Леонид Абрамов ДОРОГА В БЕССМЕРТИЕ
Леонид Абрамов ДОРОГА В БЕССМЕРТИЕ
"Мне осталось жить недолго, поэтому меня беспокоит мысль о том, чтобы вместе со мной не ушли в могилу известные мне факты героической жизни и трагической гибели советского генерала Карбышева...
В феврале 1945 года нас, около тысячи человек пленных, в том числе и генерала Карбышева, направили в лагерь уничтожения Маутхаузен. Мы прибили туда в ночь с 17 на 18 февраля. Мороз стоял около 12 градусов. Одеты все были плохо, в рванье.
... Фашисты загнали нас в душевую, велели раздеться и пустили на нас сверху струи ледяной воды. Это продолжалось долго. Потом нам велели надеть только белье и деревянные колодки на ноги и выгнали на двор.
... Гестаповцы, стоящие за нашими спинами с пожарными брандспойтами в руках, стали поливать нас потоками холодной воды. Кто пытался уклониться от струй, тех били дубинками по голове. Сотни людей падали, замерзшие или с размозженными черепами. Я видел, как упал и генерал Карбышев.
Я прошу вас записать мои показания и переслать их в Россию... Я выполню этим свой долг перед памятью большого человека".
Из показаний майора канадской армии Седдон де Сент-Клер представителю Комитета по репатриации военнопленных. Записано в госпитале Брешмот, Англия, 1946 год.
ВО ВРАЖЕСКОМ КОЛЬЦЕ
... Лес вздрагивает, как испуганный зверь, и глухо стонет, отзываясь на грохот разрывов и на тревожные человеческие голоса. Разрывы бомб не так уж близки, а голоса — рядом.
— Что случилось?
— Убит...
Убит был генерал пограничных войск, приехавший в штаб армии неделю назад вместе с генерал-лейтенантом Карбышевым из Москвы. Карбышев виделся с ним последний раз в гостинице всего за день до нападения фашистов. Генералы приехали инспектировать войска на советской западной границе, но их командировку прервала война, и вот одного из них уже нет в живых.
— Знаете, что, генерал, — обратился к Карбышеву командующий армией. — Мы не сможем сдержать натиск превосходящих сил противника, вражеское кольцо не сегодня-завтра сомкнется. Берите машину и охрану. Поезжайте в Москву...
Мимо пронесли генерала-пограничника. Карбышев отдал погибшему честь, и, помолчав несколько мгновений, повернулся к командующему армией.
— Товарищ командующий! Срок моей командировки в здешний округ не истек. Возвращаться в Москву только потому, что началась война, — мне кажется не логичным. Используйте лучше меня здесь в любом качестве. Согласны?
— Согласен, — подтвердил командующий.
Несколько дней спустя можно было уже без ошибки сказать, что вражеское кольцо сомкнулось. Двумя корпусами гитлеровцы наступали на левый фланг армии, защищавшийся всего двумя дивизиями. Ожесточенные бои не затихали там ни на час, и Карбышев почти не покидал поле боя. Днем бились, а по ночам отходили в сторону Днепра, пытаясь выйти из вражеского окружения.
К реке вышли под утро: Днепр неширок — метров сто двадцать, не больше, но быстр и опасен на перекатах. Горстка храбрецов стояла перед рекой, к которой они так долго и упорно стремились, не зная того, что их ждет за ней...
Но опасность ждала их не за рекой. Она пришла из-за спины, из леса, откуда они только что вышли. Карбышев ясно различил между двумя близлежащими соснами на опушке гитлеровского солдата с автоматом в руках.
— К бою! — крикнул генерал.
Воздух разорвали автоматные и пулеметные очереди. Советские бойцы залегли за песчаными холмиками. С грохотом разорвались мина, другая... Из леса выбегали неприятельские солдаты. Их было не меньше батальона. Карбышев увидел бегущего прямо на него коротконогого гитлеровца с автоматом и, почти не целясь, опрокинул его первым же выстрелом. Но тут же где-то совсем близко разорвался снаряд. Страшной силы взрывная волна бросила Карбышева на землю. Теряя сознание, он успел заметить бегущих к нему гитлеровских солдат...
ТРУДНАЯ ЗАДАЧА ФОН ДРЕЙЛИНГА
Автомобиль мчал генерал-майора фон Дрейлинга по широким берлинским улицам мимо мрачных зданий с затемненными окнами. Всю дорогу до штаба гестапо фон Дрейлинг ломал голову над тем, зачем он понадобился графу Бредероде.
