Огонь, меч и доброе слово / Общество и наука / Культурно выражаясь

Огонь, меч и доброе слово / Общество и наука / Культурно выражаясь

Огонь, меч и доброе слово

/  Общество и наука /  Культурно выражаясь

Судьба Сирии чем-то напоминает историю Святой земли. Как когда-то Иерусалим, библейский Дамаск ныне превратился во всемирный камень преткновения. Какие святыни намерен освобождать там Запад? Что потеряла Россия в этих богом забытых землях? Кому нужен новый крестовый поход, рассуждает писатель, публицист Леонид Млечин

Дружба с Сирией досталась новой России в наследство от Советского Союза. Это государство воспринималось самым верным союзником нашей страны на Ближнем Востоке. Оно стало близким союзником после того, как Египет, попользовавшись советской помощью, расстался с нами. И тогда вся неизрасходованная любовь обрушилась на Сирию, где с 1970 года у власти стоял отец нынешнего президента, Хафез Асад, который сумел вытянуть из России огромные деньги.

Что Сирия предлагала в обмен? Добрые слова. Время от времени, когда припекало, нам давали обещание позволить создать здесь военные базы. Но стоило закончиться горячим денькам, заканчивались и эти разговоры.

Зато эта дружба позволяла поддерживать постоянную конфронтацию с Соединенными Штатами, что нам весьма дорого стоило. Надо сказать, что сирийская конфронтационная политика и самой стране ничего не принесла. Если, скажем, Египет, подписав мирный договор с Израилем, вернул утерянный Синайский полуостров, снизил военные расходы и таким образом стал нормально жить, то Хафез Асад, как и нынешний президент, продолжал вкладывать огромные деньги в вооружение, при этом ничего себе не вернув из того, что было потеряно.

Сирийский режим один из самых жестких и жестоких. Там одних только спецслужб море разливанное. Знаю по личному опыту. Наша съемочная группа прилетела в Дамаск вместе с министром иностранных дел России, который прибыл туда с визитом. Было довольно много свободного времени, и мы решили поснимать город, чтобы не пользоваться чужой хроникой. Спросили разрешение: «Нет проблем. Дадим представителя спецслужбы, он все организует». Как только находили точку, получали благословение от нашего сопровождающего, разворачивали аппаратуру, тут же появлялся представитель районной госбезопасности и съемку запрещал. Ни одного кадра не увезли. А ведь это не секретные объекты были.

Существующий порядок вещей, конечно же, надоел сирийцам. Потому и начался мятеж. Башар Асад совершил, на мой взгляд, две ошибки. С самого начала он не нашел возможности поладить с мятежниками путем уступок и не нашел в себе достаточной жесткости, чтобы задавить их сразу. Поэтому режим этот обречен, и рано или поздно, несмотря на мощную армию, самую большую, быть может, в этом регионе, он рухнет. И поддерживать его с нашей стороны было бы по меньшей мере неразумно. Зачем наступать на те же грабли? Мы поддерживали Саддама Хусейна, а теперь новые власти смотрят на нас враждебно. То же самое произошло и с Ливией. Нужно быть реалистами, видя, что там происходит. Победители нам припомнят потом эту дружбу.

Но самый важный аспект проблемы состоит вот в чем. Говорят, вам не нравится режим Асада, но к власти-то придут куда более злобные радикалы-исламисты. Правильно говорят. Конечно, скорее всего так и будет. Но никто другой после свержения диктаторского режима к власти прийти и не может. Разве при диктатуре может вызреть демократическая оппозиция? Да ее же там каленым железом выжигали. Естественно, в таких условиях во главе оппозиции становятся наиболее радикальные силы. Но из этого не следует, что надо сохранять жесткие автократические режимы. Единственный путь, который приведет Сирию в цивилизованное сообщество, лежит через демократию. И государства этого региона уже продемонстрировали, как это происходит.

В Алжире был военный режим, который, кстати, мы тоже когда-то поддерживали. Потом там объявили выборы. На выборах, само собой, большинство голосов получили исламисты. Военные отменили выборы. Началась война жестокая и невероятно кровавая. Потом война закончилась, но каким образом — путем проведения политической реформы, путем проведения выборов. В итоге по результатам недавних выборов в Алжире исламисты оказались в меньшинстве. Теперь Египет проходит через сложный период борьбы между военными и исламистами. Но спасение от радикалов только в развитии демократии, а вовсе не в ставке на силу.

Сейчас ситуация в Сирии накалилась. Асад ведь воюет со своими мятежниками уже не первый год, и мир довольно долго взирал на это, не зная, что делать. ООН стала принимать какие-то первые резолюции, когда счет убитых пошел на тысячи. События в Хуле взорвали общественное мнение, потому что там погибли десятки детей. А к общественному мнению на Западе относятся не совсем так, как у нас.

Военное вмешательство — дело последнее. К сожалению, нет единой позиции великих держав. Асад держал бы себя иначе, если бы не чувствовал поддержки Москвы и Пекина.

На мой взгляд, прагматический интерес России состоит в том, чтобы отделаться от этой обузы. Нам Сирия стоила многих миллиардов долларов. С какой стати мы забрали эти деньги у собственного народа? Подарки надо делать женщинам, а не государствам. По-хорошему мы могли бы сделать одну вещь — гарантировать Башару Асаду и его семье безопасный выезд в безопасное место. Спасли бы его — еще на памяти судьба Хусейна и Каддафи, — спасли бы страну от дальнейшего кровопролития. Думаю, если российская дипломатия это сделает, то сирийцы нам потом спасибо скажут.