Солтан мне друг…

Солтан мне друг…

Страна, которую ждёт очередная приватизация, и без того находится под высоким напряжением. Её который год основательно потряхивает, постоянно что-то «замыкает» в финансовых сетях, и не замечать летящих искр уже невозможно. Мы забываем, что Россия не только кладовая углеводородов, сам наш народ — горючий материал, и он может в любое время воспламениться. Его выдержка и терпеливость, вызывающие в последнее время насмешки, а часто и издевательства, очень обманчивы. Полыхнуть может в любое время, и никакие спецподразделения МЧС или «дикая дивизия» с Кавказа, если кто-то на самом деле вынашивает эту бредовую идею, не загонят в стойло возмущённых людей. Мало никому не покажется, и прежде всего «миротворцам».

В XX веке число стран, заинтересованных в российской Смуте, не только не уменьшилось, а, наоборот, значительно увеличилось. Прежде всего, за счёт наших завистливых соседей, глаза свои просмотревших на красоты российских раздолий. Делать вид, что нас окружают миролюбивые нации — себя смешить, да и весь честной народ. К тому же, господа, только прошу не опускать смущённо глаза и делать вид, что вы не понимаете, о чём идёт речь, — мы лишились из-за политики руководства страны, необъяснимой, даже с позиций элементарного здравого смысла, нашей великой армии и флота. Поэтому снимите солнцезащитные очки, у современной России нет друзей, кстати, и никогда не было, даже в годы Советского Союза. Были союзники, вынужденные считаться с силой сверхдержавы, и только. В международных отношениях по-другому не бывает. В основе политики всегда лежит примитивный, но столь необходимый для выживания прагматизм.

Опасность войны в XXI веке будет определяться не только потребностью в ресурсах, о чём незадолго до своей смерти предупреждал И. Сталин, а начавшимся глобальным противостоянием между тремя враждебными друг другу цивилизациями: китайской, мусульманской и атлантической. Каждая из них имеет свои виды на территорию России и её богатства, как на спасительный билет в будущее. Помимо прочего, мы можем стать обычной разменной монетой в длительной борьбе за гегемонию между США и Китаем, которую с поклоном преподнесут более сильному противнику. Это не пустые фантазии, таковы возможные сценарии развития событий. Почитайте на досуге книги давнего и большого нашего «друга» со времён СССР, Збигнева Бжезинского. Ничего не могу сказать, талантливый и последовательный в своей ненависти к Русскому миру политик. Я мечтаю, чтобы таких врагов у нас было больше, глядишь, и сами возьмёмся за ум.

Такова суровая реальность. На её фоне Президент страны, излучающий юношеский оптимизм, с претензией на знание всего и вся в этом подлунном мире, вызывает, мягко говоря, часто недоумение. О втором лице тандема ничего не говорю, потому как многое уже написал в своих книгах. Он настолько погряз в «шахматной» игре с активами крупных корпораций и многоходовых партиях в борьбе за властный Олимп, что готов почти на любые геополитические «компромиссы», лишь бы Запад не объявил ему открытую войну.

На самом-то деле, для нас с вами, читатель, мировоззренческие установки и политические интересы руководителей страны не столь важны, как иной раз мы представляем. Значительно важнее сегодня разобраться в самих себе и попробовать понять движущие силы исторической России и её экономики. Напрасно полузабытый многими В. И. Ленин справедливо как-то заметил, что хозяйственная жизнь страны имеет свою логику развития, во многом не зависимую от действий правительства. Пролетарский вождь был необычайно умён, и он прекрасно понимал — власть, в силу разных причин, может совершать серьёзные ошибки или, выражая интересы правящего класса, принимать решения, не отвечающие чаяниям большинства населения. Правящая элита, быстро формирующаяся в процессе революционного изменения общества, крайне неустойчива в своём мировоззрении, моральных принципах и, как правило, не готова профессионально осуществлять функции государственного управления. Захват власти с неизбежностью порождает у многих выдвиженцев «головокружение от успехов», как здесь не вспомнить известную сталинскую формулировку, что в свою очередь приводит к появлению опасной болезни, называемой в народе «куриной слепотой».

Россия, находящаяся ныне под пятой олигархического капитала и порождённой им власти, имеет все симптомы этого заболевания. Но вознесённая на «Олимп» капризами судьбы питерская команда не спешит признать поставленный им диагноз. Невыгодно, да и время ещё не пришло, потому как нет серьёзных гарантий сохранения нажитых «непосильным трудом» материальных и финансовых активов.

