Глава 3. Парламентское возрождение
Глава 3. Парламентское возрождение
Я пришла в правительство Виктора Черномырдина в сентябре 1997 г. С апреля 1998?го началась свистопляска. Кириенко сменил Черномырдина, а после августовского кризиса, в сентябре, кабинет возглавил Евгений Примаков. Из уважения ко мне и моей работе он тянул меня как мог, но все равно сдал в угоду коммунистам. Через год после назначения я оказалась не у дел. В утешение муж снял мне маленький офис, очень стильный. Я тихо приходила там в себя и подсчитывала шансы вернуться в политику. Выборы в следующую Думу намечались на декабрь 1999?го. Впереди год на восстановление публичного имиджа. Как оказалось, я сильно порастеряла очки. Образ потускнел, известность сохранилась, но позитива от моего чиновничьего задора люди не ощутили. Вмененный налог бизнес оценил, но не он обеспечивал рейтинги народной любви.
В шоке от потерь в результате кризиса средний бизнес с топ?менеджерами создали клуб «2015». Цель — попробовать просчитать будущее России. Ни мало ни много. Вот так. Я присоединилась и с увлечением обсуждала различные сценарии, включая и мягко?авторитарный. Это удивительно, но коллективным мозгом мы угадали будущее. Ну да ладно — не будем о грустном. Среди членов клуба, как я и сказала, было много менеджеров высокого класса, в том числе и в области создания и продвижения бренда. Они решили помочь мне и смоделировать процесс восстановления имени и его раскрутки при следующих входных данных:
• известность около 30 %;
• доверие невысокое;
• денег на раскрутку нет;
• безработная;
• цель: попасть в Государственную думу не рядовым членом, а лидером в сильной команде.
Последнее было моим требованием. Я больше не хотела скучать депутатом, от которого ничего не зависит. Подобралась группа из русского представительства Coca?Cola. Мне объяснили, что политический пиар мало чем отличается от товарного брендинга. Принцип один: из черной крыски сделать белого роскошного хомяка. Огорченная крыска послушно приготовилась слушать и отвечать на вопросы. Белый хомяк — серьезная мечта, можно не ерепениться в ответ, потерпеть и получить готовый рецепт. Причем бесплатно. К этому времени рынок новых профессий уже обрел цену — правда, не объективную, а сильно завышенную. Стилисты, психологи, политконсультанты, брендмейкеры, рекламщики, пиар?технологи стоили каких?то немереных сумм. А мне повезло: по дружбе — задаром. Шесть часов я ждала чуда. Как пациент во время операции, тем более что операцию на мне проделали без наркоза. В полном сознании я наблюдала за ее ходом. Меня спросили, на кого работаю, т. е. кому из избирателей хочу нравиться.
• Какой образ хочу создать?
• Мои политические взгляды?
• Мое политическое кредо?
• Что делала в парламенте?
• Что делала в правительстве?
• Зачем вообще мне все это надо?
• Готова ли на популизм ради голосов и вообще на что готова, чтобы возродить имя? На все или не на все?
Затем к ответам добавили характеристики общества в посткризисный период. В частности, тех, кто поддерживал демократов до 1998 г., их мотивацию при голосовании. Получилась табличка. Затем ребята долго размышляли над ней, и наконец я получила ожидаемое чудо. Чудо заключалось в том, что возродить и продвинуть мое имя нельзя. Оно исчерпано полностью. Я и так отжала все: и миф, и сказку, и честную работу, и звезду. Только настоящее чудо спасет меня. У него два варианта: 1) потерять мужа в связи с разводом и стать героиней программ Оксаны Пушкиной; 2) потерять его фиктивно и стать мужественной героиней криминальных хроник.
Больше вариантов нет. Труба.
С горечью я призналась, что отвергаю оба сценария, и согласна, что в таком случае чудес не бывает. Операция закончилась, мне поставили смертельный диагноз и зашили.
Другой пациент умер бы вскоре, но не поколение кооператоров 1990?х. Мы умеем держать удар. А точнее, я решила его вообще не держать. Что выросло, с тем работать и будем. И запустила слух, что хочу вернуться в парламент, войдя в близкую по духу партию. Далее куча интриг (как продавать себя я описала в «Дао жизни» и «Успех в большом городе») — и к сентябрю 1999 г. я была в тройке лидеров Союза правых сил (СПС). С момента отставки до начала парламентской кампании я не делала ничего, чтобы обрести любовь избирателей. Не было средств и сил. Я искала команду. Вместе и легче, и веселее. Главное — найти команду близких по духу людей.
