Владимир БЕРЯЗЕВ БАЛЛАДА О МОЛОДОМ ГЕНЕРАЛЕ
Владимир БЕРЯЗЕВ БАЛЛАДА О МОЛОДОМ ГЕНЕРАЛЕ
I.
Есть за МКАДом лесные угодья,
Там живёт молодой генерал.
У его высокоблагородья
Я намедни слегка перебрал.
Было скромно: селёдка и грузди,
Два графина, брусники бадья,
Сам хозяин – с улыбкою грусти–
И жена генерала, и я.
Всё расписано в русском застолье:
Тосты, здравицы, смех и печаль,
И, конечно, одна из историй,
За которую жизни не жаль.
Ах, Балканы, седые Балканы!
Где от века – война да война…
– Что ж, по новой наполним стаканы.
За тебя, дорогая жена!
II.
Я командовал тем батальоном,
Что пустился в рисковый бросок,
Тем, что назло брюссельским воронам
Югославию пересёк.
Боевые машины десанта,
Русский флаг и братва на броне!
А под кителем – грудь полосата,
Алягер, мы опять на войне!
Нас встречали вином и цветами,
Нам кричали: – Россия, виват!..
А девойки славянские сами
Были, словно победный парад.
Через горы, цветущие горы,
Где шпалеры лозы золотой,
Где монахов келейные норы
И сокровища веры святой,
Мы промчались под песни и марши
Полем Косова. И за бугром,
Возле Приштины воинство наше
Лихо заняло аэродром.
Нас в Афгане не худо учили
Слышать запах врага за версту,
Зря пендосы ногами сучили
И кричали: – Ату, их, ату!
. . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . .
. . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . .
Трус не знает ни рода, ни веры…
Затворили для нас небеса
И болгары, и румы, и венгры.
А борта всё ждала полоса.
. . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . .
. . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . .
Там, где Принципы пулей чреваты,
Глухо ждать милосердья с высот.
Там, где ангелы подслеповаты,
Вряд ли снова Россия спасёт.
III.
Дух предательства стелется низко,
Отравляя угаром сердца,
Словно русская Кэт-пианистка,
Мы в плену, но стоим до конца.
Обложили – французы, датчане,
Мерикосы – как бройлеры в ряд,
И себе на уме – англичане
Окружают российский отряд.
И не вырвешься, и не поспоришь…
Лишь албанцы мышкуют своё:
Им КейФОР и помога, и кореш,
И живого товара сбытьё.
Где взорвать, где поджечь или выкрасть,
Где продать человека за грош…
По-холопьи – во взрослые игры –
И для Запада будешь хорош!
Наркотрафик – весёлое дело!
Сбыт оружия – тоже бабло…
Хашим Тачи! ты – Нельсон Мандела!
Как же с родиной вам повезло!
IV.
Нас мытарили год или боле,
Как умеет лишь еврокагал,
Эту песнь униженья и боли
И Шекспир никогда не слагал.
Никого мы, брат, не защитили,
Не спасли ни ребёнка, ни мать,
И ни храм, ни плиту на могиле
Мы взорвать не смогли помешать.
А погосты росли и гремели
Взрывы чаще, чем грозы в горах.
Воевать мы, конечно, умели,
Только где он – неведомый враг?
Тот ли мальчик в рямках и заплатах
Из семьи о двенадцати душ,
Что готов за ничтожную плату
Верить в самую чёрную чушь.
Та ли девочка, ангел окраин,
Что пластид волокла в рюкзаке
И расплакалась в нашей охране,
Зажимая два бакса в руке.
Эти пыльные сёла албанцев,
Этот мусорный ветер и стыд!..
Нищету, что готова взорваться,
Нам Господь никогда не простит.
V.
Джентльмены галанта и лоска,
Что стоят у беды за спиной,
Отольётся вам девичья слёзка,
Детский страх и торговля войной.
. . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . .
. . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . .
Я жену потерял в Кандагаре,
Когда миной накрыло санчасть.
С той поры только в пьяном угаре
Мог на ласки девчат отвечать.
А увидел Айни в окруженье
Своих скалоподобных бойцов
И забыл о войне, о служенье
И о прошлом, в конце-то концов!
Как рыдала она, как хотела
Умереть, мусульманка Айни,
И тряслась, и глазами блестела,
Как боялась отца и родни.
Мы в рюкзак ей продукты набили,
Я в конвой отрядил четверых,
И когда они в хату ступили,
У семьи переклинило дых –
Каждый был чуть поменьше медведя
И с базукою наперевес.
Я просил передать: вы в ответе
За девчонку – братья и отец.
Если с нею беда приключится,
Не сойдёт вам пластид задарма,
Если вздумает кто сволочиться –
Всем мужчинам кердык и тюрьма.
И смутились они, и поникли,
А старик всё аяты читал,
И склонялся в любви и молитве
В пояс русских солдат – аксакал...
VI.
А в Генштабе решили: не худо
Чужедальний поход завершить,
Потому – если ты не Иуда,
Неча вместе с иудами жить.
Нам три месяца дали на сборы,
Чтоб следы замести и забыть.
Ой, вы горы, скалистые горы!
Как же вас не хвалить, не любить?!
Ой, вы горы, скалистые горы,
Где шпалеры лозы золотой!
Где за божьего сада просторы
Мир готов заплатить кровь-рудой.
Адриатики синяя бездна
И зелёные стены долин!..
И пока никому не известна
Оконцовка новейших былин.
Что там будет – позор или слава?
Кто напишет поэму про нас?
Прощевай же, Европа-шалава,
Так похожая здесь на Кавказ!
Нет, не поздно, родимые други,
Изваять золотую скрижаль,
Ту, где память любви и поруки,
За которую жизни не жаль…
VII.
А в итоге? Что было в итоге
Знает только сверчок-домосед.
Истекали балканские сроки,
И пора было топать отсед.
Но случились мои именины
И тайком забродил батальон,
Как умеют армейцы-мужчины –
Заговорщики с давних времён.
Перед штабом все роты построив,
Под оркестра удар духовой,
На крыльцо меня вызвали трое,
Образуя почётный конвой.
И в громовом "Ура!" коридоре,
Шаг чеканя, как перед Кремлём,
Мне бойцы, словно грозное море,
Тайный дар поднесли кораблём:
Это судно библейского сада
Всё увитое свежей лозой,
В грузных гроздьях ядра-винограда,
Полных солнца и счастья слезой,
Та корзина плодов побережья,
В розах, лилиях – только взгляни!
Только где же я, Господи, где ж я? –
В той корзине сидела Айни…
ЭПИЛОГ
Это был батальона подарок,
Мне в ауле купили жену,
И купили считай что задаром –
Двести баксов за душу одну.
Я растаял… но принял за шутку,
Мол, отдайте девчонку отцу.
А друзья мне: "Комбат, на минутку,
Эта слава тебе не к лицу.
Как семья была рада калыму,
Как за внучку радел аксакал,
Эту пьесу, аля пантомиму,
И Шекспир никогда не слагал.
Нет в исламе дороги обратной,
Нам её не вернуть, командир,
Для расправы отцовой и братней
Можешь гнать, но – позоря мундир.
Ты для них выше графа и князя,
Ты прославишь их землю и род,
Дар Аллаха прими, помоляся,
И с женою в Россию – вперёд!
Мы же видим – мила и желанна,
Да и жизни ещё не конец,
Завтра крестим её, станет Анна,
И, ещё помолясь, – под венец".
. . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . .
. . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . .
. . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . .
. . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . .
Ах, Балканы, седые Балканы!
Где от века – война да война…
– Что ж, по новой наполним стаканы.
За тебя, дорогая жена!