Начало гибели

We use cookies. Read the Privacy and Cookie Policy

Начало гибели

В день катастрофы о ней не сразу узнали в Ростове. В одно прекрасное летнее утро с востока донесся еле слышный раскатистый гул. Прохожие напрасно всматривались в чистое небо и гадали: «Откуда гроза?» Только через несколько часов докатился слух: «Атомная рванула!»

Потом поступило запоздалое официальное сообщение о «частичном повреждении энергоблока», что-то насчет «аварийной ситуации средней тяжести», призывы к населению «сохранять спокойствие», «оставаться на своих местах» и прочая лживая и успокоительная болтовня. Как и в первые часы после Чернобыля.

Паники еще не было. Главным образом из-за надежды на то, что Ростов все-таки далековато от Волгодонска. Даже дальше, чем Киев от Чернобыля. А вот, поди ж ты, стоит Киев по сей день, и люди в нем живут. Авось и у нас пронесет!..

Правда, всех настораживал слишком поспешный отъезд из города колонны автомобилей в сопровождении бэтээров. Говорили, что это бежит начальство всех мастей и генералитет со своими семьями.

Впечатлила также почти паническая эвакуация штаба СКВО.

Также подозрительно поспешно на предельной скорости умчались куда-то джипы «новых русских», бросивших на произвол судьбы свои дворцы.

Но все это блекнет перед тем, что творится на улице Береговой, куда бегут ростовчане, забывшие об опасности, привлеченные криками: «На набережную! На набережную! Там сейчас такое!!!»

А набережной-то уже и нет!

Все началось с того, что кто-то заметил, как вода в Дону стала на глазах прибывать, словно при весеннем паводке. Течение резко ускорилось. Появились большие водовороты и даже пена, как на горной реке. Толпа, привлеченная зрелищем, была вынуждена отступать вверх по Газетному, Семашко, Соборному и Соляному, потому что вода стала перехлестывать через перила и быстро заливать всю набережную, затапливая рестораны и склады.

С Ворошиловского моста открылась апокалиптическая картина. Дон до самого горизонта превратился в море, из которого торчали лишь верхушки самых высоких деревьев Левбердона, да еще черной точкой виднелся полузатопленный монумент «Тачанки». Трасса Ростов-Батайск погребена под толстым слоем воды вместе со всем автотранспортом, не успевшим выбраться из этой ловушки. Под водой полностью оказались Батайск, Койсуг, Кулешовка, Елизаветинская, Ольгинская, Манычская, Старочеркасская, Кривянская.

Донская вода быстро заполнила Темерник. Из зловонной канавы он преобразился в большой залив, под которым скрылись железно-дорожные пути. А электровозы и вагоны залиты уже наполовину!

Вода гуляет по полу железнодорожного вокзала.

Застигнутые врасплох отъезжающие отрезаны от города и поднимаются по внутривокзальным лестницам на второй этаж, совершенно ничего не понимая. Другие, по пояс в воде, ринулись в сторону Лендворца, надеясь на высокий пешеходный мост. Они борются с течением, расталкивая плавающие чемоданы.

— Что это? Откуда?! — вопят потрясенные люди.

— Цимлянскую плотину прорвало, дура! — кричат сквозь шум воды самые догадливые.

В течение какого-то получаса, напор воды еще более усилился, а клокочущий Дон стал совершенно неузнаваем. Теперь он напоминает не величественную степную реку, а горный селевой поток: месиво из вырванных с корнем деревьев, столбов, каких-то ящиков и будок, ревущих и тонущих коров. Вода тащит полузатопленные разбитые баржи, которые сталкиваются с плывущими деревянными сельскими домишками, сорванными от своих фундаментов. Плывут стоги сена и целые заборы с воротами, деревянные кресты с развороченных кладбищ…

К вечеру вода начинает спадать. Можно даже спуститься на набережную, покрытую хламом, что принес потоп. Здесь лежат трупы людей и животных. Это первые жертвы начавшейся гибели края.

Первые, но не последние…

С водой начинает происходить нечто интересное. Она слегка светится, фосфоресцирует, правда, очень слабо. Больше бросается в глаза то, что от воды начинает подниматься пар, как от прорванной канализации. Это потому, что водичка становится теплой, даже горячей.

Но уже никто не задумывается о природе этого явления, ибо в городе происходят вещи куда более странные.