ВОЙНА РАЙОННОГО МАСШТАБА

ВОЙНА РАЙОННОГО МАСШТАБА

Александр Бородай

ВОЗДУХ БЫЛ пропитан водяной пылью, и окружающие холмы почти скрывались в холодном тумане. На Северном Кавказе опять наступила обычная для этих мест сырая и гнусная осень. В машине, прыгавшей по ухабам проселочной дороги, было тесно - шесть человек и пять автоматов. Сидящий рядом осетинский боевик, седыми кудрями, горбатым носом и тонким лицом напоминающий художника из французской богемы, поправил самодельные подсумки, потом сказал, ткнув пальцем в окно: “Вот там - уже Ингушетия, пониже деревни у них посты, а дальше Майское и за горочкой, в восьми километрах, уже Назрань”. Поля вокруг заросли сорняками, последний раз здесь пахали и сеяли не меньше двух лет назад. Небольшая воронка на дороге, чуть позади нас - все, что осталось от подорвавшейся здесь пару недель назад машины с электриками.

Здесь, в правобережном районе Северной Осетии, идет тихая незаметная миру война. Ингуши, претендующие на половину Осетии как на свою историческую родину идут через границу малыми группами до двух десятков человек. Обходя стороной редкие посты федеральных войск, они врываются в осетинские деревни, угоняют людей и скот, минируют дороги, обстреливают и взрывают нефтяные вышки и базы. Несколько дней назад зарезали поехавшего на осле в лес старика. Неделю назад всадили больше десятка выстрелов из гранатометов в спящий поселок. В еженедельные рейды “с той стороны” обычно ходят не только жители приграничных ингушских селений или мигранты из Осетии, но, скорее, опытные чеченские боевики - “братья вайнахи” - таким образом оказывают помощь своим ингушским родственникам. Не раз за последнее время на трупах погибших в перестрелках визитеров находили и иностранные арабские или египетские документы и деньги.

Осетино-ингушскому конфликту исполнилось четыре года, и постоянные стычки на границах этих республик уже почти не привлекают внимания “мировой общественности”. Те крохи информации, которые все-таки проходят, имеют, как правило, стандартный, проингушский характер. Ведь мировые СМИ крайне трепетно относятся к свободолюбивым вайнахам - чеченцам и ингушам - и недолюбливают осетин - извечных союзников русских.

Но в последние месяцы стало очевидным фактом, что ингушские боевики резко усилили давление - стычки стали все чаще, возросло количество участвующих в них бойцов, улучшились их вооружение и выучка. А подписанный президентами республик Аушевым и Галазовым 4 сентября “Договор об урегулировании отношений и сотрудничестве” остается ничего не значащей бумажкой. Из сорока тысяч ингушей, покинувших Осетию в начале конфликта, “на места постоянного проживания” не вернулся практически никто.

Местное осетинское население уже давно не ждет помощи из Москвы или из Владикавказа и сплотилось в отряды самообороны. Потихоньку разжились не только автоматами и винтовками, но и пулеметами, гранатометами, бронетранспортерами и прочим более серьезным вооружением. Наладили дежурство на границе, поставили собственные посты и секреты. Часть людей “для легализации” пришлось влить в полк патрульно-постовой службы, благо, местное милицейское начальство смотрит на такие “дипломатические” ходы благосклонно. Деньги на покупку вооружения и боеприпасов дают местные предприниматели, которые, таким образом, автоматически стали полевыми командирами.

Нашу небольшую группу, состоящую в основном из представителей казачества Центра России, в Северную Осетию пригласил один из таких людей. Роберт Кулов - человек с характерной фигурой и движениями бывшего борца, встретил нас в аэропорту Владикавказа, который, по слухам, находится под его “покровительством”.

Выдерживая пытку сокрушительным кавказским гостеприимством, мы постепенно стали понимать суть проблем, так беспокоящих руководителей осетинских боевиков. Во-первых, им необходимо легализовать свои вооруженные формирования.

