Что нам надо менять

Что нам надо менять

Не так давно в Государственной думе была создана рабочая группа, которая собирает предложения и проекты для редактирования основного закона России — Конституции РФ. Один из проектов подготовил Степан Сулакшин, генеральный директор Центра проблемного анализа. В его проекте 240 статей. Изменениям в новой версии главного закона подвергнутся почти все статьи: понятия, содержащиеся в них, будут уточнены и проработаны более подробно, чтобы не носить, сугубо декларативную функцию.

В России современная законотворческая деятельности подвергается критике, потому что появляются какие-то несерьезные законопроекты. Связано это с разными причинами. Но к проектам Степана Сулашкина следует относиться серьезно, вне зависимости от того, будут они приняты или нет. Это серьезное, научно-обоснованное и свободное от всякого «политиканства» предложение.

То, что наша Конституция несовершена, это понятно. Она находится в поле общественного внимания, политической активности, потому что у нас есть пресловутая 15-я статья, которая устанавливает приоритет различных международных соглашений над нашими законами. Однако такие положения есть и в других статьях Конституции.

Статья о независимости Центрального банка еще более важная. Требования о независимости Центробанка попало в нашу Конституцию под сильнейшим иностранным давлением. Дело в том, что это проявление такого общемирового явления, как «власть финансового капитала».

Например, в США Федеральная резервная система (ФРС) является частным банком, который не находится во владении государства. Хотя сами владельцы ФРС США держатся в секрете, между тем, известно, кем ФРС создавалась. Владеют ФРС банкиры, причем из разных стран. Есть там и английские, и израильские банкиры, в общем, это международный капитал. Интересно отметить, что первоначально Конституцией США запрещалось выводить Центральный банк из-под контроля правительства. Но в конце XIX — начале XX века была принята специальная поправка, которая это разрешила. Такая парадоксальная ситуация.

Кроме того, в Америке налоговая служба — это тоже частное предприятие, которое работает «по подряду» с правительством США. Это серьезная организация, она знает о гражданах США все. Это выглядит и звучит странно, но сами американцы относятся к этому прагматически. Они говорят: «Но ведь это же работает. Работает на Америку, ну и пусть такая ситуация будет».

У нас в России ситуация другая. В данном случае предложения Сулашкина в большей степени направлены на то, чтобы как-то формализовать существующую ситуацию. Сейчас наш Центробанк работает в тесном сотрудничестве если не с президентом, то с экономическим блоком в правительстве. Центробанк, по сути, является частью этого экономического блока. Что значит независимый банк? Это значит, что им кто-то будет владеть. Вопрос сейчас — кто будет им владеть? В США правительство является в некотором смысле назначенцами реальных экономических сил. У нас ситуация другая.

Я считаю, что такое предложение о Центральном банке разумное и правильное. Но насколько оно будет применено тактически, это уже другой вопрос. Вполне возможно, для того чтобы не обострять наши отношения с Западом, высшее руководство страны такому законопроекту не даст хода.

Проект Степана Сулашкина подразумевает изменение практически каждой статьи Конституции, причем с достаточным количеством подробностей. Нужна ли нам более «рамочная» Конституция?

Тут приходится вспоминать Наполеона, который, поручая своим юристам готовить своего рода Конституцию, дал общее напутствие, мол, «пишите кратко и туманно». Дело в том, что наша ныне действующая Конституция писалась и принималась в таком «пожарном» порядке. Она была написана людьми, которые, по моему мнению, не сильно превосходят по уму «ремонтников» Конституции. Поэтому то, что этот вариант не будет хуже, с юридической точки зрения, это сто процентов. Почему я вспомнил Наполеона. Он заботился о том, чтобы режим его личной власти не пострадал от принятия Конституции. Чем более точно определены рамки деятельности различных ветвей власти, тем будет лучше.

