Пожинатели «Лавров»

Пожинатели «Лавров»

Участие в мероприятии поэтическом - личное дело поэта. Пришёл (приехал, прилетел) на вечер или фестиваль. Выступил. Других посмотрел и себя показал. Премию получил (не получил – обнесли). Обиделся, перебежал в другую тусовку. Нормальный сегодняшний литературный процесс. Суетливый, бестолковый, но местами даже прибыльный.

Участие в мероприятии политическом – тоже личный выбор. Поэта под дулом пистолета никто не гонит на митинг или в ополчение. Но всё чаще эти аспекты – поэзия и политика – совпадают. Вот пригласили поэта на фестиваль "Киевские лавры". Поэтическое это мероприятие или политическое? Уже по ситуации – явно второе. А если в рамках фестиваля один из двух семинаров посвящён влиянию евромайдана на украинскую литературу? А если в журнале «Шо», под эгидой которого этот фестиваль проводится, публикуются сочинения вот такого рода:

Ты не стоял неделями на ледяном майдане,

а разлагался заживо, корни пустив в диване,

олимпиадой тешил рецепторы недалёкие,

снегом её искусственным горло забив и лёгкие.

Тебе твои паханы по самое сердце вдули,

которое ты ни разу не подставлял под пули.

В сны твои не ломились кубометры огня и дыма –

что ж, ковыряй своей вилкой червивую мякоть Крыма.

                                                                                 (Игорь БЕЛОВ)

А если поэтическая рубрика прямо предваряется уведомлением, что здесь «будут публиковаться стихи о революции на майдане? И далее: «[?]Украина была втянута сепаратистами всех мастей в борьбу (а по сути – в войну) за собственную целостность и независимость».

Тогда всё же примем допущение, что на «Лавры» съехались поэты, понимающие, что участвуют в большой политике, и заведомо выбравшие в ней сторону.

Что это меняет? Да практически всё. Один из идеологов майданной литературы критик Ю. Володарский говорит в интервью радио «Свобода»: «У нынешних «Киевских лавров» тема – «Социальная поэзия». Это вполне логично, она сама напрашивалась. К сожалению, приедет меньше российских поэтов, чем хотелось бы, и это связано со всевозможными трудностями, в частности с трудностью пересечения российско-украинской границы». Но если существуют «трудности» при пересечении границы, ещё вчера прозрачной, значит, это связано с дискриминацией, нарушением прав человека и ограничением того набора «европейских ценностей», ради которого якобы затевался киевский майдан. Одним запрещено навестить (или похоронить) родственников, другим – «зелёная улица». По какому признаку? А по признаку политического выбора.

Ни Володарского, ни других «лаврощипов» это нимало не смущает: «Тем не менее по своей представительности фестиваль вряд ли существенно уступает предыдущим годам». Кто же из корифеев пера почтил присутствием «наиболее масштабное и авторитетное литературное событие на постсоветском пространстве»? Граждан Украины не перечисляем – с ними всё более-менее понятно. Правда, из Донецка и Луганска на фестивале никто почему-то замечен не был. А как же «едина краина»? Из Одессы, где до сих пор не выветрился запах жжёного человеческого мяса, прибыла чета Херсонских. Но это тоже из разряда «и снова здравствуйте».

Но какие мэтры российской словесности согласились принять участие в мероприятии, проводимом в государстве, ведущем войну против собственного народа? Может, киевлянка Ю. Мориц пробралась сквозь кордоны? Или харьковчанин Ю. Милославский почтил присутствием? Да, они по другую сторону баррикад. Но вот бы и поспорили на поэтическом ристалище. А может, на фестивале хоть словом помянули уроженца Славянска Б. Слуцкого? Поэта социальнее просто не отыскать. Куда там – Слуцкий же, как и Мориц, пламенный антифашист!

Короче, кто же всё-таки пробрался через границу собственной совести? Калининградца И. Белова мы уже назвали. Из москвичей – всегдашние М. Галина и А. Штыпель. Этим хоть трава не расти – лишь бы проездиться на халяву. Делегацию нью-йоркских поэтов представляли неизменные А. Цветков, Б. Кенжеев и А. Грицман. Этим тоже дома не сидится – кому они интересны в округе Колумбия? Что-то не сильно впечатляет состав участников, правда? Но, как говорится, кого позвали, тем и радуйтесь. Грицман радостно описал впечатления: «В это время года в Киеве всё цветёт, хотя в этом году было холодновато. Кафе и клубы открыты, столики на улице, девушки столь же загадочны и опасны…» Идиллия, да и только! Но от политики, особенно когда заказ получен, никуда не уйдёшь. И поэт не ударил лицом в майданную грязь: «В этот раз я ощутил в городе что-то, что почувствовал много лет назад в Праге 1968 года». Жаль только, Грицман не удосужился расшифровать содержательную часть своих чувств.

В 42-м году в оккупированном городе футболисты киевского «Динамо» ценой своей жизни обыграли сборную вооружённых сил Германии. Неизвестно, остались бы они живы, если бы поддались фашистам. Предположим, «отделались» бы концлагерем. Но тогда «матч смерти» не вошёл бы в историю. Была ли та победа спортивной или политической? Такой вопрос даже не возникает. Динамовцы превратили футбол в мощное оружие. Они выигрывали, зная, что идут на смерть.

Благополучные стихотворцы приехали в неблагополучную столицу страны, переживающей трагедию разлома. Но на кромке этого страшного, кровавого разлома они отнюдь не молятся «за тех и за других». Только «за тех». Других, «колорадов» и «ватников», для них просто не существует. Но проблема в том, что свои кучерявые вирши они пишут на русском языке. А за право говорить на этом языке гибнут дети Краматорска и Славянска. Никто не требует от сегодняшних литераторов «полной гибели всерьёз». Но за сделанный выбор рано или поздно спросят. Нет, не в «подвалах ЧК», Боже упаси. Русская поэзия и спросит. Ответ предопределён. Лаврами увенчаны не будут.

Денис ЗУЕВ

Теги: литературный процесс