ТРИ ПИСЬМА НИКОЛАЯ КУЗНЕЦОВА

ТРИ ПИСЬМА НИКОЛАЯ КУЗНЕЦОВА

Николай Иванович Кузнецов (1911–1944) – легендарный советский разведчик, один из любимейших героев счастливого, победного послевоенного времени. О его подвигах стало широко известно благодаря книгам командира партизанского отряда НКВД СССР «Победители» Дмитрия Николаевича Медведева «Это было под Ровно» [1] и «Сильные духом» [2]. Десятилетия книги пользовались громадной популярностью, их читали миллионы советских людей. Личность Кузнецова давно стала символом беззаветного служения Родине. Но также давно она стала обрастать предположениями, домыслами и толкованиями, в том числе и довольно злобными и даже - глупыми.

В этой статье пойдёт речь о корректировке текстов писем Кузнецова. Корректировка – это внесение изменений в текст, толкование событий с некоей целью, иногда даже и неопределённой, а то и вовсе без цели – так просто.

Всего писем опубликовано три, вот они в хронологическом порядке:

Письмо 1 - брату Виктору от 27.06.1942 - в [2,3,4].

Письмо 2 - записка брату Виктору от 23.08.1942 – в [4].

Письмо 3 - завещание от 24.07.1943 – в [1,2,3,4].

(Цифрами в квадратных скобках обозначены помещённые в конце статьи  источники, по которым цитируются письма. Следует напомнить, что [1] и [2] – первые издания книг, [3] – одно из многочисленных переизданий книги «Сильные духом», а [4] – биография Кузнецова).

Письмо 1 появилось поздно - оно было получено от брата Николая Кузнецова, Виктора, весной 1949 года. Как сообщал в [2] Медведев, «Брат Виктор сам нашёл меня после того, как услышал по радио передачу книги «Это было под Ровно». Письмо приведено в эпилоге [2]:

«Москва, 27 июня 1942 г.

Дорогой братец Витя!

Получил оставленную тобой открытку о переводе в Козельск. Я всё ещё в Москве, но в ближайшие дни отправляюсь на фронт. Лечу на самолёте.

Витя, ты мой любимый брат и боевой товарищ, поэтому я хочу быть с тобой откровенным перед отправкой на выполнение боевого задания. Война за освобождение нашей Родины от фашистской нечисти требует жертв. Неизбежно приходится пролить много своей крови, чтобы наша любимая отчизна цвела и развивалась и чтобы наш народ жил свободно. Для победы над врагом наш народ не жалеет самого дорогого – своей жизни. Жертвы неизбежны. Я и хочу откровенно сказать тебе, что очень мало шансов на то, чтобы я вернулся живым. Почти сто процентов за то, что придётся пойти на самопожертвование. И я совершенно спокойно и сознательно иду на это, так как глубоко сознаю, что отдаю жизнь за святое, правое дело, за настоящее и цветущее будущее нашей Родины. Мы уничтожим фашизм, мы спасём отечество. Нас вечно будет помнить Россия, счастливые дети будут петь о нас песни, и матери с благодарностью и благословением будут рассказывать детям о том, как в 1942 году мы отдали жизнь за счастье нашей горячо любимой отчизны. Нас будут чтить освобожденные народы Европы. Разве может остановить меня, русского человека, большевика и сталинца, страх перед смертью? Нет, никогда наша земля не будет под рабской кабалой фашистов. Не перевелись на Руси патриоты. На смерть пойдём, но уничтожим дракона. Храни это письмо на память, если я погибну, и помни, что мстить – это наш лозунг. За пролитые моря крови невинных детей и стариков – месть фашистским людоедам. Беспощадная месть! Чтоб в веках их потомки наказывали своим внукам не совать своей подлой морды в Россию. Здесь их ждёт только смерть. Будь всегда верен Сталину и его партии. Только он обеспечит могущество и процветание нашей Родины. Только он и наша сталинская партия и никто больше. Эта истина абсолютно доказана.

Перед самым отлётом я ещё тебе черкну. Будь здоров, братец. Целую крепко.

Твой брат Николай»

Впечатление письмо производит сильное. За ним и время сильное – время героев. Сомнительно, чтобы современный молодой человек в возрасте 31 года что-то похожее написал. Сам - от себя. И не только потому, что ритм жизни ускорился, появились мобильные телефоны и Интернет – смысл слов и сам  набор слов письма малопонятен нынешней молодёжи. А чтобы она ещё в 1970-х годах чего лишнего не подумала (а за ними и более поздняя), над письмом была проведена простенькая работа, а именно:

В [3] (редактор В.А. Солоухин)  после слов «Нас будут чтить освобождённые народы Европы «выпущена фраза» Разве может остановить меня, русского человека, большевика и сталинца, страх перед смертью?». Ну, пропущена и пропущена, поставь принятый в таком случае знак <…>, свидетельствующий о наличии здесь текста, несущественного (на взгляд публикатора) для документа, и продолжай работу. Нет! Поставил редактор-хитрец три точки после слова Европы! Дескать, написал Кузнецов про Европу, затуманились его глаза, задумался он, свидетельством чего и стало многоточие, им, Кузнецовым, поставленное!

