Андрей Новиков ТЕЛО И ЖЕСТ ФИЛОСОФИИ О связи философии с литературной традицией

Андрей Новиков ТЕЛО И ЖЕСТ ФИЛОСОФИИ О связи философии с литературной традицией

Каждая философия так же предполагает свой язык, как и каждый язык - свою философию.

Философы не изобретают "свой язык". Напротив: это языки создают свои философии, да и своих философов тоже. Я всё время вспоминаю божественное определение Бродского: не язык орудие поэта, а поэт - орудие языка (почти по Пушкину: "глаголом жги сердца людей").

Любой философии, прежде чем говорить как философ, нужен некий набор слов, которые создаются до этой философии. Таким образом, философствование возможно только в литературно развитых языках: этим объясняется тот факт, что в Греции, прежде чем появились Сократ или Гераклит, появился Гомер. Немецкой философии также предшествовала очень длительная языковая практика - правда, связанная в основном с научными языками и теологией.

Во Франции философия Монтеня, Ларошфуко, Дидро, Лабрюйера, Руссо, Вольтера, Монтескьё непосредственно выросла из литературного резонёрствования.

Наконец, в России мы видим, что русские философы (Чаадаев, Соловьёв, Бердяев) возникли целиком из литературы; это были скорее "философствующие литераторы", и именно с их литературной одарённостью и связаны феномены их философствующих учений.

Есть некий миф о том, будто бы философия имеет "свой язык", лежащий вне времени и пространства. Напротив, все философии и всех философов мы тщательно делим по национальному и временному признаку. Это ещё одно свидетельство того, что философия тесно связана с литературными традициями тех стран и народов, в которых она появляется. Лучи небесных истин по-разному преломляются в различных окнах.

Свет существует только тогда, когда есть зеркала, способные его отразить. Света, которого ничто не отражает, не существует. Также не существует "языка философии", оторванного от литературных языков. Философия по определению есть что-то имманентное (любая философия - это "служанка религии" или трансцендентных истин). Она есть проговаривание этих истин, то есть их литературно-языковое преломление.

…Литурное мастерство и процесс мышления - ЭТО ОДНО И ТО ЖЕ.

Не будучи ни "чистым" философом, ни "чистым" литератором, всегда был убеждён в том, что философия и литература неразделимы. Для того, чтобы летать, вам нужны крылья. Для того, чтобы говорить, вам нужны слова. От этого никуда не деться. Философия - это умение мыслить во время письма или разговора. Я думаю, это вообще самое значительное состояние языка, какое только возможно.

В большинстве случаев язык используется как "машина слов", в которой мышление осуществляется как бы за самого человека. Кстати, с этим связано обилие физиологизмов, пословиц, поговорок или фонетических рифмований в русском языке: все они позволяют человеку "говорить, не думая", "казаться мудрым", не затрачивая личных усилий. В самом деле, легче всего повторить уже созданную поговорку, чем сказать собственный афоризм. То же самое имеет место со стихами: зарифмуйте любую глупость - и получите стих. Такие "машины языка" существуют в любом языке, но в русском их особенно много.

Литературное творчество, взятое вне философского, так же пусто, как "чистая философия", освобождающая себя от языка, на котором она говорит. Подлинная философия и подлинная литература возможны только вместе. Литература - это тело и жест философии.

Помню, как в детстве приучал себя любое предложение начинать со слов "я думаю", и грамматическое пространство, созданное таким образом, действительно предполагало к тому, чтобы я говорил свои мысли, а не чьи-либо чужие.

Мысль непосредственно может рождаться в слове. Повторите много раз вслух: "Хари Кришна! Хари Кришна! Хари Рама! Рама! Рама!" - и вы обнаружите, как из этих двусложных фраз рождается удивительная песня, как душа ваша начинает петь и танцевать, как вас наполняют радость и восторг. Замечу, что сам я, не будучи кришнаитом, пробовал это неоднократно и неизменно приходил к одному и тому же: я начинал чувствовать себя огнивом, в котором рождается огонь. Кришна действительно танцевал во мне! Я сам становился Кришной!

