижней палаты, один из них получил должность губернатора провинции Урузгон. Заигрывание с талибами еще больше накалило внутриполитическую ситуацию в Афганистане, усилились противоречия в высших эшелонах власти, включая парламент и правительство.

Заигравшийся с талибами, X. Карзай даже потребовал, чтобы США представили «календарный план» поэтапного вывода коалиционных сил из Афганистана. Он прямо пригрозил, что в случае отказа оставляет за собой право договориться с «Талибаном» «об установлении мира и безопасности». Стало известно, что афганское правительство начало конфиденциальные переговоры с руководством «Талибана» о прекращении огня. Если даже будет достигнут положительный результат на этих переговорах, он будет носить, скорее всего, временный характер. Слишком глубоки противоречия, с одной стороны, между талибами и кабульским режимом и, с другой стороны, между талибами-пушту-нами и населением северной части страны – таджиками, узбеками, хозарейцами, так или иначе ныне поддерживающими режим.

Общая нестабильность усугубляется резким увеличением производства наркотиков. Из Афганистана поступает 93 процента потребляемого в мире опиума. Особую опасность вызывает тот факт, что в производство опийного мака все больше втягиваются широкие слои крестьянства, и они вовсе не намерены отказываться от своих заработков. Между тем 75 процентов афганского опия производится на территориях, контролируемых талибами, которые собирают «дань» с крестьян, сами производят героин, а часть доходов от наркобизнеса направляется боевикам «Аль-Каиды».

27 июля 2008 года газета «Нью-Йорк тайме» поместила статью Томаса Швейча, до июня служившего координатором Государственного департамента США по антинаркотической деятельности и судебной реформе в

Афганистане. По его наблюдениям, наркобизнес проник на самый верх афганской власти. Швейч обвинил премьер-министра Карзая в том, что тот остерегается вести борьбу с наркобаронами в политических целях. И не только в политических. Как пишет Швейч, «…друзья Карзая становятся богаче и богаче от наркоторговли». Он обвинил также НАТО и ряд американских генералов в том, что они не проявляют готовности включиться в антинаркотическую борьбу, мотивируя это тем, что уничтожение урожая мака «усилит поддержку «Талибана» со стороны племен». По словам Швейча, производство наркотиков взлетело до небес после возглавляемой США интервенции в Афганистане. Только с 2003 по 2007 год поля под маком выросли в два раза[21].

Очень медленно идет процесс создания новой афганской армии. Полевые командиры не спешат отказываться от своих вооруженных формирований. Большинство из них вообще не подчиняются правительству Карзая.

Далеки от решения проблемы полиэтнического характера. Организованные, в том числе и в военном отношении, таджики, узбеки и хозарейцы, которые сыграли решающую роль в свержении режима «Талибан», требуют правового закрепления роли своих представителей во всех властных структурах. В свою очередь, пуштуны стремятся восстановить свое привилегированное положение. Первые призывают к возрождению Афганистана на федеральной базе, вторые выступают за унитарное государство.

Можно прийти к общему выводу: правящий режим в Афганистане неустойчив. А это может привести к знакомой ситуации 1996 года, когда талибы триумфальным маршем прошли по Афганистану. Этому мешают 11,5 тысячи иностранных солдат. Но ведь они когда-нибудь уйдут. В результате возникает законный вопрос: может ли Афганистан снова превратиться в базу международного терроризма, в то время как Вашингтон под лозунгом антитеррористической борьбы занят событиями в Ираке, спровоцированными самой же операцией США?

* * *

Таковы плачевные итоги практического применения доктрины унилатерализма, изобретенной американскими неоконсерваторами. «Неадекватность неоконсерватизма в качестве основного принципа политики не нуждается в доказательствах: проведен эксперимент, и его результаты налицо. Если бы врач ставил неправильные диагнозы так же регулярно, как неоконсерваторы неверно толковали события мировой политики, то его услугами пользовались бы только пациенты, желающие умереть»[22]. Эти слова принадлежат американскому ученому, профессору Стивену Уолту. Я полностью с ним согласен.

После возникновения иракского тупика, в который завела США политика унилатерализма, и в результате промежуточных выборов в конгресс, когда демократы получили большинство в его нижней и верхней палатах, Буш вынужден был убрать многих неоконсерваторов с государственных постов. Некоторые тихо покинули государственную службу чуть раньше своего покровителя, министра обороны Рамсфельда. К таким «тихоушедшим» принадлежал Пол Вулфовиц. А отставке Дугласа Фейса предшествовал скандал, в результате которого ему пришлось отбиваться от обвинений в подтасовке разведданных с целью втянуть США в войну с Ираком.

Но вытеснение видных неоконсерваторов из аппарата не означало окончания их влияния на Белый дом и его политику в период президентства Буша-младшего. Они оставались важной составляющей сил, которые определяли политические и идеологические подходы американского руководства к тем или иным международным событиям, в полной мере сохранили свои позиции в СМИ.