ГЕРОИ ИЛИ ПЕШКИ?

ГЕРОИ ИЛИ ПЕШКИ?

Николай Анисин

26 августа 2002 0

35(458)

Date: 27-08-2002

Author: Николай Анисин

ГЕРОИ ИЛИ ПЕШКИ?

Они, высшие чины СССР — имели огромные властные полномочия, но не имели подконтрольной им прессы. Ею управляли те, кто давно в уме поставил на них крест. И с девяностого года почти все главные СМИ изгалялись над ними. Изгалялись толково и искусно, создавая им репутацию туповатых и не радеющих о народном благе сановников, которые озабочены лишь сохранением собственных постов и прилагающихся к ним привилегий.

Их били через прессу, а они не защищались и не нападали. И никто из них ни словом, ни деянием к августу 1991-го не снискал в народе широких симпатий — ни вице-президент Янаев, ни премьер Павлов, ни секретарь Совета безопасности Бакланов, ни руководители силовых ведомств Крючков, Язов и Пуго.

Покончить с разрушительной для страны политикой Горбачева они решились, будучи морально разгромленными. Создание ими Государственного комитета по чрезвычайному положению популярности им не прибавило — массовых демонстраций в поддержку ГКЧП нигде не случилось. Дрогнув от криков толпы лавочников у Дома Советов и позорно сдавшись на милость президента и парламента РСФСР, они, казалось бы, окончательно политически себя похоронили. Но произошло удивительное.

Как только их бросили в тюрьму и пресса победителей наклеила им ярлык коммунистическо-фашистской клики, очень многие наши граждане вдруг стали размышлять примерно так: члены ГКЧП рисковали, запирая в Форосе всем опостылевшего Горбачева, рисковали ради чего? У них вдоволь было власти и благ и они не менее безбедно бы жили, тихо-мирно уйдя в отставку. Значит, учреждая ГКЧП, его члены не о себе заботились, значит они на самом деле хотели навести порядок и избавить страну от безобразий, которые натворил Горбачев.

Поскольку безобразий в советской экономике и политике после августовских событий не убавилось, а прибавилось, в глазах великого множества людей , которым все туже приходилось затягивать пояса, попытка введения чрезвычайного положения начинала выглядеть всё привлекательнее: победил бы ГКЧП, приструнил бы главных воров, растаскивающих бюджетные деньги, истребил бы махинации на биржах, в коммерческих банках и в совместных советско-иностранных предприятиях, авось бы жизнь поменялась к лучшему. Когда же в декабре 1991-го правители трех самых крупных республик с попустительства союзного президента Горбачева подписали в Беловежской пуще смертный приговор СССР, то миллионы людей на одной шестой суши уже не сожалели, а горевали о том, что члены ГКЧП не взяли верх: они же гарантировали сохранить единое великое государство, они бы не допустили разделения братских народов и семей по национальным закуткам. Но самый крупный куш народных симпатий к себе сидевшие в тюрьме члены ГКЧП сорвали в следующем 1992-м году — после того, как Ельцин и его мальчики-министры запустили так называемые реформы шоковой терапии.

Шокировали они страну прежде всего своим цинизмом. То есть тем, что беззастенчиво ввергли в нищету большинство и любыми способами позволили обогащаться приближенному к власти меньшинству. Этому меньшинству разрешалось всё: задирайте цены без конца и краю, заглатывайте задарма торговлю и сервис, берите и не возвращайте госкредиты, тащите импорт, а в таможне вместо пошлин фиг оставляйте, от выплаты налогов государству уклоняйтесь, а зарплату работникам выдавайте какую хотите и когда вздумается. Оголодите народ окончательно — не страшно: первоначальное накопление капитала и построение капитализма требует жертв.

