Странности гибели Михоэлса
Странности гибели Михоэлса
Вот теперь в свете этих событий можно совершенно иначе оценить столь известный факт, как гибель Соломона Михоэлса в Минске 12 января 1948 года. Уже отмечалось, что он погиб между речью Громыко и образованием Израиля, и его гибель определенно была тесно связана с палестинской политикой.
Судя по материалам проверок работы Еврейского антифашистского комитета, которые проводились в 1946 году, комитет и особенно его руководство были плотно вовлечены в палестинскую политику. Отдел внешней политики ЦК ВКП (б) 19 ноября 1946 года направил в Секретариат ЦК ВКП (б) записку о работе ЕАК, в которой отмечалось: «Все еврейское, вплоть до талмуда и библии, выпячивается и пропагандируется. Такая общая линия пропаганды Еврейского антифашистского комитета за границей». Основные усилия пропагандистской работы за рубежом были перенесены в Палестину. С 1 июня 1945 года по 27 июня 1946 года, по подсчетам отдела внешней политики, комитет отправил в Палестину более 900 статей, или в полтора раза больше, чем в Великобританию[164]. Деятельность комитета была признана националистической и вредной.
Стоит отметить, что подобное положение сложилось еще в годы войны и было обусловлено вполне объективными обстоятельствами. В 1943 году председателю Совинформбюро Щербакову была направлена записка, в которой разъяснялось, почему ЕАК посылает материалы преимущественно на еврейскую тематику: «Характерно, что даже коммунистическая печать, не только еврейская, требует от нас исключительно материалы о жизни евреев в СССР, ибо гитлеровская агентура за рубежом во всех ее разновидностях распространяет гнусные небылицы о том, что, с одной стороны, евреи не воюют, а с другой стороны, что у нас свирепствует антисемитизм»[165].
Впрочем, ЕАК занимался не только идеологически вредной деятельностью, подлаживаясь под вкусы зарубежной еврейской общественности. Он был еще занят сбором информации об израильских делах и с мая по ноябрь 1948 года посылал в ЦК ВКП (б) и МИД СССР записки о положении в Палестине, различные справки, сведения о вооруженных силах двух сторон и т. п. материалы[166]. Вероятно, что и ранее, еще до образования Израиля, комитет собирал и пересылал в разные органы информацию по палестинской тематике.
В июле 1947 года руководитель Отдела агитации и пропаганды ЦК ВКП (б) Андрей Суслов, которому подчинялся ЕАК, составил проект постановления ЦК, который предусматривал замену руководства комитета. Ответственным секретарем должен был стать Я. Л. Лившиц, а редактором газеты «Эйнинкайт» Д. Д. Монин[167]. Но это решение не было выполнено, по всей видимости, в связи с тем, что политика СССР в отношении Палестины и создания там еврейского государства резко изменилась и в кампании по поддержке еврейского государства в Палестине ЕАК мог очень даже пригодиться. Насколько можно догадываться, именно в этот момент перед ЕАК были поставлены какие-то новые задачи, тесно связанные с новыми планами в отношении политики на Ближнем Востоке. Эти задачи были весьма важны, раз ради них отложили уже намеченную реорганизацию комитета.
За Михоэлсом числилось много грехов, вроде тех, что были рассмотрены выше. Конечно, советскому руководству не могли нравиться его излишне тесные контакты с посольством США и поддержка планов создания еврейской республики в Крыму. Но все же в контексте палестинского вопроса и планов советизации Палестины Михоэлс определенно был нужен Сталину.
Михоэлс погиб в очень интересное время, когда подготовка к масштабной войне в Палестине шла уже полным ходом. Решение о разделе Палестины было уже принято. Генеральная Ассамблея ООН провозгласила образование еврейского и арабского государств в резолюции № 181 от 27 ноября 1947 года. Но в истории гибели Михоэлса об этих важнейших обстоятельствах нет ни единого слова. Все сводится к подозрениям в адрес Сталина и многословным, выспренним рассуждениям о «государственном антисемитизме».