Аналогичный (как действие) пример: почаще ругайтесь матом, и постоянно душа ваша будет наполняться злобой и ненавистью к миру. Мат - это тоже языковое программирование человека. Тем, кто не умеет с юмором ругаться матом, я бы вообще не советовал это делать, ибо это чудовище просто сожрёт вас, расплодится внутри как чайный гриб, выйдет пеной изо рта.

Давайте условимся: язык - это мышление, а мышление - это язык. Нет слов без мыслей, и нет мыслей без слов.

Что же касается философии, то я её рассматриваю как "искусство чтения", или "искусство проговаривания" многих вещей. Или - ещё - как ИСКУССТВО ПЕРЕВОДА.

Философия обречена быть либо герменевтикой (искусством перевода, объяснения), либо историей философии (чем-то ретроспективным и невозможным для дальнейшего прогресса). Слово "герменевтика" происходит от имени Гермес, который считался посредником между богами и людьми. Каждый философ - в чём-то Гермес. Но Гермес должен был хорошо владеть литературным даром объяснения. Гермес - это "трансцендентный литератор" или, иначе, философ, поскольку переводит на человеческий язык некую божественную мудрость.

Тем не менее, и этой герменевтикой роль философа-литератора не ограничивается. Настоящая философия должна быть самим бытием.

Боги должны сойти с небес на землю. Все слова, сущности, идеи, мысли должны ожить и стать реальными персонажами. То есть, в определённом смысле, должно произойти возвращение к Мифу. И философия, и литература когда-то возникли из распада Мифа: причём литература взяла на себя образные функции мифосостояний, а философия - наиболее абстрактные, непостижимые обычным образным мышлением.

Я так думаю, что одновременно с этим произошло и другое разделение: на бытие и сознание. Сознанием стало называться одно, бытием - другое. (Собственно говоря, отсюда и появились картезианство и т.н. "основной вопрос философии" - отношение сознания к бытию). Дольше всех тождество сознания и бытия сохранялось в искусстве: спектакли, например, написанные по "вымышленным" литературным произведениям, стремятся изо всех сил приблизить к "жизни", то есть сделать из них не артефакт, а бытийственный факт.

Ещё одним последствием разделения мира на сознание и бытие была Религия - в собственном смысле слова: "religio" - значит "связь", "соединение" небесного и земного. Звучит весьма впечатляюще, но никто почему-то не думает, что необходимость соединения двух миров предполагает их ДИХОТОМИЮ, то есть раздельное существование. В сакральном мире древних небо и земля были одним целым. Люди непосредственно обращались с богами, они не "верили" в них, они ВИДЕЛИ их наяву. Вспомните всех античных героев: разве они "верили" в своих богов? Они общались с богами, а ещё точнее, они были богами.

Результатом распада мира на небесный и земной стало и возникновение самого человека.

Мир человеческий отделился от мира богов. Человек стал тенью самого себя, а боги превратились чуть ли не в абстракцию (превратившись, в конце концов, в "фантастический продукт сознания", как это утверждал марксизм и материализм).

Каждый художник, обнаруживая тождество мысли и образа, поэзии и философии, обнаруживает и нечто большее: тождество идеального и реального, реставрацию Мифа в бытийственном смысле слова, реставрацию "земного рая".

Собрать мир в одно целое можно, только заново сделав его Мифом. Люди вновь должны стать богами. Сознание - бытием. "Сказки - былью". Мысль - действием. Категорический императив Канта - звёздным небом. Само небо должно стать землёю: как говорил Ницше, мы должны "стоять на звёздах". Только тогда категорический императив перестанет быть этическим требованием.

Абстрактная философия, как и абстрактная религия, также родилась из распада мира на землю и небо. Философская абстракция - это только корень, извлечённый из самой себя. Ей нужно вернуть её подлинный вид.

Я думаю, одним из способов этого является СИНТЕЗ ФИЛОСОФИИ И ЛИТЕРАТУРЫ. Если мы соберём философию и литературу в одно целое, то мы уже соберём мир, устроим в нём дихотомию между сознанием и бытием, между богами и людьми. Всякий пишущий философ - это танцующий бог.

И ему ничто уже не "мешает"!