Пушкина никто не спрашивает

Пушкина никто не спрашивает

Фото: Андрей РЫЖОВ

В последнее время в русской литературе наметилась странная тенденция: повести называют романами, дескать, европейский формат, а рассказы - повестями. Зачем? Ну, в случае с романом всё понятно – издателю выгоднее напечатать роман, солиднее выглядит, лучше продаётся и т.д. А зачем рассказ именовать повестью? К примеру, чтобы подогнать под определённую премию. Это тоже такая тенденция. Иные писатели прямо и пишут специально в формате той или иной премии, разведав предварительно, что шансы на успех имеются. Речь о писательской порядочности здесь вообще не идёт, речь идёт о литературе как своего рода бизнесе, как о премиальном междусобойчике, не более того. Какое уж тут качество текста. Какие уж тут великие идеи. Какой уж тут катарсис.

Итак, премия Белкина. Шорт-лист: Татьяна Толстая – "Лёгкие миры", Илья Бояшов – «Кокон», Юрий Буйда – «Яд и мёд», Денис Драгунский – «Архитектор и монах» и Максим Осипов – «Кейп-Код». Напомним: премия вручается за лучшую повесть на русском языке. Акцентируем внимание – за повесть . Конечно, все знают, что это за жанр, однако, судя по шорт-листу, членам жюри премии Белкина срочно необходим ликбез. Из Википедии: « Повесть – прозаический жанр, не имеющий устойчивого объёма и занимающий промежуточное место между романом, с одной стороны, и рассказом или новеллой с другой, тяготеющий к хроникальному сюжету, воспроизводящему естественное течение жизни. В зарубежном литературоведении специфически русскому понятию «повесть» коррелирует «короткий роман». В России первой трети XIX века термин «повесть» соответствовал тому, что теперь называют «рассказ». Понятия рассказа или новеллы в то время не знали, а термином «повесть» обозначали всё, что не дотягивало по объёму до романа».

Позвольте, но сейчас первая треть XXI века, а не XIX. Так почему же рассказы Татьяны Толстой и Максима Осипова именуются повестями? Бог с ним с небольшим объёмом, не в нём дело, хотя и в нём тоже, но по фактуре эти тексты, конечно же, рассказы. Причём – простое ли это совпадение? – оба об эмигрантской жизни в Америке, оба с ярко выраженным негативным отношением к России, правда, тональность разная: у Толстой – язвительная ирония (справедливости ради надо заметить, что и по отношению к Америке тоже), у Осипова – откровенная лобовая злоба, с художественной точки зрения совершенно беспомощная.

Теперь несколько слов о качестве текстов. «Лёгкие миры» Толстой – несколько размытый, со сложной рефлексией рассказ о покупке и последующей продаже дома в Америке, профессионально написанный, по-своему обаятельный. Но, разумеется, это никакая не повесть.

С рассказом Осипова дело обстоит значительно хуже. Это абсолютно тусклое повествование, напрочь лишённое душевной энергии и какой бы то ни было художественности. Стиль вот такой: «В Москве – сильное общественное напряжение, восемьдесят девятый год, люди узнают много разно­образной правды». Или: «Мамина смерть не сблизила Алёшу с отцом. Она умирала долго; почти пять лет от момента постановки диагноза». Из-за полной отстранённости автора от собственного текста совершенно не трогает судьба эмигранта-полукровки, которого в 80-х «не брали на мехмат МГУ» и ему, бедолаге, – о ужас! – пришлось окончить нефтегазовый институт! Герой Осипова в Америке, кстати сказать, неплохо устраивается. Сюжет по задумке трагический: Алёша и Шурочка обосновываются в Америке, рожают сына, называют его Лео, делают ему обрезание. В десять лет мальчик заявляет, что ему не нужен русский язык, а потом и вовсе отбивается от рук – поступает в военную Академию и практически перестаёт общаться с родителями. Но автор явно не справился с темой: написано вяло, неинтересно и неубедительно. Кроме того, рассказ изобилует родиноненавистническими высказываниями: «Идиотское у них с Шурочкой государство», «Ребята, в каком вы живёте дерьме! – скажет Лаврик в первый их общий с Алёшей американский день, когда выслушает его новости» и т.п.

Что же в итоге? В шорт-листе, как минимум два произведения, повестями не являющиеся. А премия-то ведь за повесть! Да ещё и оба текста на эмигрантскую тему, и здесь уже вопрос к членам жюри, к их, мягко говоря, непатриотическому предпочтению – почему им так глянулась именно эта тема? Почему русскую премию Белкина непременно вручать людям, презирающим свою родину? Неужели нет более достойных претендентов, пишущих не об эмигрантском счастье или несчастье, а о том, например, как трудно живётся сегодня в наших российских провинциях, о героях, способных что-то дать своей родине, а не только предавать её и предъявлять бесконечные претензии? И такие авторы есть. Только до шорт-листа премии Белкина им, увы, не добраться – всё схвачено и наверняка заранее распределено. Тот же Юрий Буйда, шорт-листёр этого года, в прошлом году был членом жюри, а Максим Осипов со своей беспомощной прозой уже второй раз красуется в коротком списке.

Но дорогие члены жюри! Нельзя же так глупо прокалываться! Зачем же выдавать рассказы за повести, а суррогат – за текст премиального уровня? Белкин бы подобный подлог точно не одобрил. А Пушкин тем более. Но кто его спрашивает?

Аглая ЗЛАТОВА

Теги: современная литература