Вопрос о том, нужна ли нам «новая Конституция под Путина», это чисто наше российское отношение, которое иногда высказывают некоторые простодушные товарищи. К примеру, соглашение по ВТО: «Нестрашно, что соглашение будет подписано, мы будем обманывать». Такие вещи высказывались вполне серьезными людьми. Это не просто выражение простоты душевной, это отражение некой реальности. Отношение к «писанному документу» у нас прагматическое.

Реальная жизни позволяет какие-то законы обойти, а иногда и вовсе непонятно — зачем они принимались? Например, та самая пресловутая рокировка, когда Путин ушел, пришел Медведев. Всем понятно, зачем была принята эта норма, что у президента не может быть более двух сроков подряд. Потом произошло «президентство Медведева». Вопрос: кого собирались этим обмануть и кого удалось этим обмануть? Никого же. Норма о двух президентских сроках — это чистая фикция, которая не имеет серьезного значения.

«Конституция под Путина» — дело ненужное и, насколько я знаю, группа этих разработчиков вовсе не собиралась угодить нашему нынешнему президенту. Ими руководили интересы нашего государства, это я точно могу сказать.

А что же сам Путин? Что он считает главным в своем третьем президентском сроке? Тут полезно вспомнить его статью, опубликованную в ходе недавней предвыборной кампании.

Что вообще должно быть в предвыборных выступлениях, причем у тех политиков, которые уже некоторое время были во власти и как-то себя зарекомендовали?

Во-первых, они должны покритиковать своих соперников, указать, что они не имеют разумной программы и стремятся к власти ради власти. Путин так и говорит, и, надо сказать, с ним можно согласиться.

Во-вторых, они должны сказать, что было до их прихода и что изменилось в результате их правления. Путин об этом и пишет:

«В 90-х страна пережила настоящий шок распада и деградации, огромных социальных издержек и потерь. Тотальное ослабление государственности на таком фоне — было просто неизбежно. Мы действительно подошли к критической черте».

И далее он рассказывает, как ему удалось с этой ситуацией справиться. И это в общем правда. Да, в Дагестане и кое-где на Кавказе происходят «спорадические акты насилия» — но все же это не то, что было. Басаев, Дудаев, Хаттаб — там, где им и положено быть.

Да, российская армия «отстояла единство российского государства». Это так.

Кроме военных, полицейских и политических мер глава государства должен заниматься и экономикой. Путин об этом пишет, и вот тут с ним согласиться как-то не получается. Цифры, подтверждающие невероятный расцвет российской экономики, очень плохо сочетаются даже с перечнем нерешенных задач, которые сам же Путин и перечисляет. И главное: все эти громкие отчеты разбиваются об очень простой вопрос: а что же в России начали производить-то за прошедшие 12 лет? Такое, которое конкурентоспособно и раскупается и у нас в стране и за рубежом? Ответом на такой вопрос обычно является молчание, из которого ясно, что цифры эти — лукавые, это та самая статистика, которую заклеймил Марк Твен («есть три вида лжи — простая ложь, наглая ложь и статистика»).

Но путинская экономика — тема для отдельной статьи.

Сейчас уместен другой вопрос, более простой: да, ситуация к 2000 году, к началу правления Путина обрисована хорошо и правильно. Ситуация в политике, экономике, общественной психологии. Так кто должен нести за это ответственность, как эта ответственность должна выглядеть, и что было главным фактором разрушения некогда великой державы? «Имя, сестра, имя!» (А. Дюма, «Три мушкетера»).

Ответ-то прост. Ответственный — либеральный проект. Именно он, как метастазирующая раковая опухоль, поразил все сферы деятельности государства и общественной жизни. Он ответственен за развал экономики, культуры, армии, общества в целом.

Почему Путин этого не сказал? Возможно, потому, что его критики (те, кто допущены к СМИ) не требуют от него такого признания. Потому что в политическом поле у нас действуют только Путин — и либералы. Ассортимент принудительный.

А это плохо. Не назвав болезнь, ее нельзя вылечить, а при всех победных заявлениях — наш государственный организма здоровым не назовешь.

