Вызволение «железного коня»

Вызволение «железного коня»

Водитель, блокируя работу эвакуатора, почти сутки просидел в своей машине

Фото: РИА "Новости"

Недавно произошло непредвиденное. Случилось это так. Из Питера в Москву приехал прозаик Валерий Попов - на очередной литературный "пленум", – и мы договорились с ним повидаться.

Для информации: живу я в самом центре столицы, на «семи автомобильных дымах» – на Садовой Кудринской улице[?] Жена, которая тоже хотела принять участие во встрече, подъехала к дому – была на приёме у врача, – когда мы с Поповым уже сидели за столом и под горячую картошечку с огурцами (на селёдку, украшенную кольцами репчатого лука, политую подсолнечным маслом, нынешним художникам слова не всегда удаётся заработать) и обсуждали животрепещущие вопросы типа: повлияет ли гнев Обамы на урожай кукурузы в Краснодарском крае и выдают ли в карательных батальонах Коломойского национальный украинский продукт – сало, чтобы мюриды олигарха могли смазывать себе пятки и драпать с ещё большей скоростью? В общем, шёл обычный кухонный трёп, очень типичный для московских семей.

Машину моя жена Марина поставила под домом, на краю парковочной разметки – на тротуаре, там, где она ставила её и десять лет назад, и двадцать, – и ни у кого никогда насчёт законности этого действия вопросов не возникало.

На платной же разметке ни одного свободного места не было, хотя уплачено было нами за это уличное удобство три тысячи рублей, во дворе дома, куда «посторонним въезд запрещён», тоже места не было, так что пришлось довольствоваться «откидным креслом» – поставить авто рядом с парковкой.

Единственное, на что Марина не обратила внимания, – у соседнего дома появился новый знак, поскольку видна была только его изнанка, а знак этот был очень грозный, воспетый штатными юмористами, как и знаменитый «кирпич» – «крест» или «Три 27» – прозван так по номеру, который закреплён за ним официально. Раньше этого знака тут не было, он возник словно бы по мановению дурной палочки, как мухомор в саду. Правда, действие знака «Три 27» на тротуар не распространяется, только на проезжую часть, для того чтобы он влиял на тротуар, его должны подкреплять своей «властью» так называемые знаки дополнительной информации. Их не было.

И тем не менее стоило только Марине войти в дом и поздороваться с гостем, как к машине тут же подкатил зелёный эвакуатор, подцепил несчастный автомобиль на крюк и уволок «куда надо».

Когда через двадцать минут Марина вышла из дома – машины уже не было. Пятиминутное онемение, боль в висках, рябь в воздухе, медный гуд в затылке… Немного придя в себя, она начала звонить в полицию. Выяснилось, что машину увезли в проезд Дубовой рощи.

Взяв деньги, Марина поспешно помчалась туда. Забыла и про гостя, и про меня – про всё. Даже про мобильный телефон – оставила его дома.

У нас однажды такое уже было – точно так же забрали машину. Марине понадобился ровно час, чтобы уплатить штраф и забрать её. Думалось, что сейчас будет точно так же.

Прошёл час – жены нет. Прошло два часа – жены также нет. И вестей от неё никаких нет – безтелефонная же! Прошло четыре часа – та же самая картина. Все звонки в проезд Дубовой рощи ничего не дали – там она не появлялась. Холод мёртво застрял в груди. Навсегда, кажется, застрял… Что случилось, куда пропал человек? К поискам подключился мой старый товарищ, полковник внутренней службы, главный редактор одного из журналов МВД Генарий Попов.

Уже ночью мы появились в проезде Дубовой рощи, 7а. У железных ворот толпился народ, не менее пятидесяти человек – самые несчастные на свете люди, которые в этот день потеряли своих «железных друзей». И в самой голове очереди, почти около двери, врезанной в забор, находилась моя жена. Живая. Замёрзшая. Провела она в очереди уже пять с лишним часов. Всё время на ногах. Если уж создали службу «автомобильного отстоя», приносящего Департаменту транспорта и развития дорожно-транспортной инфраструктуры Москвы немалые, как я разумею, деньги, то хотя бы побеспокоились о людях, которые платят эти деньги в кассу.

Люди стоят по пять-шесть-семь часов на ногах, на ветру, на солнце и дожде, стоят днём, ночью, утром, волнуются, из очереди не уходят, боясь её потерять, некоторым делается плохо. Нет кулера. Нет туалета. Если иного хворого старика прижмёт боль или начнёт лопаться мочевой пузырь, – некуда сходить, кроме улицы и видных со всех сторон углов.

Отношение здесь к людям, как к осуждённым в зоне.

Впрочем, судя по интонации, с которой говорил с нами один из сотрудников этой конторы-новодела, ночная толпа за железными воротами и есть осуждённые. Только справедлив ли суд?

Когда я увидел живую (точнее, полуживую) жену, обрадовался страшно. Оформляли штрафы за насильно угнанные автомобили два человека, так называемые инспектора, Тумасян и Кокорев. Тот, который был постарше, в основном молчал, а вот молодой недовольно ворчал в адрес клиентов:

– Отнимают время, качают права, хотят что-то доказать, с деньгами расставаться не желают… – В своей исключительной правоте он был убеждён всецело, как, наверное, и в своей исключительности. Мы поинтересовались протоколом Госавтоинспекции, который обычно составляют, когда увозят автомобиль. Такого протокола не было. Как не было и других бумаг, положенных, думаю, в таких случаях. Решение о принудительной эвакуации принимает один человек, транспортировкой занимается другой, а протоколы и штрафы выписывает третий. Отыскать бедную истину невозможно. Если что-то не состыковывается, Иван кивает на невидимого Петра – это он, дескать, принимал решение, – а невидимый Пётр на ещё более невидимого Фёдора.