Но тут надо сказать, что сама по себе концепция «государственного антисемитизма» представляет собой чистую фальсификацию. Во-первых, мы видели, сколь много было в СССР сделано для евреев, в том числе с личным участием Сталина. Евреи стали частью советского общества, получили в нем высокое и важное положение, антисемитизм до войны был практически ликвидирован. Во-вторых, «государственный антисемитизм» никак не вяжется с активной советской поддержкой образования Израиля. Объяснения, что, мол, таким образом Сталин маскировал свой антисемитизм, не могут быть приняты всерьез. В-третьих, никто из адептов концепции «государственного антисемитизма» так и не смог внятно объяснить, чем же таким угрожал Михоэлс Сталину, что потребовалось его «устранять». Пора уже отбросить всю эту бессвязную конспирологию, целиком основанную на домыслах, и рассмотреть гибель Михоэлса в контексте твердо установленных фактов.
Михоэлс гораздо больше угрожал британским интересам в Палестине, чем Сталину. СССР с конца 1947 года оказывал активную поддержку сионистам в Палестине, интенсивно вооружал их и помогал формировать армию и спецслужбы. Михоэлсже имел репутацию самого известного еврейского деятеля в СССР, тесно связанного с советскими лидерами с одной стороны, в частности с Молотоым, и имевшего контакты с руководством Всемирной сионистской организации с другой стороны. Его вполне могли воспринимать за рубежом как посредника между сионистами и советским правительством. Кроме того, были хорошо известны мобилизационные способности ЕАК, проявившиеся во время войны. Потому можно было предположить, что комитет может организовать мощную кампанию по поддержке сионистов в Палестине как внутри Советского Союза, так и за его пределами: собрать денег, мобилизовать добровольцев, забросать редакции газет пропагандистскими материалами.
Здесь надо также отметить, что планы советизации еврейской Палестины простирались весьма далеко, и было даже подобрано правительство нового еврейского государства во главе с Соломоном Лозовским. В 1947–1948 годах в Палестину явочным порядком шла эмиграция евреев из СССР, в этом потоке, по более поздним подсчетам, было около 200 тысяч человек, из которых не меньше четверти было составлено людьми, способными носить оружие, и обладающими военным опытом. Конечно, претензии ЕАК на некий центральный орган по еврейским делам мало кому были по нраву, но комитет мог организовать выезд в советский Израиль еще сотни-другой тысяч евреев: военных специалистов, инженеров, специалистов, квалифицированных рабочих, благо в его адрес приходили многочисленные просьбы помочь с выездом и вступлением в еврейскую армию. Политически это выглядело бы как инициатива еврейской общественности, а не политика Советского Союза. Гибель Михоэлса — связующего звена между советским правительством, руководством сионистов и еврейской общественностью, эти планы разрушала целиком. Если задаться вопросом «кому выгодно?», то ответ, в контексте политики вокруг Палестины в это время, укажет на Великобританию. Только этой стране было выгоднее всего сорвать советский проект советизации Израиля и образование еврейского государства на Ближнем Востоке.
Выдумка про «государственный антисемитизм» и душещипательная история про устранение Михоэлса все эти обстоятельства прекрасно маскирует, иначе бы на этой версии не настаивали с таким упорством. Хотя явно выдуманная история про организацию убийства по указанию Сталина, видимо, не была придумана авторами этой концепции, а была продуктом борьбы за власть в советском руководстве сразу после смерти Сталина, но она прекрасно легла в общую канву предложенного сюжета, дав к тому же ей определенное документальное обоснование.
Вот как раздавайте глянем на документы. Их в широком доступе не так много:
• Оперативная информация министра внутренних дел СССР советскому руководству о смерти С. М. Михоэлса от 14 января 1948 года,
• Главное управление милиции — руководству МВД СССР о результатах официального расследования смерти С. М. Михоэлса от 11 февраля 1948 года,
• Записка С. И. Огольцова Л. П. Берии о подготовке и осуществлении «спецоперации» по устранению С. М. Михоэлса от 18 марта 1953 года,
• Дополнительные показания С. И. Огольцова от 19 марта 1953 года,
• Протокол допроса Л. Ф. Цанавы от 16 апреля 1953 года,
• Объяснительная записка Ф. Г. Шубнякова Л. П. Берии от 18 марта 1953 года,
• Записка Л. П. Берии в Президиум ЦК КПСС от 2 апреля 1953 года[168].