Тройку «Кириенко — Немцов — Хакамада» стали называть «бывшие». Все мы были из бывшего правительства. За нами вдобавок маячила тень Анатолия Чубайса и Егора Гайдара. Массмедийное сообщество, включая либеральное, дружно похоронило наши политические трупы. В противовес мы создали образ молодых и опытных. Действительно, на фоне Жириновского, Лужкова, Примакова, Явлинского, Зюганова мы гляделись весело, энергично и задорно. «Премьер — вице?премьер — министр» — и всем до сорока пяти. Круто. Мы победили, преодолев 5 %?ный барьер, взяли 8,5 % плюс поддерживающие нас одномандатники. Я принесла еще один мандат, так как победила и по округу в Санкт?Петербурге, и по списку. Но это позже, а пока мы готовились.
Впервые на меня навалились политтехнологи и психологи. И в Москве, и в Санкт?Петербурге. В Москве просили сменить черный цвет на коричневый. Черный — агрессия, коричневый — энергия земли. Также решили, что надо сменить узкие очки и перейти на что?нибудь круглое, типа как у Гарри Поттера. Больше улыбаться, поскольку взгляд слишком жесткий. Мужчины опасаются, женщины восхищаются, но не симпатизируют. Пришлось находить компромисс. С горя накупила кучу темно?коричневых тряпок и огромные круглые очки без оправы. Черная пантера прикинулась хомяком.
Санкт?петербургские консультанты давили одну тему: мол, питерцы не любят москвичей, ваш стиль в одежде, напористый юмор и вообще все. Надо выглядеть еще более скромно и интеллигентно, не повышать голос, слишком не шутить, выучить питерские слова: «парадная» (подъезд), «поребрик» (бордюр), «булка» (белый хлеб), «труба» (мобильный телефон) и пр. Я честно слова выучила, в одежде осталась верна себе и манеру поведения не изменила. Хуже нет, ломать себя. Мне подослали психолога. Кончилось все скандалом, и одного политконсультанта под моим напором убрали. Кстати, я оказалась права. В своей манере, по?московски, наехала на провокатора на встрече с избирателями. Команда ужаснулась, что встреча провалена. Результат оказался противоположный. Питерцы решили, что если девушка может себя защитить, то и других получится.
Меня обучали, как выступать на телевидении и по радио. По радио — больше смыслов и голос ниже. На экране — больше настроения и голос… тоже ниже. Я скорректировалась и пошла биться на дебаты, уже защищая партию, а не только себя. Все шло хорошо. Очки и коричневый цвет, может, что?то там и смягчили, но рубиться приходилось всерьез, за победу. Дебаты — как борьба на ринге: мягкость проигрывает. Раз за разом, оттачивая свою технику, я превращалась в бойца, но точно не в хомячка. Опять выскочила пантера. Мужской образ пришлось усиливать. Я всегда избегала дебатов с женщинами. Любой спор в этом случае превращается в кухонный скандал. Причем не важно, насколько умны обе дамы. Обеих воспринимают негативно. Но партия потребовала — и я пошла спорить с Екатериной Лаховой. И придумала ход. Если двух женщин зритель воспринимает плохо, то одна должна стать мужчиной. Я одела брючный полумужской костюм, белую рубашку и узкий галстук. Мужской имидж требовал и мужского юмора, и способа подачи информации. Я включила в себе мальчика и убрала девочку. Народ был в восторге от шоу. Поддержали и меня, и Лахову. Я добилась своего: вытащила свои голоса и не дала превратить дебаты в женскую разборку. Вот так закалялась политическая сталь. За три месяца предвыборной кампании благодаря командной поддержке и лидированию в списке СПС я вернула живое имя, стала опять яркой, но уже на качественно более высоком уровне. Рейтинг узнаваемости удвоился. Я восстала из пепла кризиса 1998 г. Все получилось. И без «потери» мужа. Смертный приговор экспертов оказался неверным. И не в первый раз. В результате сформировался новый имидж: профессионал с опытом работы в обеих ветвях власти и с духом воина. Я обрела политический вес, в том числе благодаря году работы чиновником.
Выводы
• Чиновник и креативный имидж несовместимы.
• Товарный и политический бренды живут по разным законам.
• Если не знаешь, что делать, делай, что знаешь, а не то, что советуют.
• Имидж, достигнув значительной известности, живет своей жизнью и требует корректировки
• Игра в разные оттенки имиджа позволяет побеждать в зависимости от ситуации.
• Настраиваясь на привлекательную мелодию, нельзя терять свою.
• Пауза в тени + усиление профессиональной позиции = стратегический выигрыш.
• Любой опыт полезен.
Данный текст является ознакомительным фрагментом.