Игорь Шумейко МОЗГОВОЙ ШТУРМ
Игорь Шумейко МОЗГОВОЙ ШТУРМ
Вновь проявившиеся на стене станции метро "Курская" слова "нас вырастил Сталин" вызвали ужас и толки не меньшие, чем надпись "мене текел фарес", столь же внезапно возникшая на стене Валтасарова дворца. В поднявшейся в СМИ буре американский журнал Worldfocus вспомнил и о проживающих в США потомках сталиноборца – человека, когда-то уже сбивавшего эти слова со станции "Курская" и много ещё чего. Нина Хрущёва (внучка) ответила Worldfocusову корреспонденту Далжиту Даливалу, поминая и Солженицына и Достоевского, "что нужнее – красота или прогресс?"
А ещё эта политико-архитектурная реставрация заставила вновь встретиться давних товарищей: Методичного и Беспечного. "Есть важный повод поговорить", – выдохнул в телефонную трубку Методичный. Друзья давно, ещё с эпохи Ранней Перестройки, были втянуты в эти исторические разборы: своё отношение ко всем реставрациям, переименованиям формулировали не без помощи Достоевского (и тоже, как Нина Хрущева, чуть его переделав): "Здесь Диавол и Бог борются между собою, а поле битвы – схема Мосметрополитена!"
В Общественном совете, завалившем первого демократического предмоссовета проектами переименования станций, клокотал и взбулькивал такой бульон гремучих идей, что подчас группы, противостоявшие друг другу – на грани аннигиляции, вдруг радовались одному и тому же решению. Например: убрали Ленина. Нет, не с вознесенских денег – с Ленинских Гор… Демократы ликуют: "Мощный удар по красно-коричневым!" Но и "ударенные" бегут в магазин, "накрывают поляну", празднуют: по матери-то он, как ни крути, – Бланк! Или та же "Площадь Дзержинского": это про губителей русской национальной идеи ради всяческих коминтернов – или про защитников её от… тех же коминтерновцев полвека спустя?
Сия иезуитская софистика и перебрасывала наших друзей-товарищей Методичного и Беспечного с фланга на фланг. Побывали они и в Обществе "Память" и в "Мемориале", с грустью убедившись, что средней руки переводчик, не говоря уж о современных новомодных программах-трансляторах, легко уравнивает эти столь принципиально розные организации, что в английской, что в латинской версиях.
Сдружились они давно, пикетируя парадные подъезды важных госучреждений, разнясь лишь естественными чертами человеческого темперамента. Если т. Методичный "шёл буром", например, с Юго-Запада, требуя (вполне методично) вослед за "Воробьёвыми горами" и "Библиотеку имени… Воробьёва", то т. Беспечный, соглашаясь с политическим порывом, легко порхал в чаще сугубо организационных мер и выводов. Когда после замены "Ленино" – "Царицыно" было обращено внимание и на "известную станцию имени-отчества", – ответ на петицию пришёл вполне компромиссный: да, хорошо б переименовать, но сложно, дорого (таблички, схемы метро...), и в видах экономии средств на благо простых москвичей… Короче: станцию "Площадь Ильича" трогать не будем. Тогда-то т. Беспечный и придумал простой вариант: компромисс на компромисс. Средства для простых москвичей сберегут, замен табличек – ноль. Выпускается только Один Листок формата А4, правда, официальный, гласящий, что "Площадь Ильича", не переименовываясь, теперь считается "Площадью…" другого Ильича. Например, наш музыкальный гений Пётр Ильич Чайковский до сих пор, к стыду, – не увековечен…
Представим... Известная баронесса фон Мекк – Чайковскому: "Как, Ильич, твоя опера "Иоланта"?" – "Счас закончу "Щелкунчика" – и мигом за "Иоланту". Твой Ильич".
Расходов, однако ж – ноль, а москвичи и гости столицы могли бы спокойно читать новоизданные "Окаянные дни" Бунина, не терзаясь "историческими разрывами", сидя на лавочке метростанции "Площади Ильича" – другого.
Подобные решения принесли т. Беспечному некоторую известность в кругу московских корреспондентов западных СМИ. Каковую и решил сегодня использовать крайне озабоченный т. Методичный.
– Ты читал, Беспечный?
– Читал, читал, Методичный...
("Читал" – это о публикациях 8 сентября 2009 года: "угроза ресталинизации, диктатуры".)
– Боюсь, могут и вновь соскоблить.
– И что ж, Методичный?
– Дави на своих друзей, Беспечный. Успокой насчёт угроз реставрации-диктатуры.
– Как? Может… указать им, что в Париже есть станция метро "Сталинград"?