Как видим, доступные документы распадаются на две группы. Первая группа — это документы, составленные по горячим следам расследования обстоятельств смерти в январе-феврале 1948 года. Вторая группа — документы, собранные Л. П. Берией в конце марта — начале апреля 1953 года.
Обычно, когда пишут о гибели Соломона Михоэлса, берут сведения из второй группы документов, нимало не обращая внимания на то, что версии событий, изложенные в двух группах документов, сильно различаются между собой.
В наиболее полном виде результаты официального расследования были изложены в записке заместителя начальника Главного управления милиции, комиссара милиции 3-го ранга Бодунова. В ней говорится кратко об осмотре места обнаружения тел погибших, о результатах вскрытия и заключении судмедэксперта, а также о результатах поиска автомобиля.
Из собранных материалов следует, что смерть С. М. Михоэлсаи В. И. Голубова-Потапова наступила на том же месте, где были обнаружены их тела, вскоре после того как они покинули гостиницу, около 20 часов 12 января 1948 года. Ценные вещи, деньги, документы остались на трупах, причем Бодунов отметил, что золотые часы Михоэлса были на ходу, но у них отсутствовало стекло. «Никаких данных о том, что Михоэлс и Голубов-Потапов погибли не от случайного на них наезда, а от каких-либо других причин, расследованием не добыто», — подчеркивалось в записке.
Также Бодунов сделал другой интересный вывод: «Все собранные материалы дали основание полагать, что Михоэлс и Голубов-Потапов по каким-то причинам намеревались посетить какое-то другое лицо и эту встречу тщательно зашифровали от своих знакомых и окружающих, назвав при этом вымышленную фамилию инженера Сергеева». На встречу они отправились пешком, категорически отказавшись от автомобиля. Дальнейшее следствие шло таким путем: МГБ разрабатывало круг знакомых Михоэлса в Минске, а МВД искало сбивший их автомобиль[169]. О том, были ли добыты какие-то дополнительные сведения, ничего не известно.
Таким образом, ход событий представлялся так: Михоэлс и Голубов-Потапов отправились пешком вечером на окраину Минска на встречу с кем-то, по дороге их сбил грузовик, и оба умерли на месте.
В группе документов, связанных с вмешательством Берии в это дело, все излагается совершенно иначе. Первый заместитель министра МГБ СССР Огольцов в своей записке от 18 марта 1953 года описывает, что было решено подать к гостинице машину, вывести Михоэлса и Голубова-Потапова на дачу к Л. Ф. Цанаве, там ликвидировать, а трупы вывезти за город, положить на дорогу и произвести наезд грузовым автомобилем. Далее он пишет: «Операция была проведена успешно, если не ошибаюсь, в ночь с 11 на 12 января 1948 года»[170]. Отметим, что он не сообщает никаких деталей того, как в действительности это было сделано, хотя он вроде как был руководителем «спецоперации», и к тому же ошибся на сутки. Как будто он был посторонним наблюдателем. Человек, которому поручили очень важное дело, а тут речь шла о задании министра МГБ, и который его выполнил лично, не сделает такой ошибки.
В тот же день написал объяснительную записку и полковник Г. Ф. Шубняков. Он писал, что через агента (имеется в виду Голубов-Потапов) Михоэлса пригласили на встречу, примерно в 21 час забрали его на автомобиле из условленного места и привезли на дачу Цанавы. Там, по словам Шубнякова, их заставили выпить по стакану водки и раздавили грузовым автомобилем. После этого трупы вывезли и выбросили на одной из улиц[171].
Наконец, 16 апреля свои показания дал и бывший министр МГБ БССР Цанава. Только он никаких подробностей «устранения» не рассказал, сосредоточившись на разговорах с Огольцовым по поводу этого дела. Интересно, что в записке Берии в Президиум ЦК ВКП (б) от 2 апреля 1953 года приводятся выдержки из показаний Цанавы, где говорится, что примерно в 10 часов вечера оба погибших были привезены во двор дачи Цанавы и раздавлены грузовой автомашиной, а потом выброшены на одной из глухих улиц города[172].