“Мы - законопослушные”, - стучат тяжелыми кулаками по ломящемуся от изобилия столу полевые командиры. И “менты”, вэвэшники всякие, это прекрасно знают. Им надо план по разоружению НВФ выполнить - они к нам и идут, а не к чеченцам или ингушам. Мы же в своих стрелять не будем. Осетины вообще всегда за Россию горой - конвой, который русских императоров охранял, всегда из осетин состоял, Героев Союза у нас больше всех “на душу населения”.

Надо сказать, что легализация такого рода формирований - дело, в наше время, вполне реальное и возможное. В соседней Кабарде, например, приграничным отрядам самообороны уже официально раздают стрелковое оружие (карабины СКС).

Осетинские боевики с горячностью твердили, что их слабо вооруженные и не слишком дисциплинированные отряды являются единственной преградой, сдерживающей мутный кавказский вал, готовый обрушиться на весь юг России. Но в их рассуждениях есть немалая доля лукавства. На самом деле, осетинские ополченцы отбивают нападения вайнахских диверсионных групп, находясь при этом в состоянии пассивной обороны, но все большая часть приграничных земель становится ничейной, отчуждается от нормального течения жизни. Жители окрестных осетинских деревень ведут “прифронтовое” существование лишь потому, что им некуда уйти с этой земли.

Но первая же серьезная атака ингушей, которая, вероятно, будет поддержана силами регулярной чеченской армии, сметет их отряды самообороны с лица земли. Наши приятели, как многие кавказцы, большие любители “кидать понты”, поначалу объявили численность своих формирований в три тысячи человек, а потом пояснили, что на “кипяток” собирается до трех сотен бойцов. А что такое триста боевиков, вооруженных разномастным стрелковым оружием, и два-три БТРа против того же “абхазского батальона” Шамиля Басаева?

Так что, по большому счету, вся надежда у осетин на 58-ю армию, штаб которой расположен во Владикавказе, да на дислоцированную в регионе 99-ю дивизию внутренних войск МВД России. Прикроют братья-славяне, в случае чего…

А еще понимают осетинские лидеры, что не первые они в очереди на завоевание. Просто их республика не настолько привлекательная добыча для организаторов нового имамата, чтобы захватывать ее немедленно. Первым, похоже, будет лакомый нефтеносный Дагестан.

Северная Осетия сейчас совсем не бедна, хотя и лишена каких-либо ценных природных ресурсов, и даже по обеспеченности плодородной землей занимает одно из последних мест в России, а более 30 процентов ее населения существует ниже официального уровня бедности. Местные коммерсанты не имели возможности заняться обычным для этого региона бизнесом - широкомасштабной торговлей оружием и наркотиками, так как для этого надо иметь хорошие отношения со спецслужбами соседних исламских государств. Однако оборотистые осетины нашли свою теплую экономическую нишу, развернув колоссальное производство дешевой водки. Технический спирт везли караваны контейнеровозов из Грузии и Турции. Отсутствие в Осетии акцизных сборов также создавало необычайно тепличные условия для расцвета водочного бизнеса. Только в Правобережном районе, по словам наших знакомцев, сейчас еще действует более десятка линий по разливу водки. Большинство из них импортного производства, и качество конечного продукта нередко оказывается весьма сносным.

Но золотой век осетинской водки, кажется, уже в прошлом. Несколько месяцев назад таможенники закрыли российско-грузинскую границу для контрабандного спирта, и у постов скапливались тысячи огромных машин. Самые ретивые бизнесмены пытались прорваться в Осетию с оружием в руках, некоторые предлагали работникам таможни гигантские взятки, но в целом канал был перекрыт. Введение строгих акцизных сборов также увеличило финансовые потери, а конкуренция со стороны фирмы “Довгань” выкинула осетинскую водку с целого ряда российских оптовых рынков. Падение водочной индустрии грозит экономическим крахом не только группе удачливых дельцов, но может подкосить экономику всей республики.