Пришло время всё называть своими именами. Хватит стыдливо отводить глаза и делать вид, что мы не понимаем происходящего с нами и со страной. Англо-саксонскую модель рынка нам навязали по требованию и в интересах глобальных монополий с активным участием специалистов из США. Мнение «широких» народных масс никто не спрашивал, не сочли нужным. Собственно, народ и не настаивал, он с поразительным легкомыслием поддался соблазну красиво пожить при капитализме. Что ещё ему, простодушному, очень понравилось — работать, в отличие от надоевших своей правильностью коммунистов, клятвенно обещали не заставлять.

В те годы больше всего меня поразила беззубость и полная профессиональная непригодность наших титулованных экономистов. Вся их учёность и профессорская многозначительность исчезли в один момент, словно ветром сдуло. Короли оказались не только голыми, но и готовыми в любое время щёлкнуть каблуками перед новой властью. Разговоры, никто, мол, не знал, что нужно делать в условиях переходного периода — пустое. Академик Л.И.Абалкин, обидевшись на руководство страны, ушёл в тень своего института и растворился в его кабинетах. В бытность мою сотрудником аппарата Государственной комиссии по экономической реформе при Совмине СССР я неоднократно имел возможность убедиться, что Леонид Иванович концептуально мыслил правильно и имел ясные представления, в каких организационных формах без «шоковой терапии» возможен переход к рыночным отношениям. Характером оказался слабоват — жёсткая борьба, а иначе не победить, не его стихия. Классический учёный, одним словом, душевный человек. Недавно он ушёл из жизни, светлая ему память.

Остальные маститые, как студенты первого курса на экзамене по экономике, растерялись, не зная, какому же богу молиться — Марксу, Кейнсу или Фридману. Такие, как С. Шаталин и А. Аганбегян, тонко почувствовали дуновение ветра и быстро сменили убеждения, став более фанатичными сторонниками неоклассической теории, чем её глашатаи на Западе. Метаморфозы, произошедшие с некоторыми людьми в 90-е годы, просто поразительны. Хорошо помню Абела Гезевича по Новосибирску, где жил в 70-е годы. Выступления молодого академика, директора Института экономики СОАН СССР, на учёбе партийно-хозяйственного актива в Доме политпросвещения обкома партии пользовались неизменным успехом. Его красноречивые доказательства преимуществ социалистического планового хозяйства всегда были убедительны, а имеющиеся недостатки, как правило, порождённые головотяпством хозяйственников, в его изложении оказывались легко устранимыми под мудрым руководством партийных органов. Капиталистический способ производства подвергался испепеляющей критике, и слушателям, загипнотизированным железной логикой оратора, не оставалось ничего, как только соглашаться с неизбежной скорой гибелью эксплуататорского строя.

Порой, слушая эти идеологически выверенные речи, как-то непроизвольно возникало неосознанное сожаление к уходящей, как нам казалось, эпохе. Молодость, а нам тогда было, в среднем, по двадцать пять лет, требовала разнообразия во всём, мы интуитивно понимали, что в ином случае познание мира будет не полным, да и сама окружающая нас действительность, заключённая в искусственные идеологические рамки, потеряет свою привлекательность. Свершилось, мир изменился, но не по нашим лекалам. Великая советская эпоха, как писал А. А. Зиновьев, при всей её противоречивости, стала прошлым. Кто от этого выиграл, ясно как божий день — страны «золотого миллиарда». Проиграли — мы. Но, как гласит известный афоризм, главный вывод истории состоит в том, что из истории не делают выводов. Почему-то именно в России.

В октябре 2005 года позвонил Д.С.Львов и пригласил принять участие в работе экономической секции РАН. Предложение было не случайным, только что вышла моя книга «Углеводородный третий Рим?», с предисловием Дмитрия Семёновича. Реальный опыт работы в крупном бизнесе ему был крайне интересен, он живо интересовался моими публикациями и настоятельно советовал подумать о защите под его научным руководством докторской диссертации. Предложение было лестным, но я постоянно оттягивал принятие решения по одной простой причине — не хватало ни сил, ни времени. И без того разрывался между службой в качестве старшего вице-президента нефтегазовой компании по финансам и аналитикой. Понимая, что знания лишними не бывают, оставил дела и приехал в институт. Интрига заключалась в том, что доклад, который предстояло обсудить на секции, представлял мой добрый знакомый профессор С.С.Дзарасов, убеждённый противник утвердившейся в России либеральной экономической модели. По мнению многих его коллег, он воплощает традиционный для российского менталитета склад учёного, где совесть и свободомыслие — непреходящие ценности, которыми не поступаются. С чем я полностью согласен. В оппоненты записались академики А.Аганбегян, В.Медведев и другие, не менее известные лица в отечественной экономической науке.

