Сто книг от одиночества

Сто книг от одиночества

Сто книг от одиночества

Владимир МОЖЕГОВ

За последние пару месяцев наше общественно-политическое пространство превратилось в настоящее "поле брани" во всех смыслах. Конечно, до куртуазности нашим общественным баталиям всегда было далеко, но и таких потоков площадной брани я как-то не припомню. Понятно, что непосредственно сегодняшний всплеск "народного возмущения" связан с угрозой возвращения Путина и есть результат давно сдерживаемого аффекта интеллигенции, страха, что ещё двенадцать лет Россия не станет "нормальной европейской страной". Итак, дело в конце концов даже не в Путине, дело в "нормальной стране".

Но что такое нормальная страна? Это такая страна, где нет гиперкоррупции, чиновники похожи на людей и почти не воруют, где не крадут голоса на выборах. Допустим. В такой стране я тоже не прочь был бы пожить. С другой стороны, мои, к примеру, французские приятели искренне уверяют меня, что их бюрократия будет ещё похлеще нашей.

А в совершенно нормальной Польше в прошлом году к трём месяцам тюрьмы и штрафу в 10 000 долларов приговорили молодого человека за следующее хитроумное преступление. Преступник так перенастроил систему поиска в Интернете, что при вводе некоего слова (помягче нашего на три буквы, но означающего ровно то же) на первом месте в результатах оказывалась официальная страница бывшего президента Качиньского. Террориста быстро нашли, дали полтора года за использование нелегальных программ и дополнительно три месяца непосредственно за само ужасное оскорбление. Но это в нормальной стране. У нас нецензурно посылать президента может кто угодно, когда угодно и без всяких последствий.

По-видимому, понятие "нормальной страны" есть всё же не предмет реальности, данной нам в ощущении, а исключительно предмет веры. То есть предмет предельно иррациональный. Однако при достаточной настойчивости нам откроется наконец и предельно кратко выраженный "символ" этой веры: "нормальная страна" - это такая страна, - скажут нам, - которая исповедует ценности "либеральной демократии".

Но что такое либеральная демократия и её ценности? Умеренность и неагрессивность. Уважение к "маленькому" человеку. Свобода индивида. Ну да, пожалуй. Известно, однако, что всякая идеология несёт в себе и семя своей противоположности и при отсутствии сдерживающих факторов способна заходить иногда очень далеко. И как во всякой вообще идеологии, у интересующей нас есть своё здравое ядро, есть момент некоего преизбытка и чрезмерности, а также и отбрасываемая ею инфернальная тень.

Никто не будет спорить, например, с утверждением, что либеральная демократия есть идеология антииерархическая. А следовательно, продолжим мы, и антикультурная. Ибо всякая культура подразумевает иерархию ценностей. Но, будучи идеологией антикультурной, она по необходимости оказывается идеологией и антиэтической. Ибо этика, как известно, произрастает из культуры. На это нам, пожалуй, уже возразят - и даже весьма эмоционально. Либеральная демократия, скажут нам, есть в высшей степени этическая идеология, ибо защищает высшую ценность "безусловную ценность всякой человеческой жизни".

И это действительно так. Примат ценности человеческой жизни есть высшая (и, возможно, единственная) ценность либеральной демократии. Известно, однако, что, защищая её на словах, либеральная демократия способна при этом мягко и неагрессивно оставлять за бортом целые социальные слои и даже целые народы, не способные вписаться в пространство её "свободного рынка". Такой мягкий и неагрессивный геноцид (в отличие от геноцида по сословному или расовому принципу, который активно практиковали проигравшие ей в ХХ веке идеологии-конкуренты) можно назвать геноцидом по экономическому принципу. России 90-х годов подобная практика, например, стоила не менее 10 млн. жизней.

"Геноцид культуры" - понятие, близко примыкающее к первому. Ибо та "смерть культуры", которая наблюдается повсеместно при господстве либеральной демократии, не знающей иных богов, кроме богов экономики и финансов, выливается в размывание народного архетипа и оборачивается вырождением и гибелью духа народа.

Результат этого вырождения каждый желающий может наблюдать сегодня на лице самой либеральной интеллигенции. Вероятно, если бы извозчики XIX?века умели читать, если бы им вдруг пришла в головы сумасшедшая мысль - издавать свою прессу - и они не были бы при этом стеснены цензурой, то выработали бы себе примерно тот язык и стиль выражения мысли. Однако, бог с ними, духовными наследниками московского кооператива извозчиков! Не они сегодняшний предмет нашего разговора.

2

Конечно, среди людей, выходящих сегодня на площадь, владеющие дискурсом "прорабы либеральной демократии" составляют абсолютное меньшинство. Абсолютное же большинство, искренне возмущённое беспределом бюрократии и коррупции, просто не способно выражать своё мироощущение в парадигме иной, чем та единственная, что существует сегодня в мире. И по необходимости питается тем, чем его кормят. А кормят его всё тем же единственным оставшимся на мировом столе блюдом "либеральной демократии". Простая и доходчивая мысль: если либеральная демократия - идеал, почему мы ему не соответствуем? - кажется бунтующему индивиду самоочевидной. Тем более что сам индивид принадлежит преимущественно к среднему классу, то есть тому гегемону, на плечах которого либеральная демократия зиждется и которому поэтому не угрожает её "экономический геноцид". Мысль, что происходившее в России в 90-х - не роковое стечение обстоятельств, но роковая черта идеологии, которая неизбежно будет давать тот же результат и в дальнейшем, - многим, даже не глупым людям кажется странной.