Вообще, последние инициативы, озвученные Владимиром Путиным, оставляют неоднозначное впечатление. В частности, на съезде Союза машиностроителей в Тольятти он говорил о необходимости модернизационного рывка на основе построения в России индустриальной экономики полного технологического цикла. Действительно, в нашей стране уже выросли несколько поколений, которые про необходимость индустриализации в последний раз слышали от власти лет 25 назад. Сегодня Владимир Путин снова поднял этот вопрос. Остается пожалеть, что в России выборы проходят не каждый год, как в Древнем (республиканском) Риме. Тогда мы бы, наверное, почаще слышали, как наши политики говорят умные, честные вещи и выдвигают разумные предложения.

Вот и на этот раз в преддверии очередных выборов наши власти делали заявления о том, что, оказывается, не все у нас хорошо и это нужно исправлять. Однако идея Владимира Путина открыть «народный фронт» в своей реализации натолкнулась на одно существенное препятствие. Дело в том, что у нас по большому счету нет политических организаций. А общественный фронт — это объединение неких политических сил, которых, повторюсь, у нас нет. Формально существующие структуры обычно создаются под какого-то политика. Но это не полноценные политические партии и даже, в общем-то, не движения.

С другой стороны, идти на выборы, декларируя, что «моя партия — это «Единая Россия», — это, как выразился один товарищ, все равно что целоваться с чумным. Понятно, что в электоральном плане это, мягко говоря, не очень выгодно. В то же время идти на выборы принято от какой-то политической силы. Очевидно, что имидж «Единой России» в глазах избирателей сильно скомпрометирован. При том что как партия она ничего плохого и страшного не совершила. Как, впрочем, хорошего и красивого. Она даже не является правящей партией. Правящей партией в нашей стране, условно говоря (на уровне идеологии), является «Правое дело». Потому что весь экономический блок живет и действует в рамках либеральной парадигмы. И эта идеология, таким образом, претворяется в экономической политике.

Отсюда мы снова плавно переходим к высказанной Владимиром Путиным идее о необходимости модернизации нашей экономики на основе ее индустриализации. С этим, в принципе, никто не спорит, но встает вопрос: кто будет ее реализовывать? Вообще, в течение всех последних лет наши власти придерживались доктрины, согласно которой рыночная экономика должна функционировать самостоятельно, без вмешательства извне. Дескать, она сама определяет, куда ей идти. Однако практика показала (что было и так давно известно), что если экономика развивается сама по себе, то она как та лошадь, которой известный рыцарь сказал «скачи куда хочешь», и она поскакала в конюшню. Так же и наша экономика в таком режиме развивается в сторону «великой сырьевой державы», что, естественно, сопровождается соответствующей деиндустриализацией и скатыванием в средневековье с элементами феодализма.

Для того чтобы осуществить индустриализацию, нужно по науке в корне изменить все экономическое устройство общества на уровне изменения производственных сил и производственных же отношений. Кто может на концептуальном уровне разработать и предложить такую программу реформ? Посмотрите, какие силы вошли в «Народный фронт». Это движения вроде «Женщин России». В этой связи не совсем понятно, от кого Путин хотел услышать эти новые идеи — от Лаховой?..

Идей либо нет, либо те, что высказывались, были отвергнуты как экстремистские или устаревшие. Общественно-политическое пространство РФ периодически аккуратно зачищается. Ну, хорошо, зачистили, а теперь, ребята, развернитесь на этом зачищенном поле и покажите «фигуры высшего пилотажа». Однако оказалось, что именно с этим у власти есть большие проблемы.

Вот, например, постоянно провозглашаемая идея о «социальном государстве». Тут уместно будет вспомнить о празднике 1 Мая.

Первомайский праздник весны и труда, который в советское время назывался Днем солидарности трудящихся, в современных российских реалиях нисколько не утратил своей актуальности. Другое дело, что в глазах представителей поколений, воспитанных в постсоветскую эпоху, этот красный день календаря, наверное, несколько утратил свое первоначальное значение. Хотя любой, кто побывает в эти дни в Европе, сможет лично убедиться в том, что Первомай здесь отмечается очень широко, напоминая то, что происходило у нас в советскую эпоху, вплоть до марширующих колонн трудящихся и красных знамен во всех крупных городах.

