Неаполитанец, который дал русским «взятку»

Неаполитанец, который дал русским «взятку»

Алессандро Казолу, итальянского актёра и комедиографа, я поймал буквально в последнюю минуту, когда он уже собирался улизнуть из Рима под Неаполь, в свой родной город Казерта - в отпуск. Однако в моей просьбе о некоторой отсрочке отъезда не отказал.

И вот мы сидим в небольшом баре в уютном районе Рима, пьём ароматный кофе, а Алессандро, словно забыв про свои планы и предотъездную суету, охотно отвечает на мои вопросы и даже не поглядывает на часы.

– В этом году в московском журнале "Современная драматургия" опубликована твоя комедия «Взятка по-неаполитански».

– Моим переводчиком был Валерио Попов. Извини, его имя произношу по-итальянски.

– По-русски – Валерий.

– Я даже не пытаюсь произнести его имя по-русски. Боюсь, не получится, не выговорю. В моём возрасте учить иностранные языки – дело невозможное.

– В тридцать пять лет?

– Ну так вот. Благодаря этому человеку, который, как я понял, прекрасно знает неаполитанскую классику и, естественно, произведения драматурга Эдуардо Де Филиппо (а я тоже неаполитанец), и была опубликована моя комедия. Мне кажется, он сделал ставку именно на неаполитанский театральный стиль Эдуардо и, наверное, поэтому, поверив в меня, перевёл мою комедию и опубликовал в «Современной драматургии».

– Ты считаешь себя учеником и последователем Эдуардо Де Филиппо?

– Шутишь? Как можно считать себя его учеником или последователем? Это всё равно, что считать себя учеником и наследником Шекспира!

– А почему комедия называется «Взятка по-неаполитански»? Что, подобные штучки случаются только в Неаполе? На похожие истории сейчас можно наткнуться где угодно: в Риме, Милане, Лондоне, Нью-Йорке, Москве. Да практически куда ни кинь – везде найдёшь взяточников и мошенников. Их в мире – хоть пруд пруди! Поэтому, будь моя воля, я бы эту пьесу назвал просто «Клубом взяточников». То есть теми словами, которыми и заканчивается твоя комедия.

– Верно. На самом деле оригинальное название комедии – «Мошенничество». Но переводчик, наверное, хотел подчеркнуть, что я – именно неаполитанец и пишу на своём родном неаполитанском наречии. Думаю, что, готовя эту комедию для русского читателя, он не ошибся, поскольку в этом названии есть особый колорит. Ведь на самом деле в Неаполе, несмотря на всю его красоту, обворожительность, практически все слои общества, сверху донизу, начиная от высших слуг народа и кончая горничными, повязаны коррупцией. Там очень сильно влияние мафии, которая эту коррупцию и плодит. Вот на эту тему я и написал комедию. Поэтому я не против, чтобы в русском варианте она называлась «Взятка по-неаполитански». Кроме того, так получилось, что моя комедия впервые увидела свет не на неаполитанском и даже не на итальянском языке, а на русском, в России. Так что первыми читателями «Взятки» стали русские. Мне это очень приятно. Кстати, в Италии, например, она так до сих пор не опубликована.

Честно говоря, публикация в журнале «Современная драматургия» оказалась для меня большой и приятной неожиданностью. Знаю, что это издание очень строго просеивает авторов и предоставляет свои страницы только значимым произведениям. Для меня действительно невероятная победа во всех смыслах. Тем более что в этом номере я был единственным иностранцем. Знаю, что из итальянцев в журнале «Современная драматургия» публиковали произведения только таких наших классиков, как Дино Буццати и Луиджи Пиранделло! Словом, до этой публикации меня в России никто не знал, несмотря на то что на русский язык, если не ошибаюсь, Валерио перевёл около десяти моих пьес.

– В Италии существуют подобные издания?

– Есть нечто похожее, но не такого калибра и значимости. Конечно, в Италии издаются театральные журналы, но по сравнению с «Современной драматургией» – это тоненькие тетрадочки, в которых публикуют от силы одну ка­кую-нибудь вещицу. Но там не найдёшь ни серьёзных рецензий, ни театральных обзоров.

– Теперь давай поговорим о другом твоём произведении, которое, как мне кажется, больше напоминает научное историческое исследование. Я имею в виду твою пьесу о Шекспире, в которой ты утверждаешь, что он был италь­янцем.