Однако в руках многих осетинских руководителей, несколько лет получавших водочные сверхприбыли, оказались сконцентрированы значительные, даже по московским масштабам, финансы. Перед этими людьми, среди которых оказались и некоторые наши знакомые, встала задача вывоза накопленных денег и вложения их в иные, приносящие доход, сферы деятельности. А задача эта вовсе не столь легкая, как может показаться. С одной стороны, нужно не обидеть своих - рядовых боевиков и многочисленных родственников, которые неизбежно лишаться перепадавших им ранее долей прибыли.

Затем, что значительно сложнее, надо сломать собственную психологию, отвыкнув получать бешеные деньги почти из воздуха, искать новые схемы взаимодействия с окружающей финансовой средой, в частности, надо научиться не вкладывать всю прибыль в оружие и “шестисотые “мерседесы”. Было забавно наблюдать, как один из членов нашей делегации пытался растолковать осетинским предпринимателям необходимость работы с профессионалами - экономистами, юристами и т. д. Он сталкивался с полным непониманием, ему в ответ твердили, что “главное договориться”, а там все приложится…

Однако даже если осетинским водочным королям и удастся спасти часть своих средств путем вывоза, эти деньги уже, видимо, будут значительно меньше работать на внутренние нужды республики, чем раньше. И не на что будет покупать оружие и боеприпасы для охраняющих границы отрядов, негде будет работать простым осетинским крестьянам.

“Секреты уже давно наши машины заметили”, - весело кричит Роберт сквозь пелену тумана. В одной руке у него рация, в другой поблескивает массивный ППС (пистолет-пулемет Стечкина). У соседнего “джипа” уже разливают водку в пластиковые стаканчики, а рослый, чернявый боевик пытается рассмотреть вражеские позиции в прицел снайперской винтовки. Сегодня он заступает в дозор. Когда придет смена - не знает. Все по ситуации. В ближайшем селе у него семья, и он не уйдет с поста, пока не кончатся боеприпасы или продовольствие. На сиденьи машины остался узелок с хлебом и домашним сыром - скромен солдатский паек.

Мы же не долгие гости на границе. Через час наша веселая компания сидит за роскошно накрытым столом, над которым нависает огромный, аляповатый портрет “вождя всех времен и народов”. “Сталин - тоже осетин, а вы не знали?” - стремится развеять наше недоумение один из местных “деловых людей” в спортивном костюме, с седым “ежиком” коротко стриженных волос. Он уже успел наклюкаться и несет чепуху, но его никто не останавливает - слишком велико в Осетии традиционное уважение к старшим.

“Поднимем же тост за Великого Бога, который у нас общий”, - торжественно произносит тамада. Вообще осетины всячески подчеркивают свою приверженность христианству и отличность от остальных, исповедующих ислам народов Кавказа. Но на самом деле, почти четверть осетин - мусульмане, среди которых сейчас активно действуют иностранные проповедники ваххабизма, и в центре Владикавказа мы не заметили ни одной церкви, зато осмотрели роскошную, блистающую золотом и изразцами мечеть. Впрочем, как выяснилось, церкви осетинам не особенно и нужны, ведь у каждого селения или города есть свое “святое место”. “Там роща обычно растет и мы туда жертвы приносим - пироги, скотину”, - сказал нам простодушный боевик.

Но больше всего моих благочестивых товарищей потрясли наивные речи сидевшего с нами за столом есаула Аланского казачьего войска (есть такое странное формирование в составе Терского казачества). “Мать у меня мусульманка, - заявил он, - а сам я христианин и жены у меня все крещеные”. “Сколько же их у тебя, - ахнул видавший виды атаман ЦКВ (Центральное казачье войско) Борис Игнатьев?” “Две, - бодро ответил этот “истинный христианин”, - живут между собой плохо, зато дети - душа в душу”.

Реально осетины, неважно кем они себя считают, - христианами или мусульманами, остаются язычниками, так же, как и их индоевропейские предки аланы тысячу лет тому назад. “Мы во все понемножку верим, главное, чтобы помогало”, - искренне признался нам один из молодых сопровождающих.

И он прав. Этому маленькому, зажатому между враждебных горских племен народу надо крепко верить в своего Великого Бога, в Святого Георгия, в русский народ и его армию. Потому что больше ему надеяться не на кого.