Такой цинизм новой демократической власти не мог не заставить обнищавшее большинство все чаще и чаще вспоминать тех, кого в прессе именовали коммунистическо-фашистской кликой — членов ГКЧП: они предугадали истинное лицо Ельцина, Горбачева и их окружения, они предвидели их не декларируемые, а настоящие планы — насадить в стране дикий капитализм, они отважились сорвать эти планы через введение режима чрезвычайного положения и теперь за попытку воспрепятствовать воцарению вопиющей социальной несправедливости они томятся в тюрьме.

Произведя шок в обществе, реформы Ельцина-Гайдара породили и ожесточенное им сопротивление. В Москве забушевали огромные яростно антиельцинские митинги, полную непримиримость к власти стала демонстрировать и большая часть депутатов Верховного Совета. На митингах нередко сразу после лозунга "Банду Ельцина — под суд!" гремело: "Свободу членам ГКЧП!". Это же требование не раз звучало и с трибуны парламента. Оппозиция сделала ГКЧП своего рода символом сопротивления режиму Ельцина и чем дольше бывшие советские руководители сидели в тюрьме, тем ярче становился их ореол героев-мучеников.

В январе 1993-го все обвиняемые по делу ГКЧП были выпущены из "Матросской тишины" под подписку о невыезде и некоторые из них стали появляться на публике. На вечерах оппозиции их встречали овациями. В этих овациях была не только дань уважения благородным замыслам ГКЧП, но и надежда на то, что его члены с их известностью, с их созданными режимом Ельцина героическими образами и, наконец, с их связями в номенклатурных кругах значительно усилят потенциал оппозиции. Но этого, увы, не произошло. Вице-президент Янаев, возглавлявший в свое время советские профсоюзы, не встал в ряды "Трудовой России" рядом с Анпиловым. Премьер Павлов не вступил в Российский общенародный союз депутатов Бабурина и Павлова. Министр обороны маршал Язов не сменил в "Союзе офицеров" подполковника Терехова.

Члены ГКЧП по сути никак себя не проявили в политике ни до, ни после расстрела Верховного Совета. Обстоятельства превратили их в героев сопротивления, но они быть таковыми или не пожелали, или не сумели.

Кровавая расправа власти с оппозицией в октябре 1993-го положило начало новому видению ГКЧП. Ельцин, дабы остаться у власти, решился на пальбу из танков, а члены Госкомитета по чрезвычайному положению ради спасения империи и сохранения благополучия народа даже из пистолета выстрелить не приказали. Почему? Вопрос этот тогда засел в головах многих и ответ на него полностью не ясен до сих пор. Но одно ныне совершенно очевидно: члены ГКЧП не были свободны в своих действиях.

На холодную войну с СССР Запад затратил несметные миллиарды долларов, и вся перестройка при Горбачеве развивалась по его сценарию. Горбачев свое дело сделал — довел страну до кризиса. Но добить ее и расчленить ему было не по силам — не позволяла действующая партийно-государственная система власти.

Поэтому прежде всего надо было сломать эту систему. Как? Через создание параллельного Кремлю центра власти в Доме Советов РСФСР. Такой центр был создан и, чтобы разрушить прежнюю систему власти, необходима была некая провокация с ее стороны. Например, незаконная изоляция Горбачева.

Конфликт ГКЧП с Ельциным и Верховным Советом РСФСР — это театральная постановка с танками в Москве в виде декораций. Не было никакого конфликта, а была спланированная передача власти от одного центра другому. И те деятели в ГКЧП, которые имели право отдать приказ на применение силы, лишь исполняли, как Горбачев и Ельцин, волю мировых финансовых центров. И потому томились в казармах подразделения спецназа, способные сметать дивизии головорезов. И потому беспечно бесновалась у Дома Советов толпа лавочников и очкариков. И потому спокойно игрался с автоматом перед телекамерами шепелявый Растропович. Слов нет: кто-то из членов ГКЧП, наверное, искренне желал блага стране и действительно хотел ввести чрезвычайное положение. Но в результате все входившие в комитет оказались просто пешками. И таковыми, вероятно, они останутся в истории.