Кузнец своего театра
Кузнец своего театра
С Валентином Распутиным на театральном фестивале «В кругу семьи» в Иркутске
Фото: РИА "Новости"
"Хотел бы я уйти как-то от этого юбилея!.. Ну что это - вот, юбилей, дата какая-то, вроде как Рубикон, а я хочу поскорей пройти эту дату и пойти дальше[?]" – предложил Морозов. Давайте, Борис Афанасьевич, попробуем уйти от «юбилейной» темы, поговорим «о времени и о себе». Вам слово.
– Я поступал сразу в два института – в ГИТИС на режиссуру и в Щукинское училище на актёрский. Я ведь по молодости шалил: в театре играл, в кино немножко снимался и очень мне всё это нравилось. Я, может, и режиссуру-то почувствовал через актёрскую профессию…
– А как вы поняли, что хотите стать не актёром, а режиссёром?
– Всё очень просто. Был момент, когда надо было выбирать, куда идти сдавать экзамен. И я подумал: мне 24 (я ведь уже выучился на инженера к тому времени); окончу – будет 29. Для режиссёра это нормально, а для актёра начинать поздновато. Рядом с тобой ребята, актёры, стартуют в 21, а ты? И я выбрал…
– То есть вас привели в режиссуру практицизм и холодный расчёт?
– Я бы сказал, трезвый анализ ситуации…
– Борис Афанасьевич, давайте напомним читателям «ЛГ» о том времени, когда вы только начинали и с чего начинали.
«ЛГ»-ДОСЬЕ
Морозов Борис Афанасьевич родился 20 ноября 1944 года в семье военного. Первое высшее образование получил в Челябинском политехническом институте. Во время учёбы вместе со старшим братом Анатолием Морозовым создал студенческий театр «Манекен», получивший из рук Аркадия Райкина Большой приз на Первом Всесоюзном фестивале студенческих и эстрадных театров.Окончил ГИТИС (курс А. Попова). С 1995 года возглавляет Центральный академический театр Российской армии. Народный артист России. Лауреат премии Правительства Москвы.
– Начинал с этого театра – тогда он назывался Театр Советской армии. Меня пригласил Андрей Алексеевич Попов, в то время он был главным режиссёром и художественным руководителем театра и также руководил курсом, который я оканчивал в ГИТИСе. Так получилось, что я здесь проходил практику, а затем он дал мне поставить дипломный спектакль. Это, надо сказать, было для меня неожиданно, потому что для немосквича, естественно, возникал непростой вопрос: как это – приехать в Москву, как это – добиться прописки…
Но, во всяком случае, я здесь остался и пять лет проработал.
Сразу попал, так сказать, в горнило: в дипломном спектакле я должен был работать с таким Мастером, как Нина Афанасьевна Сазонова.
Помню, прихожу в первый раз на репетицию, на распределение ролей, где меня представляет труппе главный режиссёр. Я очень волнуюсь, трепещу, он собирается уходить и на прощание успевает мне потихоньку сказать: «Чуть не забыл: Нина Афанасьевна может отказываться от роли, но ты не поддавайся. Она просто хочет понять, почему ты её именно так распределил».
Речь шла о пьесе грузинских авторов, и Сазонова сразу решительно сказала: «Ну какая из меня грузинка!» Если бы Андрей Алексеевич меня не предупредил, я бы растерялся, отступил… Что меня тогда осенило сказать: «Нина Афанасьевна, разве в этом дело! Это же тема матери, тема сохранения домашнего очага!» И увидел, как прямо на глазах в ней что-то изменилось, как она ухватила мою мысль… Если бы этого не случилось, не участвовала бы в моём дипломном спектакле великая актриса.
С тех пор она иначе как «брат» меня не называла: тёзки по отчеству…
Спустя какое-то время Попов ушёл во МХАТ к Олегу Ефремову, потом ему предложили возглавить Театр Станиславского. Прежде этот театр возглавлял Михаил Яншин, родом, так сказать, из МХТ, и можно говорить, что была историческая и отчасти духовная связь двух театров. И, следуя логике этой связи, когда Театр Станиславского остался без лидера, без вожака, туда пригласили Попова. А он, в свою очередь, позвал нас, своих учеников, – не только меня, но и Анатолия Васильева, и Иосифа Райхельгауза. Каждый из нас работал тогда в другом театре – Райхельгауз в «Современнике», Васильев – во МХАТе…
– В этом театре вы поставили, в частности, спектакль «Сирано де Бержерак» с Сергеем Шакуровым в главной роли. Был успех, были команда единомышленников и наставник. Почему же ушли оттуда, если всё так удачно складывалось?