— Прошу вас сесть, генерал фон Дрейлинг, — Бредероде погасил сигарету и поднял на Дрейлинга глаза, похожие на кусочки лакированной жести. — Возможно, вам будет это и неприятно, но придется обратиться к тем временам, когда вы еще не были германским подданным, а верой и правдой служили русскому царю. Если мне не изменяет память, по вашим рассказам одновременно с вами в пограничной крепости Брест служил капитан Карбышев. После революции в России ваши дороги разошлись: вы эмигрировали в Германию, на родину ваших предков, а он перешел на сторону колонистов. Теперь же Карбышев — генерал-лейтенант советских инженерных войск. Обстоятельства сложились для него неудачно. Недавно в бою он был тяжело контужен и захвачен нами в плен. Этот русский генерал-ученый представляет для рейха значительный интерес. Нам известны его книги о заграждениях, а также идея использования всех взрывных средств перед наступающим противником. Фюрер желает, чтобы этот русский инженер стал нашим. Обработка Карбышева поручается вам. Вы назначаетесь комендантом Хаммельбургского лагеря для военнопленных, куда скоро будет переведен и Карбышев...
Уже второй день сидел Карбышев в крохотной клетушке карантинного корпуса Хаммельбургского лагеря, отбывая наказание за неповиновение лагерным властям. Он был рад этому заточению: хоть на время прекратилась лавина допросов, уговоров, шантажа, которую обрушили фашисты на советского генерала, пытаясь склонить его к сотрудничеству с ними. Встреча с фон Дрейлингом, бывшим его соотечественником и сослуживцем, а теперь злейшим врагом, всколыхнула в Карбышеве волну воспоминаний. Память унесла его на много лет назад, в далекое детство.
...Сибирский город Омск. Сыну мелкого военного чиновника Карбышева одиннадцать лет. Он — единственный из воспитанников Омского кадетского корпуса — не имеет права жить в корпусе, получать пособие ввиду недостаточно высокого социального положения его отца. Зимой каждый день, отправляясь на учебу и возвращаясь домой, он рискует замерзнуть на лютом сибирском морозе, сбиться с пути в непроглядную метель. Мальчику очень трудно и до слез обидно. Однако он не падает духом. Он успешно оканчивает кадетский корпус и поступает в инженерное училище.
Быстро пролетают годы. Жажда знаний, зародившаяся однажды, никогда не покидала Карбышева. Он учился и в годы мирной службы, и в военные годы, учился настойчиво и самозабвенно. Это ему, одаренному слушателю военно-инженерной академии, была присуждена высшая премия за отличный проект по фортификации.
Октябрьскую революцию Карбышев встретил как верный сын своего народа, истинный патриот. Он сразу решил: отныне его место на стороне революционных сил. Бывший подполковник царской армии, храбрый офицер, кавалер многих орденов по зову сердца пошел служить инженером в красногвардейский полк — воевать за народное дело.
Годы гражданской войны Карбышев считал лучшей своей академией. Вихри военных событий перекидывали его из конца в конец страны, с фронта на фронт, из сражения в сражение. И всюду он целиком отдавался решению задач, которые вставали перед вооруженным народом, отстаивающим свою родную Советскую власть.
Кончилась гражданская война. Советский народ, защитив от врагов завоевания революции, восстановил разрушенную войной страну и приступил к строительству социализма. Карбышев, теперь уже известный теоретик и практик военно-инженерного дела, работал на ответственных должностях в центральном аппарате вооруженных сил и в то же время преподавал в военных академиях, писал капитальные научные труды, на которых учились целые поколения советских военных инженеров. Советское правительство награждает Карбышева высшими советскими орденами и медалями.
Но особым значением был полон для Карбышева день, когда партийная организация Академии генерального штаба рассматривала его заявление с просьбой о приеме в коммунистическую партию. Мнение членов организации было единодушным: принять!
Сейчас, здесь, в фашистском застенке советскому генералу особенно отчетливо вспомнились его собственные слова, произнесенные на том памятном партийном собрании: "Фашизм нахально начал вести себя в Европе. Партия учит, что нам надо быть готовым ко всему. Я хочу пережить это грозное время с партией, а если нужно будет, то и умереть за партию в ее рядах..."
ОН НУЖЕН ГИТЛЕРУ ЖИВЫМ!
В коридоре карантина загремели кованые сапоги, прервали воспоминания Карбышева. В одиночку вошел фон Дрейлинг.
Передышка кончилась, продолжалась психологическая обработка.
