Предтеча

Предтеча

Майклу Джексону однажды был присвоен титул «певца тысячелетия»: очередной пример жалкой человеческой близорукости. Подобный случай был во Франции конца 19-го века: проводили конкурс — кто лучший драматург всех времен и народов? Победил модный тогда Ростан. О Шекспире и не вспомнили.

Но, конечно, Майкл Джексон — фигура чрезвычайно значимая для нашего времени. Если певцом тысячелетий (даже не одного) был легендарный Орфей, то Майкла Джексона можно назвать механическим Орфеем. Он являл симбиоз человека и машины, был Орфеем индустриальной эры.

Еще в двадцатых годах прошлого века немецкий философ Вальтер Беньямин написал работу «Судьба искусства в век технического репродуцирования». Главная мысль была та, что в эту эру искусство становится не только достоянием масс, но и включает массу, человека массы в процесс его, искусства, изготовления. Понятно, что это не то искусство, которое делал Шекспир. И за этим искусством, за этой культурой множительной техники совершенно справедливо закрепилось название «масскульт», массовая культура.

Искусство — или то, что сейчас этим называется, — было поставлено на конвейер. Если у вас хватит терпения в течение какого-то времени следить за масскультом, вы заметите, что «звезды» в нем появляются даже не в месячном, а в недельном интервале. Вот главная черта масскульта: его много — и не в смысле репродуцирования и рыночного сбыта, но и в смысле производства. Машинное, тем более конвейерное производство дешевле ручного, штучного труда, и производительность его превышает все возможности человека-одиночки, будь даже этот одиночка Шекспиром.

К машинной метафоре присоединяется биологическая: все эти «звезды» исчезают так же быстро, как появляются, это мыльные пузыри. Тем более интересно, если кто-то из них задерживается в общественном и «артистическом» внимании.

Майкл Джексон был именно таков, он держался в поле внимания с одиннадцати лет до самой смерти. И это случилось потому, что в нем нашла предельное выражение машинная логика. Это был не артист и даже не человек, а робот. Главное в нем был не голос — крошечный и писклявый, а движение тела, и это было машинное, угловатое, резкое движение. Это назвали «лунной походкой». И действительно, при взгляде на него вспоминается когда-то прогремевшая машинка — луноход.

Бесконечно важно и другое. Майкл Джексон был существом, созданным не столько в биологическом порядке, сколько сконструированным средствами науки и техники. В нем всё было сделанным — от цвета кожи до носа (сделанного неудачно). Темное, инстинктивное сознание собственной искусственности заставляло его жить в добровольно налагаемой на себя изоляции — от марлевых повязок на лице до (по слухам) спанья в барокамере. Дети его тоже, вне всякого сомнения, создавались методом искусственного осеменения. Майкл Джексон был не человеком, а куклой — вроде той поющей и танцующей куклы, которую принимали за живую в новелле Гофмана «Песочный человек».

Значение Майкла Джексона в культурной символике человечества огромно. В процессе индустриальной и постиндустриальной цивилизации люди всё более отдаляются от органических ритмов бытия, переселяются в техногенные сферы. Колоссальный качественный скачок в истории человечества — отделение секса от его производительной, детородной функции. Человечество делается виртуальным. Скоро оно сможет размножаться клонированием. Предтечей этой будущей, идущей, наступающей на горло эры стал Майкл Джексон.

Source URL: http://www.svoboda.org/articleprintview/1765291.html