– История обычная: вокруг театра возникло напряжение со стороны Управления культуры, горкома партии. Из уст чиновников прозвучала сакраментальная фраза: «Второй Таганки мы не допустим». Не допустили. Андрей Алексеевич ушёл… А нам они создали такую ситуацию, что дольше оставаться там было неинтересно.
– Много испытаний выпадает на долю Театра Станиславского...
– Бурная биография, это правда... Так что пришлось уходить, и меня позвал в Театр Маяковского Андрей Александрович Гончаров. Гончарова я считаю одним из своих учителей, помню, когда учились в ГИТИСе, вечно убегали с занятий к Эфросу и Гончарову, он меня привлекал своей какой-то режиссёрской яростью. И потом, в этом театре были артисты, с которыми меня связывали студенческие годы, – Костолевский, Фатюшин, Филиппов. К Театру Маяковского у меня были, можно сказать, родственные чувства.
– А что за история была с Игорем Костолевским в вашей постановке «Смотрите, кто пришёл»?
– Костолевского все советовали мне не брать на главную роль в этом спектакле. Говорили все, даже Гончаров: Игорь не сыграет, это не его роль; заставил меня назначить второго исполнителя. Роль у Игоря шла трудно, но он подкупал меня своей работоспособностью, стремлением преодолеть препятствия, хотя, казалось бы, зачем ему было так рваться – красавец, любимец публики, вся Москва в афишах «Тегерана-43»…
На премьере Гончаров сказал ему: «Игорь, вы два раза стали артистом. Первый раз – когда я подписал ваш диплом, второй – когда сыграли эту роль».
– Так что произошло прямое попадание…
– И произошёл наш с ним совместный прорыв, подчеркну – совместный. Для меня это очень важные вещи, я ведь режиссёр актёрский. Можно удивить зрителя внешней стороной спектакля, но потрясти, проникнуть в душу может только человек…
Я два раза пробовал поставить антрепризные спектакли и понял, что это не моё. Там нет той глубины разговора, которую ищешь.
Ведь как обстоит дело в антрепризе: быстренько распределились, развёл их, главное – чтобы запомнили, кто за кем, и чтобы не столкнулись на сцене.
Конечно, я несколько преувеличиваю, но всё же у репертуарного театра иная, глубинная природа, она-то и близка мне. Только она позволит почувствовать актёра, понять его потенциал, а ведь это одна из главных задач режиссёра.
Задача в принципе непростая, а у нас в театре она осложняется ещё и… огромным пространством большой сцены. В других театрах такой вопрос не стоит, там иные масштабы. Ну а мне надо обязательно это учитывать и понимать, кто из артистов подходит для большого зала, а кто – для малого.
Казалось бы – формальность, ну, две сцены, два состава, но на деле это постоянная проблема. Специфическая, я бы сказал, возникающая только в нашем театре.
– Неожиданное затруднение…
– Не поймите меня превратно: большая сцена прекрасна – объём, «воздух»… Я поставил на ней значительные для себя спектакли – «Севастопольский марш», «Гамлет», «Давным-давно», «На дне», «Царь Фёдор Иоаннович»… Но не всякая пьеса обладает необходимой для этой площадки энергетикой.
И у актёров должны быть какие-то особые качества. Бывает, артист хорошо работает на крупном плане, но, когда он выходит на простор, его заразительности, его темперамента, его силы, громкости его – не голоса! – громкости, так сказать… проживания может не хватить на это пространство.
И когда мы смотрим артистов, скажем, выпускников театральных институтов, или тех, кто хочет работать в нашем театре, я на первой же предварительной беседе говорю: вы учитывайте эту специфику…
На курсе у меня есть хорошие ребята, но не всякого возьмёшь, не всякому предложишь работать, я ведь вижу: вот этот – камерный актёр…
– Но, может, со временем они дорастут и до «воздуха»…
– Нет, это не от опыта зависит, а от натуры, от природы и актёра, и человека.
– Получается, что вы выбираете артистов на роли с учётом их «громкости проживания»?
– Необходимые задатки всегда чувствуются, как чувствуется и способность актёра к работе над ролью и в конечном итоге над собой.
Я часто использую вот какой пример из спорта (очень люблю футбол). Дать роль можно, как пас – прямо в ноги, и знать, что актёр прекрасно сыграет. А можно дать «на ход», чтоб он побежал и догнал этот мяч, эту роль. И человек растёт в этой погоне, преодолевает себя, результат порой превосходит все ожидания.
– Известный риск в этом есть: вдруг не справятся?
– Молодёжь, как правило, с азартом откликается на такой вызов, и справляются в конечном итоге, и растут… Но кроме молодёжи есть ведь ещё и Мастера. С ними сложнее. Как правило, они хотят, чтобы был дан пас точно «в ноги», зачем куда-то бежать…
К счастью, некоторые ведут себя наоборот, вот хотя бы вспомнить нашу весеннюю премьеру «Ма-Мурэ» с Ларисой Ивановной Голубкиной.
