Евгений Нефёдов ЕВГЕНИЙ О НЕКИХ. ВЕЧНОСТЬ

Евгений Нефёдов ЕВГЕНИЙ О НЕКИХ. ВЕЧНОСТЬ

Под этой рубрикой в нашей газете традиционно публиковалась поэтическая публицистика Евгения Андреевича Нефёдова "на злобу дня". Теперь, когда мы прощаемся с нашим другом и коллегой, провожая его в последний путь, хочется запомнить его не только страстным публицистом и остроумным пародистом, но и прекрасным русским поэтом-лириком, которому были доступны самые тонкие движения человеческого бытия. Читайте его стихи!

     Однажды в праздник или в день рожденья

     Мы собрались компанией немалой —

     Семьи в четыре, что бывает редко

     За суетой и спешкой повседневной,

     Когда дела и разные заботы

     Друзей былых, увы, разъединяют,

     Но все ж порой нас собирает случай,

     Тогда мы у стола садимся кругом

     И этот круг спасательный бросаем

     И дружбе старой, и самим себе.

     Так вот, мы созвонились, как бывало,

     И в этот вечер славно посидели,

     Провозглашали тосты и хвалили

     Хозяйкой приготовленные блюда,

     Стихи читали, пели под гитару

     И даже танцевали, хоть немного

     Искусство это подзабыть успели,

     А дети наши тут же суетились,

     Не менее, чем мы, веселью рады,

     И всем нам вместе было хорошо.

     Когда ж настало время перерыва,

     Готовить чай ушли на кухню жены,

     Посуду для мытья забрав попутно;

     Мужья ж включили верный телевизор,

     Что был, конечно, тут же, под рукою,

     Но, не найдя футбола и хоккея,

     И кинопутешествий, и мультфильмов,

     О нем без сожаления забыли

     И, захватив с собою сигареты,

     В составе полном вышли на балкон.

     О, перекуры в праздник на балконе!

     В рубахах белых чинно и спокойно

     Стоят мужчины, и плывёт беседа

     Неспешная, на темы, что достойны

     Одних мужчин, по мнению последних:

     Конечно же политика, работа

     И всяческие их перипетии...

     Но эти нескончаемые темы

     Кому-то всё же вдруг надоедают,

     И он другой заводит разговор.

     Вот и теперь один из нас внезапно

     Сказал, куда-то в ночь, на звёзды глядя,

     О том, что все дела важны, конечно,

     Но их, однако, всех не переделать,

     А главное какое — кто же знает,

     А жизнь проходит и уйдёт когда-то,

     И что оставишь — знать необходимо

     Уже сейчас, но многие, признайтесь,

     Себе всё это смутно представляют,

     А ведь бесследно страшно уходить...

     С ним соглашаясь и не соглашаясь,

     Вступили все мы в спор, но постепенно

     Сошлись на том, однако, что поэтам —

     А здесь и вправду были все поэты —

     Не так уже и страшно в этом смысле:

     Какие ни на есть, а всё же книги,

     Или хотя бы даже только строчки,

     Негромкие, но зримые, живые

     Плоды мучений наших и восторгов,

     Останутся на свете после нас.

     В известном смысле это было верно:

     Десятков, сотен поколений люди

     На свет рождались, жили, умирали,

     И даже после тех, кто правил миром,

     Лишь прах остался, но живут веками

     Симфонии, картины и поэмы,

     Живут и жить зовут людей всё новых, —

     Так было вечно, вечно так и будет,

     И в этом назначение искусства

     И счастье тех, кто с ним связал судьбу.

     Что говорить, такие рассужденья

     Всем по душе пришлись, но вместе с этим

     В сентиментальном нашем состояньи

     Нам показалось вдруг несправедливым,

     Что право и возможность жить в грядущем

     Доступны нам, а как же те, кто с нами

     Идут по жизни, — те, кого однажды

     Назвали мы любимыми своими,

     Кому сейчас обязаны немало

     За то, что стали теми, кто мы есть?

     Тут зазвучали нотки покаянья:

     Мол, в самом деле, как же так случилось,

     Что наши музы вроде бы и с нами,

     А между тем их главные заботы:

     Кастрюли, стирка, беготня по рынкам,

     Недолгий сон, работа-нервотрёпка.

     И многое еще легло на плечи

     Тех, кто, забыв свои мечты, быть может,

     Живут затем, чтобы сбывались наши,

     И вечности не требуют взамен...

     Беседа наша явно затянулась,

     Мы поспешили к тем, кого так нежно,

     Так непривычно только что жалели

     За будущую тихую безвестность;

     Они же, не притрагиваясь к чаю,

     Сидели молча; на плече у первой

     Посапывал малыш; вторая тут же

     Качала колыбельку; возле третьей

     Пригрелись двое; а дитя четвертой

     Смотрело, улыбаясь, на неё.

     Казалось бы, обычная картина...

     Но мы, войдя, остановились разом

     И молча меж собой переглянулись —

     И поняли друг друга в тот же миг.

     Мать и дитя...

     Да как же мы, ей-богу,

     Уверенные в собственных сужденьях,

     Могли так смело и наивно спорить

     О чем-то ещё более извечном,

     О чем-то ещё более бессмертном,

     Чем женщина, дарующая жизнь?

     Ее дитя — великое творенье

     Любви и мира, радости и счастья,

     Начало всех начал и продолженье

     Всех продолжений, а она с ним рядом,

     Неповторимейшее повторенье

     Святых законов жизни и природы, —

     Единственна, прекрасна, совершенна,

     Проста, обычна, многомиллионна

     И по всему по этому бессмертна

     В высоком назначении своем.

     Не потому ль поэзия возникла,

     Что были Анна Керн и Беатриче,

     Лаура, Шаганэ и Незнакомка, —

     И тысячи других, святых и грешных,

     Благодаря которым и возможны

     Симфонии, картины и поэмы,

     Где надо всеми — радостно и чисто —

     Пресветлый лик Мадонны и младенца,

     Как символ веры в жизнь, в которой вечны

     Мать и дитя. И выше истин нет.

     ...Мы расходились, и традиционно

     Шел разговор о том, что не мешало б

     Нам собираться всё-таки почаще,

     И все решили: так отныне будет,

     А это значит — будет так и вправду,

     И если встречам что-то помешает,

     В том нет беды: мы временем богаты,

     Мы всё успеем, и не верьте слухам,

     Что всё пройдет, исчезнет всё бесследно.

     Проходит жизнь. Бессмертен человек.