Восемь тонн звука / Искусство и культура / Художественный дневник / Музыка

Восемь тонн звука / Искусство и культура / Художественный дневник / Музыка

Восемь тонн звука

/  Искусство и культура /  Художественный дневник /  Музыка

Под сводами Большого театра зазвучит орган

Большой театр снова поражает воображение масштабом. Прямо на исторической сцене теперь будет звучать настоящий орган — сделанный по всем выработанным веками правилам, традиционный, живой. Еще до начала реконструкции исторической сцены театр лелеял надежду, что сможет заполучить короля инструментов, присматривался и сравнивал достоинства фирм-производителей. Видимо, ГАБТу давала о себе знать фантомная боль: самый первый, довольно примитивный орган появился в Большом театре еще в 1883-м, и его звуки среди прочих сопровождали празднества по случаю коронации Николая II. В начале ХХ века его сменил орган немецкой фирмы Walcker, и он верой и правдой служил более полувека. Например, знаменитая сцена у балкона в «Ромео и Джульетте» Прокофьева в ее лучшем виде начиналась с проникновенного соло органа. А в 1971-м Большой стал жертвой тогдашних новых технологий и сменил своего старого заслуженного работника на хороший, но электронный аналог. И хотя по гамбургскому счету для музыкального театра собственный орган скорее элемент респектабельности, чем потребность, Большой со своей склонностью к широте и масштабу мечтал о живом инструменте. В конце концов, он мог и может его себе позволить.

В результате закрытого конкурса право на постройку органа в главном российском театре получила авторитетная немецкая фирма Glatter-Goetz Orgelbau GmbH. Как минимум по техническим параметрам она поработала на славу, учла все особенности архитектуры и акустики здания. В органе 1819 металлических и сотня деревянных труб, тридцать один регистр и две клавиатуры. Не главная характеристика для инструмента, но все же впечатляющая: общий вес нового органа составил восемь тонн. На конечном этапе устанавливал и налаживал орган управляющий директор Glatter-Goetz Штефан Штурцер. По его словам, живой орган проектируют сразу с учетом размеров пространства, в котором он будет звучать, и с изрядным объемом исторического зала справиться было непросто. Другая особенность: фирма уже имела опыт построения органа в музыкальных театрах, но, как правило, под короля инструментов отводят специальный органный зал — как в Берлинской опере. В Москве же фирма впервые ставила инструмент непосредственно на сцену, за декорационный занавес. Зрителю его не видно (разве что полностью оголить пространство сцены), зато слышно прекрасно. Тому же служит горизонтальное и вертикальное размещение труб, по словам Штурцера, «обеспечивающих достаточный звук». Так что теперь у оперных и балетных спектаклей главного театра появилось новое — хорошо забытое старое — средство художественного воздействия на публику.

На первый концерт этого гиганта Большой театр приготовил настоящий праздник. С документальным фильмом об устройстве и постройке героя дня, со звучащими со сцены стихотворениями и прозой от Гюго и Пушкина до Борхеса и Бродского в исполнении Петра Татарицкого. Главное, чтобы публика услышала виновника торжества. Дуэтом с вокалистками Светланой Шиловой и Венерой Гимадиевой, в ансамблях с артистами оркестра, скрипкой и духовыми инструментами, хором Московской консерватории. Кроме неизбежных в этом случае «большого» Баха и Сезара Франка, отечественные и мировые органисты исполняли опусы менее известные, органные переложения Моцарта, Вагнера, Мусоргского, Чайковского. А специально для открытия и завершения органного гала-концерта были написаны «Королевские фанфары» самой известной российской органисткой Екатериной Мельниковой.