Потому Россия проигрывает сегодня не только экономически или политически - она проигрывает на уровне смыслов. Ей оказывается нечего противопоставить господствующей в мире идеологии в её тотальных притязаниях прежде всего идейно. Однако сомнения неизбежны. И когда молчат люди, вопиют камни (в нашем случае - биржи). Тотальная власть финансовых богов при полном презрении к идеалам этики и культуры когда-то должна была привести к взрыву. И вот это случилось.

И именно в контексте всего выше[?]сказанного хочется теперь обратиться к двум статьям Путина в "Известиях", объясняющим, зачем он идёт во власть в третий раз и с чем именно он идёт. Тот, кто умеет читать, наверняка прочёл. И всё же на всякий случай напомню. Премьер считает, что мир стоит перед реальностью ещё небывалого кризиса, справиться с которым Россия сможет, лишь став самостоятельным и независимым центром силы, свободным от влияний извне. Именно таким, как мне видится, был главный посыл первой путинской статьи.

Естественный ход рассуждений, следующий за этим тезисом, должен быть примерно таким: новый центр силы должен являть и новые смыслы. Иначе зачем нужен нам центр силы, если один (Америка) у нас уже есть? Но, как выясняется, идеи, которыми руководствовался этот центр силы, привели мировую экономику к краху, а мир - к глобальному кризису. И не в головах умников, а в самой реальности назрела настоятельная необходимость в новых идеях.

От второй статьи премьера и ждали ответа на вопрос: на каких именно принципах Россия намерена строить свой полюс силы? И (о, чудо!) такими принципами оказались культура и поликультурализм (то есть имперскость в своём высшем - культурном - измерении: ...и финн, и ныне дикий тунгус, и друг степей калмык... просвещённые единым ослепительным Логосом культуры.

Замечу, кстати, в инфернальных потоках, изливающихся чревом либеральной интеллигенции, слова "культура" мне ещё не удалось выловить ни разу. По-видимому, ротовые мышцы этого вида интеллигенции для выговаривания подобных слов просто не приспособлены. Замечательно, что и слова путинской статьи о "ста книгах" как культурном коде европейца вызвали здесь вполне предсказуемую (то есть всё ту же традиционно рвотную) реакцию. Бродя по бескрайним полям соцсетей, мне удалось даже наткнуться на обсуждение, в котором предложение Путина называли "библиофашизмом" и требовали ограничить список книг исключительно именами маркиза де Сада и Захера фон Мазоха.

В последнем выводе на самом деле есть большая метафизическая правда. Ибо истинная ценность либеральной демократии - вовсе не абстрактный маленький человек, а вполне конкретные де Сад и Мазох, эти маркс-энгельс-ленин, иконографический символ и естественный метафизический предел либерального гуманизма. Вл. Соловьёв в своей "Краткой повести об Антихристе", заглянув за этот предел, предсказал: в конце концов люди отдадут всю свою свободу за свободу сексуальную. Так оно, несомненно, и будет. Мы же, оставив нашим гурманам их гуманистические идеалы, сконцентрируемся теперь на идее "ста книг".

3.

Идея эта, понятно, придуманная не вчера и не Путиным, однако вспомянутая к месту и вовремя. Сто книг, которые должен прочитать каждый человек, считающий себя европейцем (или русским), - это простой и понятный "дресс-код", вокруг которого вполне может сложиться консенсус культурного общества. "Фашизм" здесь может померещиться только сознанию с о-о-чень далёкой периферии культуры. Но, конечно, и такое, совсем далёкое, сознание небезнадёжно и имеет шанс когда-нибудь дорасти и причаститься плодами культуры не только с древа познания маркиза де Сада.

"Сто книг" - это также лучшее из возможных сегодня определений национальной идеи. Вернее, лучшее из возможных основание для такого потенциального определения её в будущем. То зерно, из которого может прорасти духовный стебель будущего русского европейца (то есть человека культурного, существа прямоходящего, а не покрывающего землю в виде однообразного зелёного планктона, как представляется человек сознанию либеральному).

Конечно, уместен и прямо необходим спор о каноне. Того, кто не желает участвовать в составлении и утверждении канона, - милости просим покинуть культурное пространство. Остальным же хотелось бы внести маленькое предложение. Поскольку культура - реальность в высшей степени иерархическая, имеются в её прихотливом ландшафте и те вершины-семитысячники, которые видны всякому и не должны потому вызывать никаких споров. Именно потому с этих вершин удобнее всего начинать обозрение иных культурных пространств. Надеюсь, не буду оригинальным, если назову эти шесть-семь имён, без которых европейская культура немыслима в принципе, в таком порядке: Гомер, "отец Запада" Вергилий, Данте, Шекспир, Гёте, Пушкин. Ну и, конечно, Библия. На мой взгляд, этого списка необходимо и достаточно, как говорят математики, чтобы спасти европейскую культуру от растворения в варварском море и утвердить в центре нашего общественного бытия прочное ядро, вокруг которого могло бы сложиться со временем настоящее жизнеспособное культурное общество. Были бы кости, мясо нарастёт.

Ну и под самый занавес позволю себе выразить сомнение в том, что общества, основанные только на экономической составляющей, окажутся способны пережить наступающий глобальный кризис. А также надежду на то, что общество, основанное на фундаменте классической культуры, вполне может оказаться крепче власти банков, корпораций, партий, тайной полиции или какой угодно идеологии. Стоит ли пренебрегать такой возможностью, таким шансом и таким настроением власти? Другого шанса может ведь и не случиться.

Обсудить на форуме