– Слабовато. Тут ведь какой привходящий момент?! "Курского"-то Сталина восстановили... Ровно спустя… 56,5 лет после (шёпотом, озираясь)… дела врачей…
Момент сложный, американская ПРО, Иран-Израиль, опять же саммит скоро. Могут и опять соскоблить. Вот и Лев Пономарёв на "Эхе Москвы"… И в "Газете-газете" Людмила Алексеева – Московская Хельсинская, Владимир Шнитке – "Мемориал"! А там и Юрий Вдовин!
– Небось, и писатель Б…
– Да-да! И писатель Б.Стругацкий, и кинорежиссёр Амнуэль. И журналист Малкина, и Владимир Ойвин из фонда "Гласность", и… читай сам! – и многие другие! Уж и не говорю об Евгении Ихлове из движения "За права человека"!
– Да, засада, друг Методичный. Словно потянуло гарью погромов… Чем же и надавить-успокоить? Что противопоставим?
И друзья развернули на скамейке схему метрополитена, придавив углы бутылкой "КИНовского", рюмками и дачными яблочками.
– Видишь, душа Методичный, трудненько будет отбрехаться-то! Вектор действительно прослеживается антисемитский! Вроде декоммунизация, а вроде и "...имени Кагановича" – долой, "Проспект Маркса" – долой, "Площадь Свердлова"…
– "Марксистская" вроде ж…
– Так то ж, брат, не о Карлуше, потомке Мардехая, а просто в честь сторонников теории марксизма… а таковым может быть и… ой-ёй-ёй какой Макашов! (Разливая.) Ну и чем же я тут успокою хотя бы Сабрину Таверниси из "Нью-Йорк Таймс"?
– Да-а-а... Фамилий подходящих на схеме вроде и нет.
Жёлто-коньячный кружок из-под поднятой рюмки вопросительно обвёл "Бауманскую".
– Немец. – На сиплом выдохе т. Методичный опрокинул свою дозу…
– …Может клички, псевдонимы?
– ??! – Восприяв свою порцию, т. Беспечный поднёс яблоко к губам, надавил, не надкусив, и застыл в этом поцелуе, вопросительно глядя на друга.
– Ну, там ведь Свердлов-то был… Цедер-бау…
Беспечный махнул не то на усталую осеннюю муху, не то на банальщину, изрекаемую другом.
– И у главного журналиста, у Михаила… Ефимовича Кольцова, фамилия-то была – Фридлянд, – продолжал т. Методичный, невзирая на мухогонные жесты своего визави. – И если показать им, что главнейшая линия метро так и сохранена в честь талантливого советско-еврейского журналиста, то…
– Да что ты мелешь-то!!! Кольцов-Фридлянд! Какая ещё линия?
– А Кольцевая?!! – Торжествующе откинулся на спинку т. Методичный, оставив как громом поражённого друга следить за порхающими канадскими листьями.
– Да!! Т-ты гений, Методичный! И сам того не знаешь!..
Но пафос общего дела не позволял долго принимать даже и самые искренние восторги, и деловито сворачивая скатерть-схему, т. Методичный прочёл с изнанки абзац исторической справки:
– Первый участок Кольцевой линии от станции "Курская" до станции "Парк культуры" сдан в эксплуатацию 1 января 1950 года… Так… – И совсем уж озабоченно: – Так-так...
– Что-что? – настороженно следил т. Беспечный за мимикой гениального друга.
– Понимаешь. Нумерология, брат. Разочти-ка сам. Кольцов – "видный советский журналист, родился 31 мая 1898 года"!
– И?..
– И ровно 52 года и 5 месяцев отсчитав от дня рождения – "они" открывают Кольцевую!
– Ну и?!! – чуть более понукающе повторил т. Беспечный.
– Думаю... – И гримаса недавнего торжества сменилась печатью неподдельной горести. – А не назвали ли они действительно ту линию в честь Михаила Фридлянда? Смеясь втайне над нами… все 59,5 лет!
P.S. "В интересах следствия" все названия организаций, фамилии протестантов-сталиноборцев на "Эхе Москвы" – НЕ изменены… "Следствия" – сохрани Боже! – не уголовного, но – необходимого историко-психологического исследования, что выявит глубинную, глубже метрополитена, связь и наших сталиномахов, и героев этого рассказа, разносивших ещё в 1980-х годах те самые машинописные листочки-статьи, выявлявшие масонские знаки в структуре московских метролиний.
P.P.S. Ровно во дни этих метробаталий другой подвижник на основе личного опыта переформулировал известный социально-психологический закон, принявший теперь вид "Закон Толстого-Подрабинека" – с дополнением: "…а Космополитизм = последнее убежище Последнего негодяя".