При сопоставительном анализе этих весьма скудных показаний обращает на себя внимание то, что фигуранты дела рассказывают по-разному, путаются в датах и времени. Если бы они и впрямь были исполнителями этого «устранения», то рассказали бы обо всем подробно и в деталях, причем их рассказы совпали бы между собой. Например, они бы указали, какая именно грузовая машина ими использовалась, назвали бы ее номер, сообщили бы другие подробности. Отсутствие этих деталей очень и очень подозрительно.
Также их рассказы не сходятся с картиной, установленной судмедэкспертами. Например, не было обнаружено признаков опьянения. Не было также обнаружено таких характерных признаков переезда тела колесами автомобиля, как отпечатки протекторов. Протекторы часто оставляют легко узнаваемые отпечатки, в том числе и негативные, образованные приливом крови к несдавливаемым участкам кожи. Не было также обнаружено отслоения кожи, вызванного скатыванием колеса с тела. Это настолько характерные признаки, что они были бы отмечены даже в кратких донесениях как существенный факт. Фигуранты же дела настаивают, что Михоэлса и Голубова-Потапова именно раздавили, то есть переехали колесами грузового автомобиля. Наконец, соскочившее с часов Михоэлса стекло весьма красноречиво говорит об очень сильном ударе. Если бы это было «устранение», то данные судмедэкспертизы также совпали бы с их показаниями. Эти противоречия отмечает также Жорес Медведев[173].
Этого вполне достаточно, чтобы серьезно усомниться в той версии, что изложена в документах, собранных Л. П. Берией. Следователи, основывавшиеся на расследовании по горячим следам, а не на воспоминаниях пятилетней давности, были уверены, что это был наезд грузовика. Случайный или нет — выяснить им, похоже, не удалось, поскольку машину так и не нашли.
К сожалению, так и не стали доступны более детальные сведения, собранные во время следствия. Нет ни одной фотографии положения тел погибших, нет детального описания места и найденных там вещдоках и следов, не опубликован полный отчет судмедэкспертов. Без этого невозможно судить о том, что в действительности произошло, и нельзя сделать более точных выводов. Если бы эти сведения были опубликованы, то можно было бы совершенно разоблачить выдумку об «устранении» председателя Еврейского антифашистского комитета руками МГБ.
Сейчас по поводу гибели Соломона Михоэлса, до тех пор пока компетентные товарищи не поделятся более подробными сведениями, можно высказать две версии. Первая из них состоит в том, что наезд действительно был случайным. Автомобиль поздно ночью, в темноте, ехал под уклон по улице. Кроме темноты, водителю еще мешал падающий снег. Ночью и в условиях ограниченной видимости случайный наезд на двух человек, стоявших на обочине, более чем вероятен. Правда, и в этом случае возникает вопрос, чего именно Михоэлс и Голубов-Потапов дожидались на пустынной дороге.
Вторая версия состоит в том, что это был преднамеренный наезд, убийство, но организованное вовсе не МГБ, а иностранной разведкой, заинтересованной в скорейшей гибели Михоэлса. Для этого его вызвали на конспиративную встречу на этой самой пустынной дороге, пообещав, что к нему приедут на автомобиле. И когда они стояли на обочине и ждали, их сбил грузовик, внезапно появившийся из темноты и пелены снега.
Эти версии в определенной степени связаны между собой. Кто-то же добился, чтобы Михоэлс вечером, в темное время суток, пришел на пустынную дорогу и чего-то там ждал. Надо сказать, что послевоенный Минск был вовсе не безопасным местом. Это было время бандитизма и разгула уличной преступности, и они серьезно рисковали стать жертвами нападения и ограбления.
Версия об участии иностранной разведки в убийстве Михоэлса вовсе не столь невероятная, как может показаться. В послевоенном СССР, безусловно, действовали агенты разведок недавних союзников. Кроме того, известно, что американцы и британцы перевербовали многих сотрудников немецкого Абвера и Гестапо, а в Белоруссии в 1948 году были еще сотни и тысячи невыявленных и непойманных пособников оккупантов и бывших немецких агентов, в том числе и тех, кто сумел неплохо законспирироваться после войны. Любой из них мог быть исполнителем этого убийства.
Данный текст является ознакомительным фрагментом.