Я ТВОЙ НЕЗАМЕТНЫЙ ПРОХОЖИЙ

Я ТВОЙ НЕЗАМЕТНЫЙ ПРОХОЖИЙ

А наутро в лес пришли люди, и дубок проснулся рано. Еще бы — исполнился именно год, как его молодые, но уже крепкие корни, начали обнимать эту вкусно пахнущую землю.

Тронутый осенней, царственной позолотой лес излучал густой аромат, настоянный в волшебной аптеке горного воздуха, на диковинных и целебных травах и древесной коре.

— Сущая благодать! — негромко сказал один, сбрасывая с плеча небольшую сумку.

— Красота хороша, только когда она сама себя не замечает, — глубоко вдыхая лесные ароматы, ответил второй.

— А как же она себя заметит?то, красота?! Ведь природа, увы, бессловесна…

— Не скажи… Вот, например, дерево, дуб… Древние люди верили в его магическую силу…

— Хорошо! А вот ты, когда уйдешь из жизни, во что хотел бы превратиться?

— Я? Пожалуй, в ничто…

— Да ты не поэт, братец!

— А что толку в поэзии, если мы живем до тех пор, пока осознаем себя…

— Это так, но все же хочется верить в продолжение жизни…

— За этим мы и пришли на Михизееву поляну…

— Как это понимать?

— Сейчас вот присмотрим дубок красный… и в Краснодар. Давай поторапливайся, после полудня посадка, как мне сказали, Дерева комсомольских поколений…

— А ты комсомольцем был?

— Увы, не пришлось…

— Что так?!

— Я ведь из местных… Когда немцы пришли, здесь на Михизеевой поляне положили, сволочи, считай весь поселок… Бабка в тот момент на выезде была — уцелела. Так вот, наказывала она мне: «партейные» первыми шли под расстрел…

— Да, брат! Пожалуй, бабка права… Только, если мы все разом испугаемся, на ком же земля будет держаться?

— Все так, но что случилось, того не вернуть…

— Слыхал, будто сам батька Кондрат с комсомольцами дерево сажать будет…

— А что, пожалуй, и верно… Будет расти, как продолжение нашей памяти, как напоминание потомкам о молодых годах…

— Погоди, давай научу тебя… Откапывать надо подальше, сбоку, чтобы не повредить корни. Дубок ведь совсем молоденький…

— Ты его жалеешь, будто живое существо…

— Не спеши… Надо брать с комом здешней земли, так приживаться будет быстрее…

— А правда, что листья у него будут красные?

— Непременно. С таким расчетом, видать, и пожелание высказывали, чтобы цвет листьев в определенное время года был не зеленый, не желтый, не белый, а красный. Такая, понимаешь ли, аналогия…

— … А теперь, аккуратно, подкладывай пленку и обвязывай, чтобы земля держалась…

— Доставим в Краснодар, как говорится, в лучшем виде… Поехали!

… Дубок, не то, что не вскрикнул от боли, даже не поморщился… Все же в разговорах этих неизвестных, но мирно настроенных людей, он до конца не разобрался. И он было заторопился обратиться к отцу — великану, который молчаливо внимал речам пришельцев, но то ли передумал, то ли попросту не успел.

Земля, славная матушка — земля расступилась, так показалось дубку, и сильные руки подхватили вместе с комом земли его хрупкое тельце.

Все же он успел своим взором охватить напоследок родные окрестности, даже братьям — дубкам успел качнуть своей упрямой кроной, как эти двое бережно положили его, словно стянутого пеленками ребенка, прямо у основания дуба — великана. На время, чтобы подготовить носилки.

Дубок впервые так близко ощутил отцовское тепло. Он прикасался, словно обнимая, к огрубевшей от времени коре великана, и ему казалось, что нет в мире нежнее и ласковее ее…

Все же дубок кое?что понял из разговоров этих людей.

— …Будет расти, как продолжение нашей памяти, как напоминание о молодых годах. Так, кажется, сказал один, — вспомнил дубок. — А что если спросить у отца, в чем смысл этих слов?

— Впрочем, я и сам должен учиться самостоятельно мыслить, — совсем по — взрослому раздумывал дубок.

Отец — великан чувствовал нежные прикосновения сына. Это его по — отцовски трогало и волновало, но он оставался таким же строгим и молчаливым, как и раньше. Он ждал подходящего момента, чтобы передать несмышленышу что-то важное, как доброе напутствие друга.

Мужчины доставили носилки и начали бережно поднимать и укладывать большой ком вкусно пахнущей земли, на другой стороне ее виднелась упрямая молодая крона дубка.

Один из них, который по всей вероятности был старшим, скомандовал:

— А теперь разом, подняли…

Зеленая головка коснулась могучей ветки великана, нависшей, словно большая птица с широко раскрытыми крыльями, и дубок, ждавший родительского прикосновения и доброго напутствия, вдруг ощутил, как эта ветка нежно обняла его хрупкое тельце, совершив отцовское благословение.

Три с половиной часа, проведенные в салоне небольшого и удобного автомобиля, запомнились дубку на всю жизнь. Плавно проплывали мимо окон машины невиданные ранее картины: крутая горная дорога, не имеющая конца и края, лес, словно жених, принарядившийся к свадьбе, незнакомые и загадочные строения.

Дубок зажмурился от неожиданно вспыхнувшего яркого света. Это щелкали затворы и блистали фотовспышки. Вокруг было множество нарядно одетых людей: кто в осеннем плаще, кто в платье с приколотым на груди красным бантом, кто в военной форме, а кто и в казачьей бурке.

Он решительно ничего не мог понять в этом сдержанном веселье, охватившем окружавших его людей. Их слова и реплики, сказанные вскользь, говорили о том, что эти люди связаны друг с другом многие годы и им для понимания не требуется длинных речей.

Ведущий объявил: «А теперь попросим первых секретарей крайкома ВЛКСМ всех поколений подойти к доставленному из Михизеевой поляны саженцу… Дубок… сын дуба красного — самого мощного и красивого дерева во всей округе… Пусть в продолжение памяти и как вечное напоминание потомкам о годах нашей юности растет здесь, на площади Труда, этот дубок…

— Батька, приглашаем Вас… Давайте вместе освятим эту землю!

Маленькие листочки дубка встрепенулись и, точно уши настороженного жеребенка, прижались к хрупкому тельцу:

— Батька?! — удивился несмышленыш. — Как хорошо и удивительно сказано, словно о моем отце… Но кто же он?

Листья отпрянули, и дубок, развернутый, словно по команде, чьими?то сильными руками, почувствовал, как вкусно запахло землей, и увидел, как бережно обращался с нею седой, но крепкий человек. Лица его дубок не видел, голова была наклонена. Затем он выпрямился.

— Что же, братцы! — сказал Батька, обращаясь к окружавшим его людям, — вот мы и совершим сейчас пусть символическое, но святое дело — посадим Дерево комсомольских поколений. Пусть растет этот дубок, как продолжение нашей жизни… Мы не вечные на этой земле…

Помните, что дубок этот с Михизеевой поляны… и в этом усматривается особый, патриотический смысл…

…На краснодарские площади и улицы опустились сумерки, вспыхнули, рассеивая осеннюю мглу, фонари. Так же росли на Красной красавцы — платаны, и еще вовсю цвели поздние осенние цветы: астры, хризантемы, георгины. И были чуть тронуты царской позолотой невидимые в темноте изумрудно — зеленые листья кустарников и деревьев. И хрупкая наша жизнь в тот момент казалась вечной и прекрасной.

Жизнь!.. Я твой незаметный прохожий!!