Андрей РУДАЛЁВ У МЕНЯ ЭТА КНИГА ЕСТЬ!

Андрей РУДАЛЁВ У МЕНЯ ЭТА КНИГА ЕСТЬ!

Как-то по детству была такая забава: шарахались с корешами по городу и соревновались кто и что из продуктового стырит. Чаще всего в качестве трофеев были булочки-веснушки с изюмом, бублики, коробки спичек. Но забава требовала разнообразия и остроты ощущениий, да и дух соревновательности к этому провоцировал. Поэтому наша нелегальная "продуктовая корзина" пополнялась пол-литровыми бутылками лимонада да пакетом шоколадных конфет типа "Каракум". Ну, это уж совсем большая удача была.

Стал взрослее, но с книгами такой "роман" не сложился. Хотя знал, что из библиотек активно тащат и вроде как не зазорно, негласно за воровство не почиталось. Вот утянул как-то из книжного томик Декарта. Взял неуклюже, нервно, потом забежал за угол и стал ждать там товарищей. Было стыдно, неуютно, но оправдывало то, что первый том двухтомника уже был приобретён, а со вторым надо было выбирать: или он или пачка сосисок. В тот момент мы с однокурсниками проходили воинские сборы в Архангельске и сосиски были более чем актуальны... Тогда я выбрал сосиски, умыкнул пухлый томик Декарта и эпизод этот запомнился.

Но вот в библиотеках так не складывалось. Хотя и всё к этому шло. В моем Северодвинске только открылся филиал педвуза, литературы напересчёт, часто один-два экземпляра на факультет. Безумная интрига книжных поисков и разысканий...

В библиотеках тогда царствовало самообслуживание. Шастаешь среди полок, изучаешь корешки, обоняешь их запах. Многие соблазняли, знал, что в магазине не купить, а тут сунул под ремень и уже практически одно целое... Устоял, как, сам не знаю, хотя вру, был один грешок: на первом курсе поживился тоненькой брошюркой "Анализ поэтического произведения". Тогда как раз препарировали стихи, разбирал стихотворение Маяковского и это сочетание из трех слов имело особое, практически мистическое значение. Вот на этом, собственно, и закончилась карьера книжного клептомана. Может быть время уже было не то, редкие интересные книги драгоценными жемчужинами появлялись на книжных прилавках. Фонды библиотек не пополнялись, а культ новинки в начале 90-х был очень силён, многое тогда открывалось вновь, и это надо было ухватить.

В 80-е было все иначе. Была особая субкультура "книгочеев", которая паслась у библиотек. Мой друг в начале десятилетия учился в Омске на филфаке и эту тенденцию застал и отлично освоил, по крайней мере, целая стена его общажной комнаты была заставлена библиотечными трофеями.

Так собирались хорошие библиотеки от антички до наших дней. Например, полностью подбиралась заветная серия "Библиотека литературы США". В этом собрании не было случайных книг.

Сейчас, распивая коньяк в его машине, мы периодически обсуждаем это. Ему нравится вспоминать про то богатство, которое собиралось на грани и при этом с большим выхлопом адреналина. Едва ли эту страсть можно обозвать воровством. Если бы эти томики продавались в книжных... Но книжный дефицит был одним из самых свирепых.

Уверяет, что ни разу не ловили. Но там уж надо быть полным лопухом!.. Обыскивать никто не станет, а в лабиринтах стеллажей всегда можно было затеряться, чтобы получше пристроить новый трофей. Не мародерствовали. Брали то, что действительно хотелось иметь в своем собрании, а вовсе не для интерьера. Из двух одинаковых книг выбирали ту, что похуже. Зачитанная более ценилась. Воспринималась практически намоленной. Потом её лечили, сдавали в переплёт, приводили в божеский вид. В переплёты шли и толстые журналы. Иногда целиком, иногда из них делались интересные подборки, который живы до сих пор.

Были и просто чудесные обретения. Как-то проходя мимо, случайно заглянул на витрину обыкновенного киоска "Союзпечати", а там синенький томик "малых сочинений" Льва Карсавина! Как он туда попал, для меня до сих пор загадка. Может быть, для того, чтобы мне прочитать "Noctes Petropolitanae"?..

Денег всегда было в обрез, но жажда обрести, почувствовать запах, тяжесть в руках, твёрдость обложки, с карандашом двигаться по заветным строчкам, делать выписки, была крайне сильна. Да и просто похвастаться, как один из наших преподавателей после долгого рассказа и презентации какого-либо философического труда, обычно доставал томик из дипломата и с улыбкой безмерного счастья говорил: у меня эта книга есть!