– А Шекспир, уверен, и был итальянцем. Конечно, стопроцентных доказательств тому нет. Но, во-первых, во многих его произведениях, практически в половине из них, действие происходит именно в Италии. Почему? Что, не было других стран? А во-вторых, что говорят нам английские историки? Они нам рассказывают о его жизни начиная лишь с двадцатилетнего возраста и заканчивая тридцатилетним. А, позволь, где он родился? Где провёл юность? Что он делал до двадцати лет? Английские историки об этом умалчивают. В-третьих, если мы посмотрим на его лицо, то заметим, что в нём преобладают черты человека средиземноморского происхождения. Кроме того, есть серьёзное исследование одного профессора итальянского университета, который утверждает, что Шекспир родился и вырос именно на Сицилии, в Катании, и звали его Микеланджело Флорио. Потом этот молодой человек покинул Сицилию, уехав путешествовать по Флоренции, Падуе, Венеции, словом, по северу Апеннинского полуострова, а к двадцати годам перебрался сначала в Данию, а затем в Англию, куда ранее иммигрировал двоюродный брат его матери. Она была сицилийка и звали её Гульельма. Если же перевести на английский имя Гульельма и дать его мужчине, то выйдет – Вильям. Так что Вильям Шекспир – это псевдоним, основанный на имени матери. Словом, я написал биографическую пьесу о Шекспире, в которой утверждаю, что Шекспир, скорее всего, был сицилийцем. Эта пьеса под названием «Я и Шекс­пир» вышла в Америке.

– В каких ещё странах переведены и опубликованы твои произведения?

– Кроме России и Америки, во Франции, Англии, Аргентине. Там они не только переведены, но и ставятся. А вообще я написал более десятка комедий.

– Когда ты почувствовал себя комедиографом?

– Впервые я ощутил себя им, когда обсуждал с одним неаполитанским режиссёром свою пьесу. В момент разговора ему кто-то позвонил по телефону, и он сказал: «Знаешь, я перезвоню чуть позже, поскольку сейчас разговариваю с театральным автором».

Да, я писал комедии, пьесы, но до этого я никогда не чувствовал себя театральным автором. Но с того момента я почувствовал себя таковым. Режиссёр оценил меня именно в таком качестве. И это было для меня очень важно. Ведь, скажем так, кто-то может написать музыку или пьесу и сразу возомнит себя музыкантом или драматургом. Но важно, чтобы не ты считал себя таковым, а специалисты, другие люди. К примеру, ты можешь написать десятки статей, но почувствуешь себя настоящим журналистом лишь тогда, когда какое-нибудь серьёзное издание опубликует хотя бы один из твоих материалов. Вот так было и со мной.

– Какая комедия принесла славу? Когда ты стал знаменитым?

– Слово «знаменитый» я бы не употреблял, это слишком сильно звучит. В театральном мире Италии знаменитыми становятся только после смерти. Поэтому не будем спешить. Но как бы известность мне принесла моя комедия «Свалка», в которой я рассказываю о вечной неаполитанской проблеме, связанной с мусором. Кстати, это была единственная моя комедия, опубликованная в Италии. В других странах многие мои вещи выходят, но только не в Италии. А после публикации этой комедии я получил даже благодарственное письмо от администрации президента страны. На самом деле «Свалка» – одна из самых переводимых моих пьес за рубежом. Так что можно считать её тем произведением, которое принесло мне достаточно серьёзную известность.

– Кого из русских драматургов ты знаешь и кого из них, по твоему мнению, можно занести в «золотой фонд» мировой драматургии?

– Самым великим русским драматургом всех времён я считаю Антона Чехова. И не только потому, что он наиболее известен в Италии. Ежегодно в итальянских театрах ставится много произведений Чехова, таких как «Вишнёвый сад», «Дядя Ваня», «Чайка», «Три сестры» – всё это неоспоримая классика, которая очень хорошо знакома итальянскому зрителю. По-моему, Чехов совершил великую революцию в области театра. И мне кажется, что в его пьесах важно не столько то, что происходит в данный момент на сцене, сколько то, что может происходить после занавеса. Он заставляет думать о последствиях, о том, что случится после его рассказа.

К сожалению, творчество современных русских драматургов я практически не знаю. По-русски я не читаю, а в Италии их никто не публикует. Поэтому мне трудно ориентироваться в вашем театральном мире.

– Над чем сейчас работаешь и какие темы выбираешь?