Таким образом, идея защиты прав трудящихся по-прежнему крайне актуальна.

Напомню, что все началось с расстрела демонстрации рабочих в Чикаго 1 мая 1886 года, которые требовали всего лишь введения восьмичасового рабочего дня. Тогда это воспринималось властями как непозволительная дерзость и возмутительная выходка антигосударственной направленности. Несмотря на неоспоримый прогресс, достигнутый за прошедшее время странами в части развития трудового законодательства, в современной России мы наблюдаем скорее противоположную тенденцию. И уже можно на полном серьезе услышать разговоры о том, что восьмичасовой рабочий день — это лишнее. Этот откат я связываю с изменением мировых геополитических реалий. После того как приказало долго жить «государство рабочих и крестьян», нынешняя транснациональная буржуазия несколько расслабилась: дескать, коммунистической угрозы больше не существует, можно особо не напрягаться в части соблюдения трудового законодательства. Хотя я не считаю, что это является правильной оценкой ситуации.

Есть и еще одно важное обстоятельство, которое объясняет последние тенденции в этой сфере. В настоящее время существует такой сильный игрок на мировом рынке труда, как Китай, который в силу ряда причин активно занимается демпингом. Очевидно, что здесь законы о труде не соблюдаются в полной мере. Хотя бы в силу демографических причин и разницы между крупными частными или госпредприятиями с одной стороны и более мелкими участниками «рыночной стихии», для которых и 12-часовой рабочий день — не предел. Кстати говоря, открывая свои рынки для китайской продукции в рамках ВТО, мы, по большому счету, подставляем и ухудшаем положение собственных трудящихся, хотя ситуация и так уже хуже некуда. Несмотря на то, что наше руководство считает, что наша экономика поступательно развивается, на самом деле процесс производства у нас почти остановился. Есть, правда, некоторая надежда, которая связана с тем, что дно уже достигнуто. Перетянув на себя процесс производства, Китай резко повысил свой уровень жизни, а это значит, что там очень быстро растет оплата труда, а также улучшаются его условия. Соответственно, китайские товары становятся менее дешевыми, а значит, не столь конкурентоспособными, как раньше. В перспективе это дает надежду, что демпинг со стороны китайской рабочей силы ослабеет.

По большому счету, ситуация развивается по тем законам, которые вывел еще Маркс. Правда, следует учитывать, что он писал их применительно к тогдашней производственной сфере, которая охватывала только Европу и Северную Америку, а сейчас речь идет о промышленном производстве в мировом масштабе.

Наше государство презентует себя в качестве социального, так что, по идее, оно должно выступать в качестве беспристрастного арбитра между капиталом и наемным трудом. Правда, в современном российском государстве теория классовой борьбы отнесена к экстремистским. Другое дело, что реальность не меняется от того, что ее запрещают называть. Проблема в том, что в России государство не выполняет функций арбитра. Точнее говоря, оно является пристрастным арбитром. Причем нельзя сказать, что оно пристрастно в пользу отечественного капитала. Это было бы еще полбеды. Дело в том, что интересы российских промышленников и предпринимателей государство отстаивает в недостаточной степени. Если же речь идет о завозе в Россию дешевой рабсилы в лице гастарбайтеров, то оно, конечно, выступает на стороне «людей труда», но только нероссийского происхождения. До тех пор, пока существуют национальные государства, их основная задача заключается в том, чтобы осуществлять баланс интересов национального пролетариата, крестьянства, предпринимателей, банкиров и т.д. внутри страны. При этом нужно отстаивать интересы и тех, и других перед лицом зарубежных конкурентов. У нас с этим плоховато.

Я боюсь, что наши профсоюзы — это не те структуры, которые могут эффективно защищать права трудящихся.

В то же время одним из наиболее заметных событий в общественной жизни России за последнее время стал форум «Народное собрание России как гражданская инициатива». Итогом его работы стало принятие обращения к президенту Российской Федерации в форме Наказа, в котором участники форума предлагают свое видение будущего России.

