6

«Сегодня мы отдаем себе отчет, что ждали его десятки лет… Он не высказался до конца… В нем дремали великолепные обещания…» — я цитирую слова, написанные Стаффом. Похожие мы находим и в воспоминаниях Парандовского. Мицкевич назавтра после смерти Пушкина написал, что русский поэт обещал необычайно много. Живым друзьям хотелось бы, чтобы умерший был еще таким-то или другим, каким он не успел или не смог стать, — отсюда подобные высказывания. Они скрывают в себе мечту о том, чтобы у творчества были еще более высокие этажи. Мечту эту в дни смерти живые связывают с умершими, которых они любили. Хотя в момент кончины поэта его творчество кажется нам незаконченным, внезапно прерванным, очень скоро оно становится — несмотря ни на что — законченным. Уже нетрудно даже определить направление, которое потомки будут обозначать именем поэта.

Во все мои дни, полные восторга и скорби, я видел — и по-прежнему ясно вижу — это волшебное направление в польской литературе, которое долго будет называться: Тувим.

1953