– Естественно, из современной жизни. Считаю, что именно современную жизнь должен отражать театр. В противном случае можно было бы ставить только пьесы классиков. Но они-то тоже в своё время писали о современной жизни, рассказывали о том, что творилось вокруг них. И они были тогда современными. Конечно, есть неприкасаемые классические произведения того же Шекспира, Пиранделло, Чехова, которые всегда интересны. Но это всё равно, что ходить в музей и смотреть на шедевры Микеланджело, Караваджо или Рафаэля. Современный театр должен ставить пьесы на актуальные темы, должен реагировать на насущные проблемы, отвечать современности, поскольку зрителю важно вспоминать не только прошлое, но и обращать внимание на настоящее.

Конечно, человек остался более или менее таким, каким был триста-пятьсот лет назад. Но к извечным проблемам – любовь, дружба, предательство, страсть к наживе, отношения между людьми – прибавилось и другое. Многое изменилось. Например, та же банальная проблема потребительства или, извини, мусора. Сто-двести лет назад таких проблем не существовало. По крайней мере, в подобных масштабах. А сейчас это проблемы планетарного масштаба. И не говорить об этом нельзя. Поэтому просто необходимо выносить современные темы на зрителя. В противном случае мы отстанем от жизни. Мне кажется, что театр просто обязан реагировать на социальные, экономические и политические изменения в обществе. Иначе его функция обесценится, станет бесполезной. Ведь нам, современникам, интересна современность!

– Скажи, какое своё произведение считаешь лучшим, любимым?

– Интересный вопрос. Но как на него ответить? Это всё равно, что выбрать одного любимого ребёнка из всех своих детей. Все мои произведения – мои дети. Я их всех люблю одинаково. Впрочем, есть одно, правда, не завершённое в своё время. Это, знаешь, как первая любовь, которую ты никогда не забываешь. Первую свою пьесу я начал писать, когда мне было одиннадцать лет. Но больше четырёх сцен у меня тогда не получилось. Естественно, потом текст я потерял, а когда вдруг снова нашёл через двадцать лет и перечитал, то некоторые куски из написанного в те времена вставил в свою недавнюю пьесу «Родственники – враги».

– К какой театральной школе ты относишься? И кого считаешь своим учителем?

– Как такового конкретного учителя у меня нет. Я учился, читая тексты классиков, современных авторов. Но отношу себя, безусловно, к неаполитанской театральной школе. Тот же Эдуардо Де Филиппо, признанный во всём мире, причислен к всемирной театральной школе. Но, конечно, как я тебе уже говорил, не могу считать себя учеником Эдуардо. Это было бы с моей стороны слишком самонадеянно. Без сомнения, творчество Эдуардо Де Филиппо повлияло на меня как на комедиографа. Наверное, поэтому во Франции или Америке меня в некотором смысле считают его последователем. Но, повторяю, сам себя я таковым не считаю.

А вообще итальянская драматургия сейчас в кризисе. Публика мало посещает театры, поскольку телевидение заняло эту нишу. И многие постановки в итальянском театре нынче больше напоминают кабаре. Это, мне кажется, касается не только итальянских театров, но и других.

– Ты настоящий итальянец. Даже больше, ты – неаполитанец, а это значит, что ты итальянец высшей пробы. Итальяно DOC, как выдержанное вино. Кроме творчества, что тебе нравится делать в жизни?

– Творить у плиты, готовить. Особенно неаполитанские блюда. Я даже в одной телевизионной передаче воспроизвёл блюдо, которое любил делать Эдуардо Де Филиппо. Это была паста на сале. В его время люди много работали физически и им необходимы были калории. Сейчас это уже не очень актуально. Впрочем, мне нравится вся итальянская кухня. Она, кстати, одна из самых известных в мире. Недаром же во многих странах организованы целые нелегальные и легальные производства с миллиардными оборотами, которые подделывают итальянские продукты, а потом на голубом глазу сбывают их на международных рынках под маркой «Made in Italy».

– Ты собираешься приехать в Россию? И если да, то в каком качестве – туриста или автора комедий, одну из которых всё-таки решат поставить у нас?

– Рано или поздно я точно приеду в Россию. Конечно, мне бы хотелось приехать не в качестве туриста, а участвуя в каком-нибудь театральном проекте. Надеюсь, что такое когда-нибудь произойдёт. Пусть не в этом году, может, в будущем.

Беседовал Никита БАРАШЕВ, собкор «ЛГ», РИМ

Теги: культура , искусство