[ФИГУРА] ЭЙЗЕНШТЕЙНУ СТО ЛЕТ

We use cookies. Read the Privacy and Cookie Policy

[ФИГУРА] ЭЙЗЕНШТЕЙНУ СТО ЛЕТ

[gif image]

Что такое Революция?

Революция - это багряная вспышка на исцарапанном мерцающем черно-белом экране… Так ее представлял себе родившийся сто лет назад гений ХХ века Сергей Михайлович Эйзенштейн - человек, "придумавший" образ того, что последующие поколения стали называть киноискусством.

Приход С.Э. в кино означал конец экранной буржуазной мелодрамы. Балетные па размалеванных на театральный манер кукол рухнули в небытие. С 1924 года (премьера фильма "Стачка") кинематограф пошел по иному пути. Началось то, что сам Эйзенштейн определял как "парад аттракционов". Иными словами наступила эра “монтажно-типажного” кинематографа.

Создатель нового киноязыка, Эйзенштейн буквально "сорил" идеями. Готовые его ленты, будучи лишь отсветом фейерверка творческого процесса, заложили магистральные направления развития жанра.

Используя артиллерийский сленг, можно сказать, что Сергей Эйзенштейн, создавая очередной свой шедевр, "работал по площадям". В фильме "Октябрь" впервые были опробованы приемы интеллектуального кино - здесь отдельная деталь посредством смыслового монтажа, превращалась в знак, в носитель смысла. Речь шла, по сути, о появлении аллегорического киноязыка, который по своей убойной силе во много раз превосходил язык документальных хроник. В "Александре Невском" принцип "раскатывания" сюжета (на манер итальянской фуги) и прием музыкального течения фильма нельзя расценить иначе как прыжок в будущее… Здесь же впервые была опробована идея контрапункта музыкально-смыслового и изобразительного рядов. В "Иване Грозном" мы встречаем вдруг попытку создания первой в своем роде кинематографической трагедии шекспировского масштаба с выстраиванием общих сюжетных линий, где делается упор на мизансцены и прорисовку характеров. Здесь, по сути, произошло возвращение к театру, оперирование мимикой, психологическими нюансами игры актеров. А во второй части мы сталкиваемся с увлеченным экспериментом в области драматургии цвета -такого цветного кино никто не смог создать и после Эйзенштейна.

Этнически наполовину немец (сын рижского архитектора), Сергей Эйзенштейн поразительным образом чувствовал энергии наполняющие русскую историю. По сути каждый его фильм - летопись взорванного русского времени. Эйзенштейн - певец русских катастроф.

Когда-то "Броненосец "Потемкин" был признан "лучшим фильмом всех времен и народов". Ныне, в дни празднования столетия мастера, телевизионные черви, выползшие из куска гнилого корабельного мяса, побоялись выпустить на экран магистральный шедевр русского авангарда.

В "Потемкине" Эйзенштейн синтезировал идеальный образ революции - вокруг этого крупного образа зажило, задвигалось действие растирая в порошок утомительные и ненужные подробности (оказывается в кино стеклышки пенсне могут заменить собою всего человека).

Парадоксальный момент: в "Потемкине" классическая форма несет внутри себя авангардное содержание. Фильм, выстроенный по "золотому сечению", влетает в новейшее смысловое пространство…

Навеки отпечатанный в матрице мировой культуры образ восставшего дредноута представляется метафорой мироздания. Корабль, снятый во множестве ракурсов и измерений проходит по ходу фильма метафизические этапы своего бытия… Корабль - как территория тотального угнетения… Корабль - территория бунта, расправы. Наконец, корабль - территория Свободы.

И, как порыв в небеса,- раскрашенный прямо на пленке красный флаг, концентрированная стихия побеждающей Революции… Именно эта: живая, а не "киношная",- стихия срывала с мест залы, заставляла зрителей реветь от восторга и бросаться к экрану.

Образ революционного Острова, участка новой Земли под новым Небом - трагически воспрял вдруг в новейшей истории. Абрис Дома Советов, сквозь чад и дым проплыл над нашими головами, уходя в пространство тусклого города…

"Пусть светильники в руках у нас, ожидающих света, будут чисты и готовы, когда искусствам нашим предстанет необходимость выразить новое слово жизни."

Так писал Эйзенштейн, которому не суждено было увидеть, как черно-белое кино московских сумерек прорвало красное пламя народного восстания 1993 года.

Андрей ФЕФЕЛОВ