Вряд ли можно собрать все издания книги «Сильные духом» и определить – кто же из редакторов (Наверное, не В.А. Солоухин – он просто легкомысленно отнёсся, не проверил, хотя и был обязан) запустил этот обман.

Но чтобы Т.К. Гладков в своей повести [4] да не проверил по первоисточнику – быть того не может! Он и проверил, он же серьёзный исследователь. И эту фразу привёл, но вот в таком виде: «Разве может остановить меня, русского человека, большевика1, страх перед смертью?». 1 – это примечание внизу страницы, вот оно: «1 Чисто эмоциональный момент. Н. Кузнецов не был членом ВКП(б)».  После того, как в 1990-е гг. мир с изумлением убедился в том, что член КПСС и коммунист это разные люди, примечание коварное. Оно уводит воображение в сторону, читатель и не подумает о том, что слово сталинца Гладков-таки  вымарал! Ему  Сталин, видимо, «не нравится», а то, что Кузнецову, герою повествования, «нравится» - не имеет значения. Вычеркнуть! ([4] - ответственный за выпуск В.П. Еленский, редактор О.И.Лемехов).

Так-то вот, оказывается, пишется история?

И уже не вызывает удивления, что после слов «Здесь их ждёт только смерть» у Гладкова следует точка, а за ней новый абзац! Да, прямо с красной строки написано: «Перед самым отлётом я ещё тебе черкну…». А где же строки «Будь всегда верен Сталину и его партии. Только он обеспечит могущество и процветание нашей Родины. Только он и наша сталинская партия и никто больше. Эта истина абсолютно доказана»? Их как бы и не было! Это значит, что, по мнению Гладкова, не следует читателю знать о призыве Кузнецова быть верным Сталину. Ну и ну!

Когда я был маленьким, то, встречая в книжках фотографии писем, удивлялся – зачем их печатать? Почерк не разобрать, пишут иногда вздор – ох уж эти писатели! Оказывается, вот зачем – чтобы выводить на чистую воду легкомысленных публикаторов. Факсимиле письма 1 напечатано в [2], всё там прочитывается, даже грамматическая ошибка есть – во фразе «очень мало шансов зато, чтобы я вернулся живым» - «за то» написано слитно – «зато». Видел ли это факсимиле Солоухин? Видимо, нет. Еленский с Лемеховым тоже не видели, доверились, наверное, предыдущим публикаторам. Видел ли Гладков? Разумеется, видел – он же историк! Зачем соврал?

В аннотации сказано: «За эту повесть автор удостоен медали им. К. Симонова Международной ассоциации писателей баталистов и маринистов, учреждённой 20 декабря 2000 года. А также премии Службы внешней разведки Российской федерации. В данном, расширенном и дополненном издании писатель использовал множество до сих пор закрытых материалов архивов ФСБ России». Честно надо сказать – работа проделана большая, книга – захватывающее чтение, множество данных приведено, автор отмечен по заслугам - но зачем передёргивать? Выбрал героя – уважай его таким, каким он и был: 1 - убеждённым патриотом родины, 2 – большевиком, 3 – сталинцем.

Письмо 2. Это - обещанное Кузнецовым («Перед самым отлётом я тебе ещё черкну»):

«23.VIII.42. Дорогой братец Витя!

До свидания после победоносного окончания войны. Смерть немецким оккупантам!

Будь здоров, счастлив, желаю успеха в борьбе против немцев. Если окажусь в Москве, то напишу до востр. Центр. почтамт.

Целую. Твой брат Николай».

Публикация этого письма – целиком заслуга Гладкова. Поэтому он не только привёл его текст, но и, с законной гордостью, факсимиле [4]. Но и здесь переврал! Сравнивая тексты печатный и факсимильный, легко заметить, что в факсимильном варианте Кузнецов обращается к брату так: «Дорогой братец Витя!», далее следует новый абзац, а в печатном так; «Дорогой братец!» и далее – в строку. В факсимильном варианте «…желаю успеха в борьбе…» в печатном «…желаю успехов в борьбе…».

Отчего такая небрежность при публикации короткой записки?

Письмо 3. Письмо Кузнецов написал, уже будучи в отряде, запечатал, передал конверт Медведеву и попросил вскрыть после своей смерти. Вот его текст [1]:

«Вскрыть после моей смерти. Кузнецов.

24 июля 1943 года. Завтра исполняется одиннадцать месяцев моего пребывания в тылу врага. 25 августа 1942 года, в 24 часа 05 минут я спустился с неба на парашюте, чтобы мстить беспощадно за кровь и слёзы наших матерей и братьев, стонущих под ярмом германских оккупантов.

Одиннадцать месяцев я изучал врага, пользуясь мундиром германского офицера, пробирался в самое логово сатрапа – германского тирана на Украине Эриха Коха.