Солтан Дзарасов выступил с тезисами — они были весьма убедительны; выверенные формулировки анализируемых проблем, показательная статистика и не менее аргументированные выводы о необходимости смены курса реформ. С основным же текстом доклада, по установленной практике, присутствующие имели возможность ознакомиться заранее. Потом началось обсуждение. Говорили многие, говорили разное, и как-то очень осторожно, что меня крайне удивило. И не потому, что не хотели обидеть докладчика, как раз наоборот, опасались показать своё согласие с ним. Затем на трибуну величественно поднялся А. Аганбегян и сразу дал понять присутствующим, что они имеют дело с человеком, не ведающим сомнений. Память наша избирательна, я не смогу воспроизвести дословно сказанное им. Запомнил, как мне кажется, главное. Смысл таков: Солтан мне друг, но истина дороже, а истиной владею — я. Поэтому утверждаю — всё сказанное им неверно, и потому не согласен ни с одним его словом. В прошедшие годы правительство проводило, в основном, правильную политику экономических реформ, отвечающую интересам государства и народа. Имеющиеся проблемы достались нам от социализма, это его родимые пятна. Нужно хранить выдержку, и рынок нам воздаст.

По профессиональной привычке старого управленца я внимательно наблюдал за лицами людей, сидящих в зале и президиуме. Общее выражение — недоумение. Видел, как мрачнел Д.Львов, огорчение и в то же время иронию в глазах С.Дзарасова. Вспомнил сразу Новосибирск и подумал, что же с нами происходит, что заставило Аганбегяна, уже очень немолодого человека, отказаться от большей части своей жизни в науке и принципов, без которых настоящий исследователь немыслим. Никто не требует молиться на прошлое, все давно стали «атеистами». Ведь учёный присягает главному — вечному поиску истины. Но как можно походя отказаться от семидесятилетнего опыта плановых форм ведения хозяйства в СССР и полувекового опыта работы Китая, когда именно на этом пути были достигнуты всеми в мире признанные высоты в экономическом и социальном развитии? Это и есть наш собственный, отражающий во многом специфику страны интеллектуальный актив. Без него мы Азия, Африка, Латинская Америка, любая другая захудалая провинция, но только не Россия — страна будущего.

Через три года всемогущая «невидимая» рука рынка заслуженно воздала многим государствам, но России, конечно, больше всех. И поделом. Надежда, что проблемы рассосутся — беспочвенна. В конце января 2011 года я забрёл в книжный магазин, как всегда, полюбопытствовать. Смотрю, на тонкой книжке значится знакомая фамилия. Взял в руки, пошелестел страницами — академик Аганбегян учит нас, несмышленых, как выходить из финансового кризиса. Покупать не стал, не познавательно и нет знания предмета. Но за автора порадовался — жизнь в «науке» продолжается. Написал эти строки и подумал: а может быть, напрасно, слишком субъективны мои оценки конкретной личности. Но что же делать, если личностным восприятием пронизана вся наша жизнь. К счастью, встречаются и другие, вдохновляющие примеры служения науке.

Бережно храню в душе память о Дмитрии Львове, настоящем учёном и мужественном человеке, который до последнего дня отстаивал свои взгляды на ужас происходящего. Помню его потрясёние от встречи с В. Путиным. «Понимаешь, — взволнованно говорил он, — я ему рассказываю о том, что творится в экономике, почему нужно срочно корректировать реформы, иначе процесс деградации будет необратимым. И вдруг натыкаюсь на холодный безразличный взгляд — ему не интересны мои доводы. „Вы, Дмитрий Семёнович, — прощаясь, произнёс Путин, — ничего не понимаете в современной экономике“. Я! Не понимаю! Откуда в нём это убийственное для страны самомнение?» Мне стоило больших трудов успокоить академика: «Я вот тоже, мол, ничего не понимаю, хотя уже столько лет кручусь в бизнесе. Догадываюсь, конечно, кой о чём, но тогда нужно согласиться, что мы имеем дело не с национально мыслящим правительством. И потому часто на ум приходят слова властителя дум конца позапрошлого века, что бывали хуже времена, но не было подлей. Правда, Некрасов жил в другую эпоху, но, как известно, в России и через столетия ничего не меняется, и не может измениться, потому как всё дело в нас самих». «Да, Владимир Данилович, — с грустью произнёс Львов, — умеете вы успокоить». Не забываются встречи с такими людьми, они согревают душу и пробуждают совесть.