Федор Бирюков АПОСТРОФ

Федор Бирюков АПОСТРОФ

Александр ДУГИН. Конец экономики. — СПб.: Амфора, ТИД Амфора, 2010, 479 с.

     Мы живём в эпоху тотальной имитации. Ещё в середине прошлого столетия, когда Ги Дебор пугал "прогрессивную" интеллигенцию обществом спектакля, у каждого человека был гипотетический и довольно, надо сказать, широкий выбор: кулисы, сцена, партер, галёрка. Театр вообще, как подметил Рене Генон, "представляет собой один из наиболее совершенных символов универсального проявления". А главное, спектакль всегда рано или поздно заканчивается, зрители и актёры могут уйти. В ситуации же стопроцентной имитации, торжества иллюзии, в мире победившего постмодерна идти некуда. Да и незачем, поскольку искусственность происходящего очевидна лишь некоторым отверженным, обособленным чудакам, не считая, разумеется, непосредственных авторов и кураторов проекта глобальной мистификации. Нечто подобное показано в кинотрилогии "Матрица" — специально для тех, кто начинает что-то подозревать. "Матрица" полностью контролирует собственную оппозицию, регенерирует ее, сама возбуждает думы и охлаждает умы. Сопротивление здесь — неотъемлемая часть проекта управления.

     Проект — модное слово. Проектом называют сегодня всё что угодно: и архитектурный замысел, и бизнес-план, и политическую партию, и музыкальный коллектив, и просто какую-нибудь дурацкую кинокомедию-однодневку. Проект — это нечто, далёкое от завершения. Что-то нереальное, потенциальное, а потому — спорное и необязательное. Поэтому статус проекта никого ни к чему, в сущности, не обязывает. Можно принять его, поддержать, поучаствовать в процессе, а можно и с лёгким сердцем махнуть рукой и отвернуться. Необязательность — характерная особенность имитации. "Всё может быть…" — толерантно пожимает плечами наш современник, удачно предсказанный неистовым Ницше. Только вот философ ошибся в одном: не последний это "человек", будут и другие проекции.

     Всё относительно. Имитация окружающей реальности не только лишает индивидуум субъектности, но и освобождает от любой ответственности. Платой за такой социальный инфантилизм служит принципиальное бесправие, но пестуемая с помощью вездесущих масс-медиа психология раба надежно защищает законопослушного гражданина от рецидивов совести.

     Экономика — одна из наиболее динамичных сфер виртуального пространства. Здесь всё настолько условно, что игра в напёрстки кажется образцом честных правил и надёжности. "Условные единицы" — термин, отлично характеризующий экономические реалии современной России, да и всего остального мира, связанного узами глобального рынка. Долгие годы власть старательно и терпеливо разъясняет народу, почему реформы должны быть непременно болезненными для абсолютного большинства граждан. И почему снижение уровня жизни населения — непременное условие процветания государства. Кто-то верит и сверлит всё новые и новые дырки на ремне, кто-то разными способами выражает недовольство. А власть в свою очередь выражает одновременно и уверенность в собственной правоте, и сожаление в связи с допущенными ошибками. Но в практическом плане ничего не меняется, поскольку экономика постмодерна — это симулякр товарно-денежных отношений.

     Но вот произошел системный сбой. Голограмма планетарного рынка "поплыла". Яйцеголовые эксперты — весь этот многочисленный и прожорливый класс современных оракулов, обслуживающих правительства — проморгали международный финансовый кризис, поэтому они пытаются теперь реабилитироваться в глазах общественности, выдвигая противоречивые проекты дальнейшего развития ситуации. И всё это вновь, конечно же, имитация. Ведь никакого "развития" в данной плоскости быть не может, как не может развиваться, качественно расти тень, отражение, блик. Постмодерн исключает саму идею развития, поскольку является на самом деле не более чем обычным коллажем, а если приглядеться повнимательнее, то и свалкой культурно-бытовых отходов. Но любой мусор пригодится в процессе имитации… "В театре теней сегодня темно, театр сегодня пуст", — эту старую песню я всё чаще теперь слушаю по утрам.

     Новая книга Александра Дугина продолжает тему, начатую им годом раньше в "Четвертой политической теории". Конец исторического творчества на всех уровнях: политическом, экономическом, социальном, культурном, этническом. Мы стоим на краю пропасти, бездна настолько полно отражается в наших глазах, что взгляд человека преисполнен пустоты. И только прострация спасает от отчаяния миллиарды землян. "Мы вступаем в период апокалипсиса (хотя, может быть, это не финальная катастрофа), во всяком случае, рухнула та система, которая считалась единственно верной и эффективной, а поскольку она рухнула, никто не избежит последствий этого", — оптимистично предрекает доктор Дугин.

     Чтобы выжить в посткризисном мире, России необходимо перестать имитировать и начать жить. Жить по-настоящему, с удовольствием, опасно. И перестать молиться на "священную корову" экономики (в политологическом смысле — либерализма), которая ни в коем случае не является судьбой, как уверяют нас имитаторы-либералы, а скорее проклятием. "Конец экономики" — это приглашение к жаркому спору за кулисами театра теней, театра абсурда. Главное — ни у кого не идти на поводу, даже у самого Дугина, доверяя только собственной интеллектуальной интуиции. Это касается как отдельных читателей, так и нации в целом.

     Захоронив разложившийся труп "священной коровы" либеральной экономики, закопав его поглубже за оградой церковного кладбища, мы сразу же вздохнем свободнее, избавившись от необходимости трепетать при слове "бизнес". Пройдет немного времени, и нынешние "хозяева жизни" начнут краснеть при вопросе о роде занятий: говорить "Я делаю деньги, занимаюсь бизнесом", будет стыдно, словно бы публично признаваться в греховных фантазиях. "Бизнес нужен для того, чтобы люди, глядя на наших бизнесменов, чувствовали себя людьми". И не последними людьми, а по возможности — первыми.