Теперь я перехожу к действиям.

Я люблю жизнь, я ещё молод. Но если для родины, которую я люблю, как свою родную мать, нужно пожертвовать жизнью, я сделаю это. Пусть знают фашисты, на что способен русский патриот и большевик. Пусть они знают, что невозможно покорить наш народ, как невозможно погасить солнце.

Пусть я умру, но в памяти моего народа патриоты бессмертны.

«Пускай ты умер, но в песне смелых и сильных духом всегда ты будешь живым примером, призывом гордым к свободе, к свету…»

Это моё любимое произведение Горького. Пусть чаще читает его наша молодёжь.

Если будет нужно, я пойду на смерть с именем моего Сталина, отца, друга, учителя.

Ваш Кузнецов»

Это письмо повторено в [2], однако вначале указано «Вскрыть после моей гибели. Кузнецов». Последний абзац дан в другой редакции: «Я пойду на смерть с именем моего Сталина, отца, друга, учителя. Передайте ему привет». Т.е. начало абзаца «Если будет нужно» опущено, добавлено «Передайте ему привет». Снято и начало, текст начинается так: «…25 августа 1942 г. в 24 часа 05 минут». Казалось бы, это редакционная правка, мелочи, смысл слов Кузнецова практически не меняется, но! Но обвал начинается от маленького камешка, его и не видно-то поначалу, а вот и намечено движение!

Это письмо Кузнецова  появилось в печати первым по времени, ещё в 1948 году.

В [3] повторяется текст [2], только никакого отточия в начале уже нет, а последний абзац вообще исчез! После слов «наша молодёжь» стоит не точка, а многоточие. Фраза «Если будет нужно, я пойду на смерть с именем моего Сталина, отца, друга, учителя» - опущена. Это очевидное снижение и искажение образа.

Подзаголовок «роман» в издании [3] на совести редактора, а текст письма – тем более. Убеждения в данном случае ни при чём – обычно профессионал сверяет текст по первоисточнику и следует ему. Конечно, это увеличивает трудоёмкость работы, но профессионалу труд в радость, это знает каждый профессионал. По какому изданию печатался текст «романа» - не указано.

Гладков начинает цитировать письмо 3 сразу со слов «25 августа…», а заканчивает так же, как и в [3]. Исходное окончание «Если будет нужно, я пойду на смерть с именем моего Сталина, отца, друга, учителя.

Ваш Кузнецов» - тоже опущено.

Видимо, для характеристики героя повествования эта фраза сейчас абсолютно несущественна? На смерть шёл человек, писал, душой переживал…

* * *

Наверное, это уже давно прошедшее время.

Но, во-первых, обидно за героя, совершившего подвиги и погибшего за родину, письма которого в тёплых кабинетах правят литераторы.

Во-вторых, стыдно за антисталинистов – чем править письма героя-сталинца, нашли бы такого же уровня величия героя-антисталинца и привели бы его письма рядом с письмами Кузнецова – глядишь, народ бы сравнил и сам быстро понял, что к чему.

В-третьих, обидно за науку историю, которая допускает такое небрежное отношение к правилам цитирования – а ведь маленькая ложь порождает большое недоверие!

Николай Струтинский, разведчик партизанского отряда «Победители», так охарактеризовал главную деятельность Кузнецова:  «Не приписанный ни к какой воинской части, без определённых занятий, что само по себе уже было большим риском, он жил во вражьем логове, был вхож в круг офицеров, имел «приятелей» в штабах тыловых частей, в гестапо и фельджандармерии.

Среди колоссального количества информации, что наплывала на него, он умел увидеть главное, мог по мелочи выйти на след важной тайны и узнать её».

И это – не фантастический Штирлиц, а реальный, живой человек.

И для него, в отличие от утончённого Штирлица, немцы это вовсе не «мы», а «фашистские людоеды», потому и отношение к ним соответствующее. Вот строки из Рапорта № 96 немецкой фельджандармерии при комендатуре №365: «31 января 1944 года во Львове в штабе военно-воздушных сил застрелены подполковник Петерс и ефрейтор Зайдель.

Около 17.00 этого дня в штаб проник неизвестный в униформе капитана. Он был задержан охраной и доставлен в кабинет подполковника Петерса. Неизвестный назвал себя капитаном Паулем Зибертом и при проверке документов убил Петерса тремя выстрелами из пистолета».

Здесь их ждёт только смерть.

Как сказал, так и делал. 

Наверное, такой герой имеет право быть тем, кем был. Даже и через 65 лет после смерти.

В.И. ЕВДОКИМОВ

Литература:

1. Медведев Д.Н. «Это было под Ровно.» М. – Л., Детгиз, 1948, 252 с.

2. Медведев Д.Н. «Сильные духом.» М., Военное изд-во, 1951, 500 с.

3. Медведев Д.Н. Сильные духом. М., Изд-во «Советский писатель», М., 1975, 472 с.

4. Гладков Т.К. GЛегенда советской разведки.» М., Изд-во Вече, 2001, 446 с.