Дело в том, что наша политическая система выстроена таким образом, что все участники политического процесса так или иначе борются за право осуществлять управление. При этом очевидно, что наша главная проблема заключается не в том, что не хватает желающих управлять, и не в их компетенции. И даже не в том, что последние не несут ответственности за результаты своей деятельности. Хуже то, что они зачастую выбирают направление своей деятельности сами, не имея возможности учитывать мнение тех, кто их выбрал. Именно возможности, главным образом, а не желания. Просто в нашей политической системе нет контура обратной связи. А хорошо известно, что любая система управления работает успешно в силу этого наличия или отсутствия данного фактора. Это позволяет корректировать административные решения в правильном направлении.

Такая идея уже давно носилась в воздухе. И сегодня трудно определить, кто конкретно является ее автором. В том-то и состоит особенность народных собраний, что они не ставят вопрос о власти как таковой. И вообще не имеют отношения к вопросу о власти. При том что законодательство у нас детально регулирует избирательный процесс (который, собственно, и предполагает решение вопроса о власти). При жестко формализованной политической системе в России имеется строгая установка, кто обладает правом принимать участие в политическом процессе. Это зарегистрированные партии, которые прошли сито отбора. И я так понимаю, что этот список считается исчерпывающим (дескать, больше не надо).

Кроме того, в нашей стране есть разного рода общественные движения, которые хотя и не могут участвовать в выборах, но тем не менее имеют отношение к политическому процессу. При этом у нас до сих пор отсутствует механизм, который позволял бы учитывать мнение собственно народа. На выполнение этой функции претендуют СМИ, которые на самом деле занимают достаточно двойственную позицию. С одной стороны, они называют себя рупором, «гласом народа», а с другой — освещают события с позиции самих журналистов или владельцев СМИ. Понятно, что все эти интересы не могут не вступить в противоречие между собой.

А ведь если разобраться, то сама идея государства исходит из того, что это некий институт, который существует постольку, поскольку он отвечает интересам общества. Понятно, что в некоторых отношениях оно зачастую начинает жить своей жизнью, но тем не менее любой общественный институт может обрести устойчивость, только если он приносит пользу обществу как целому. В данном контексте система Народных собраний и нужна для того, чтобы придать институту государства устойчивость.

Что же касается системы наказов, то она является конкретным выражением этой идеи. Подход «давайте изберем кого-нибудь, а они уже сами разберутся, что делать» изначально порочен. Последняя история со сменой руководства Москвы показывает, что власть сама по себе может тянуть с принятием давно назревших решений десятками лет. А потом нам остается только удивляться, до чего же власть бывает разумной, что она в конце концов начинает делать то, что нужно было сделать еще 20 лет назад. Вот почему система народных собраний, собственно, и должна ставить задачи перед властью, которую избрало общество. Трудно сказать, а как еще оно вообще может выразить свое мнение.

Естественно, что Наказ Народного Собора не является окончательным «документом на века». Понятно, что это лишь рабочий документ. Идея состоит в том, что в регионах должны постоянно создаваться аналогичные народные Наказы для власти на этом уровне. А что касается всей России, то затем из этих наказов будет формироваться Наказ всероссийского уровня. И это единственно правильный путь. Потому что невозможно формировать общероссийский Наказ из центра.

Уже сегодня мы видим, что есть несколько острых животрепещущих вопросов, которые должны решаться в первую очередь. Первая болевая точка — это вопрос безработицы, который связан с тем, что не работает наша экономика в целом. Отсюда растут ноги практически любой проблемы современного общества. Еще одна проблема — это сильный антагонизм между Москвой и всей Россией. Она имеет количественное выражение. Речь идет о разных объемах бюджетных средств, приходящихся на одного москвича и, допустим, жителя областного или районного центра (не говоря уже о сельских жителях).

Но это, наверное, уже тема для отдельного разговора.

Данный текст является ознакомительным фрагментом.