Тумасяну наконец надоело беседовать с нами и он заявил безапелляционным тоном:

– Все остальные вопросы – к пресс-службе МАДИ.

МАДИ – это родная матушка автоотстойников, Московская административная дорожная инспекция. Этакий беспогонный аналог ГАИ, только аналог более безграмотный, более нахрапистый и с аппетитом куда большим, чем у ГАИ, создан, как я понял, только в этом году. Но нагородить за несколько месяцев беспогонники сумели, как считает автомобильный люд, много больше, чем ГАИ за последние тридцать лет.

– Телефон пресс-службы узнать можно? – спросил я у Тумасяна.

– На стене!

В бумагах, показательно прикреплённых к стенке здешней конторки, такая служба не значилась. Были телефоны других подразделений МАДИ, были даже телефон правительства Москвы и адрес администрации президента, но только не тех, с кем можно обсудить то, чего не знает Тумасян.

– Как же найти пресс-службу?

– Позвоните дежурному офицеру, – отчеканил Тумасян.

Вот так – офицеру. Может, у МАДИ и артиллерия своя найдётся, 76-миллиметровки на резиновом ходу, чтобы стрелять по ускользающим от рук «офицеров» автомобилям?

Все телефоны, указанные в настенных бумагах, были мобильные, ни один из них, сколько ни звонили, не ответил. Так что узнать, есть ли пресс-служба в МАДИ или это выдумка Тумасяна и что за «офицер» принял решение об эвакуации машины с Садовой Кудринской, узнать не удалось.

– Если вы с чем-то не согласны – можете подавать в суд, – заявил на прощание Тумасян.

Он был психологом – вряд ли кто из тех, кто топчется сейчас на ночном ветре в проезде Дубовой рощи, думает об иске – даже если стопроцентно прав. Подать в суд – значит, вновь пережить психологически тот ужас, который уже пережит. Нет, скорее бы забрать свою машину и – домой, домой, домой!

Мы с Поповым начали спрашивать, у кого за что арестовали машину? У руководителя станции по ремонту автомобилей Павла «железного друга» взяли на улице Правды, в месте, где запрещающими знаками даже не пахло. Специалист по компьютерной технике Александр припарковал машину на Большой Пироговской улице, где всегда была разрешена стоянка, на разметке, но вдруг оказалось – появился знак, разрешающий парковку только по нечётным числам. Электромонтёр Павел поставил машину на улице Грекова в месте, где «крест» не был виден совершенно, его просто засунули под дерево, ветки которого надёжно прикрыл и знак. И так далее.

Коммерческий директор одной из фирм Сергей получил машину из отстойника с оторванной заглушкой домкрата под днищем и был очень расстроен – авто после этого придётся чинить…

У всех, кто стоял в ту ночь у ворот «крепости», нарушения были мелкие и у всех на языке вертелся один вопрос:

– Ну взяли бы штраф. Раз допущено нарушение, оплатили бы безоговорочно, но зачем угонять машину неведомо куда и тем более корёжить её?

Кстати, штраф – три тысячи руб­лей, а вот такса за то, что твою машину эвакуировали насильно (попросту угнали), может быть, даже покорёжили и её надо ремонтировать, – пять и семь тысяч рублей. Эвакуаторским промыслом занимается целая армия – более трёхсот машин, люди, обслуживающие их, желают есть и пить вкусно. Каждый день их надо обеспечивать работой, совать в рот сардельку с маслом, а в руку – бутерброд с малосольной сёмгой. Вот и гребут эвакуаторы всех подряд, без разбора, вот и расставляют на тротуарах знаки, не всегда будучи знакомыми с их точным предназначением.

Когда-то был популярен анекдот: в Грузии женится молодой сотрудник ГАИ, лейтенант, так начальник на свадьбе говорит ему:

– Вручаю тебе самый дорогой подарок, что есть у нас в ГАИ, – и вручает знак ограничения скорости до двадцати километров. Добавляет виновато: – Извини только, что могу дать тебе знак лишь на один день.

За какое дело чиновная публика у нас ни возьмётся – обязательно перегнёт палку, а то и сломает её. Да ладно бы палку – иногда ломает целое дерево. При случае и железный столб завалить может. Одного только не видят эти люди, не ощущают меру, не хотят узнать – как относится к этим нововведениям народ?

Я – за то, чтобы расчистить Москву, облагородить её, навести порядок, но при этом надо соблюдать чувство меры и справедливости.

Донельзя усталая, разбитая, моя супруга подписала все протоколы, которые ей подсунули господа инспекторы и ночью (уже перешедшей в следующий день) покинула проезд Дубовой рощи. Днём жене стало плохо. Давление, которое было у неё всегда пониженным, взлетело до небес.

В голову невольно приходит мысль, что именно сейчас, в нынешние дни и годы, мы в полной мере пожинаем плоды перестройки, затеянной когда-то Горбачё­вым. Раньше в результате этой необдуманной «переделки» кривыми у людей сделались только руки, сейчас кривыми стали, похоже, и души. Поспело, выросло новое поколение людей, которые никогда никого и ничего не пожалеют, это у них уже вживилось в кровь…

...Мой питерский гость Валерий Попов только удивлялся, глядя на происходящее да удручённо качал головой.

В конце концов произнёс:

– У нас в Питере такого нет и никогда не будет.

И слава богу.

Ну а новоиспечённый знак, из-под которого уволокли машину моей жены, сняли через несколько дней – очень уж нелеп он был. Деньги же, естественно, не вернули.

Теги: общество , мнение , самосознание