— Германские лагеря для военнопленных, — говорил фон Дрейлинг, — ужасная вещь. Великие люди умирают здесь недостаточно быстро, их убивают. Коммунисты — первые кандидаты. А я знаю, Карбышев, что вы очень любите жизнь. И неужели вам самому не странно, что вы, бывший офицер царской армии, коммунист?"
— Мне странно, что вы могли об этом спрашивать. Я коммунист и останусь им навсегда, при всяких обстоятельствах.
Готовясь к разговору с Карбышевым, Дрейлинг настроил себя на доброжелательный тон. Но последние слова советского генерала вывели его из равновесия.
— Начиная разговор, — сказал фон Дрейлинг, — я выразил надежду на то, что между нами не будет недоразумений. И, конечно, их не будет, если вы не станете их создавать сами.
— А что вы называете недоразумениями?
— Сцена на плацу, когда вы во время обыска отказались развязать свой мешок, произвела на пленных самое нежелательное впечатление. По лагерю заговорили, вот как должен вести себя советский человек в плену! Почему вы упрямитесь? Зачем? Разве вы не видите, что Гитлеру всё удается? Германские армии под Москвой и Ленинградом. Уже назначен день триумфального въезда Гитлера в Москву. Еще один хороший натиск — и Советской России нет...
Карбышев вскочил со своей узкой карантинной койки:
— Не смейте, Дрейлинг! Довольно глупой фашистской болтовни!
Комендант лагеря побледнел. Его рука рванулась к пистолету. Но память оказалась быстрей — советский генерал нужен Гитлеру не мертвым, а живым. Да, и этот разговор положительно не удался.
Столь же тщетными были все другие попытки фашистов сломить волю больного шестидесятилетнего человека. Даже врагов удивляла сила духа и стойкость советского генерала: русским ученым занялся сам рейхсмаршал Геринг. Карбышева доставили в Берлин. Одиночная камера Берлинской тюрьмы сменялась роскошным банкетным залом, а тюремная машина — комфортабельным лимузином. Генералу предлагали деньги, чины, райскую жизнь, но Карбышев оставался непреклонным перед лицом смерти.
ПЕРЕД ЛИЦОМ СМЕРТИ
Главная штаб-квартира инженерной службы рейха докладывала в рейхсканцелярию: "Этот крупный советский фортификатор, кадровый офицер старой русской армии, человек, которому перевалило за 60 лет, оказался насквозь зараженным большевистским духом, фанатически преданным идее верности воинскому долгу. Карбышева можно считать безнадежным в смысле использования его у вас в качестве специалиста военно-инженерного дела."
Резолюция рейхсканцелярии гласила: "Направить в концлагерь на каторжные работы. Не делать никаких скидок на звание и возраст".
И снова тюрьмы и концлагеря — Нюренберг, Флоссенбург, Майданек, Освенцим, Заксенхаузен. Карбышев испытывал постоянные издевательства, побои, голод, перенес тиф, воспаление легких. Но ничто не смогло сломить железной воли советского человека. Генерал Карбышев продолжал борьбу, подпольную работу. Он оказывал большое влияние на других военнопленных, умел вовремя поддержать уставших, убедить колеблющихся, доказать неизбежность победы над фашизмом. Из лагеря в лагерь неслась молва о мужественном советском генерале...
Фашисты убили их не сразу. Сначала должна была умереть половина тех, кого пригнали в лагерь уничтожения Маутхаузен. Для остальных эта казнь будет только нравоучением, ведь они проживут в фашистском застенке целый день.
В морозную февральскую ночь фашисты выгнали всех на плац. Генерал Карбышев оказался рядом с группой французов и англичан. Среди них был и майор канадской армии Седдон де Сент-Клер. Потоки ледяной воды обрушили фашисты на пленных. Канадец едва держался на ногах. И вдруг какая-то сила заставила его поднять голову. Он увидел пристальный взгляд немигающих черных глаз, прямо устремленный на него и его товарищей.
Канадец узнал в этом старике, тело которого уже было покрыто ледяной коркой, советского генерала. До канадского майора долетели хриплые слова Карбышева, произнесенные по-французски:
— Бодрей, товарищи! Думайте о своей Родине, и мужество вас не покинет!
Удар воды опрокинул Карбышева. Он хотел подняться, но не смог. Сердце останавливалось, мысли путались и терялись в пустоте.
Он жил, не думая о смерти, и теперь, умирая, думал тоже не о ней. Да и что такое смерть для человека, у которого за плечами такая большая, смелая, чистая жизнь…
1