Спектакль появился, можно сказать, случайно. Мучительно искали пьесу для Ларисы Ивановны. Некоторые спектакли ушли из репертуара, и Голубкина оказалась не так охвачена репертуаром, как она того заслуживает, как ждёт зритель, как хотелось бы.
В начале прошлого сезона она говорила: хочу роль, готова хоть столетнюю сыграть! Столетнюю?! Есть такая роль! Признаться, предложив её, был неуверен, что Лариса Ивановна согласится, и очень удивился, когда актриса буквально на следующий день позвонила и с восторгом отозвалась: мол, вот это моё, это я хочу сыграть!
– В прошлом сезоне в вашем театре состоялись три премьеры, в которых сыграли три любимые зрителями артистки – «Муж для Памелы» с Алиной Покровской, «Игра на клавишах души» с Людмилой Чурсиной и закончился сезон «Ма-Мурэ». Актрисы, наверное, довольны?
– Теперь уже нет! Хотят играть ещё! Это сыграли, говорят, а дальше что?..
– И что вы собираетесь делать с таким творческим непокоем? Предлагать новые работы?
– Новые – в будущем, а пока будем показывать то, что у нас уже есть. В театре, на гастролях… Недавно, например, закончились большие гастроли: была поездка в Севастополь, играли на развалинах в Херсонесе спектакль «Элинор и её мужчины» с Людмилой Алексеевной Чурсиной в главной роли (режиссёр Александр Бурдонский); поездка в Астану; четыре спектакля мы возили в маленький городок Выксу, на металлургический комбинат…
– А какие спектакли участвовали в гастролях?
– Кроме Крыма везде мы показывали, в частности, «Одноклассников», мою постановку по пьесе Юрия Михайловича Полякова. И принимали, хочу сказать, с большим энтузиазмом!
Из Выксы декорации, не заезжая в Москву, отправились в Заполярье, где на «Одноклассников» реагировали… ну, очень воодушевлённо! Столько слов благодарности мы услышали, столько счастливых лиц увидели!
После окончания спектакля в далёком-далёком гарнизоне под Оленегорском один солдат, высокий такой, бравый, пожал мне руку и прочувствованно сказал: «Ну, концерт у вас мощный!»
Вот, думаю: попали в точку, достучались!..
– Ваш театр не только ездит на гастроли, но и принимает гостей, «ЛГ» писала об этом…
– Это было очень важное событие: в прошлом году мы провели второй фестиваль армейских театров «Звёздная маска». Очень хотелось бы, чтобы со временем его проведение стало традицией…
– У армейского театра, разумеется, прочная, тесная связь с военными, можно даже сказать – дружба…
– Я бы не хотел, чтобы наше сотрудничество с военными, с Минобороны выглядело со стороны… эдаким сладким, сиропным… Чтобы казалось, что всё в порядке. Не всё в порядке.
Мы до сих пор находимся на положении казённого – не бюджетного, подчёркиваю, а казённого – учреждения, и финансовые проблемы очень остро стоят перед театром. Говоря о наших планах, я параллельно с тревогой думаю: а сможем ли мы их осуществить? Мы ведь, по сути, единственный театр в России с таким финансовым статусом. Это очень трудно…
Вот, скажем, арендует нашу сцену КВН, а арендную плату берёт не театр, берёт Министерство обороны.
– То есть все мюзиклы и концерты Розенбаума…
– Абсолютно все – мимо нас. Правда, нам обещают, что вот-вот у нас будет статус бюджетного учреждения и тогда на бюджете театра будут свои деньги, которые дадут возможность оперативно выполнять задуманное. Надеюсь, с этим долго тянуть не будут…
– На прощанье давайте всё же затронем «юбилейную» тему, видите, не получилось совсем её избежать, столько в этом сезоне у вас и у театра торжественных дат. Во-первых, сам сезон – юбилейный, 85-й, практически вслед за открытием сезона – ваш юбилей…
– Самая главная дата – 70-летие Победы, до Нового года я хочу определиться с пьесой, которую буду ставить к маю.
И ещё об одном необходимо сказать: Владимиру Михайловичу Зельдину в феврале исполнится 100 лет! Это будет первый юбилей 2015 года, затем – юбилей Победы, а театральную дату мы планируем отметить в закрытие сезона.
– И ещё: в 2015-м будет двадцатилетие вашей работы в Театре армии, а в совокупности, считая и первую «пятилетку» службы в нём, – четвертьвековой юбилей… Урожайный на праздники год… Поздравляем!
Беседу вела Алёна БАШКИРОВА
Теги: искусство , театр , Борис Морозов