Во имя Славы / Искусство и культура / Художественный дневник / Замечено "Итогами"

Во имя Славы / Искусство и культура / Художественный дневник / Замечено "Итогами"

Во имя Славы

/  Искусство и культура /  Художественный дневник /  Замечено "Итогами"

На прошлой неделе завершился IV Международный фестиваль Мстислава Ростроповича

Это событие одновременно брендовое, узнаваемое и напрочь лишенное оттенка официальности, о чем говорит даже название, где Ростропович присутствует не в качестве «имени», а сам по себе.

«Бронзы многопудье» явно не в стилистике устроителей. И эта выдержанность оказалась тем более кстати, что нынешний фестиваль был окрашен в печальные тона и посвящен Галине Вишневской, которая уже не могла на нем присутствовать. Память великой певицы, человека исключительного музыкального и просветительского дара, нужно было почтить достойно.

Первый день был отмечен исполнением «Реквиема» Верди — репертуарным для самой Галины Павловны, которая пела в нем партию сопрано. Еще в 1960-м запись «Реквиема» с Галиной Вишневской и Симфоническим оркестром Московской филармонии едва ли не пробила брешь в толще железного занавеса — кто-то из западных критиков написал, что, мол, русские умеют делать не только ракеты.

«Реквием» входит в десятку мировых классических хитов, его исполняют более чем охотно, что отнюдь не гарантирует качества и нетривиальности подачи. А заставить слушателя воспринимать хорошо знакомое как в первый раз услышанное — задача неимоверно сложная. Хор и оркестр Teatro Comunale из Болоньи сделали для этого все возможное. Правда, в последний момент пришлось внести коррективы в исполнительский состав. Вряд ли кто-то будет отрицать, что многие в этот день шли на звездную Барбару Фриттоли. Но та неожиданно заболела, и возникла проблема адекватной замены.

Партию сопрано исполнила обладательница «Золотой маски» Татьяна Сержан из Петербурга. Ее трактовка ключевой мессы Libera Me, правда, ничем не напоминала неистовое — и есть мнение, что до сих пор не превзойденное, — исполнение Галины Вишневской, однако демонстрировала тембровое богатство голоса, высокую технику и сбалансированную подачу. Знатоки отмечали и абсолютно аутентичную итализацию латинского текста. Словом, это была отличная, компетентная работа, объясняющая карьерный взлет Сержан на Западе. Замена удалась.

Но гвоздем фестивальной программы все же следует считать выступление Симфонического оркестра Баварского радио под управлением Мариса Янсонса. Один из оркестров-старожилов, основанный в конце 40-х, он воспринимается как живая легенда. И справедливо. Любые определения — такие как «германский звук», «перфекционизм» — недостаточны. Игра баварцев — это максимум того, что может показать симфонический оркестр, спаянный не муштрой и дирижерским диктатом, а соединением музыкантов в единый организм. Стоило послушать Шестую симфонию Шостаковича, которую маэстро Янсонс представил слегка германизированной, но именно тем и интересной. Он чуть убавил «программных» для Шостаковича гротеска и невротизма, чуть добавил в звучание бетховенской страсти и глубины басов, не забыв при этом о нюансах. И это оказалось выигрышным решением. Даже вечных хлопков между частями и тренькнувших пару раз мобильников никто не заметил.

«Фантастическая» Берлиоза, Пятая Бетховена, сюиты из «Ромео и Джульетты» Прокофьева, «Жар-птица» Стравинского в исполнении тех же баварцев и Янсонса звучали, конечно, эталонно, но более предсказуемо и чуть менее интригующе.

В одном из интервью художественный руководитель фестиваля Ольга Ростропович подчеркнула, что «главное в его художественной концепции то, что на его концертах должны звучать произведения высочайшего уровня и в самом лучшем исполнении».

Так оно и было. Особенно приятно, что это определение напоминает о чертах характера, общих для Ростроповича и Вишневской, всегда и во всем стремившихся к безукоризненности и блестящим результатам, будь то искусство, политика или человеческие отношения.

Они словно бы незаметно вышли на сцену.