Почему невозможна «демаоизация»
Почему невозможна «демаоизация»
Новейшая история
Почему невозможна «демаоизация»
ПЛАНЕТАРИЙ
Владилен БУРОВ
Не стихают споры вокруг проекта программы так называемой детоталитаризации сознания граждан России, подготовленного в Совете по развитию гражданского общества и правам человека при президенте РФ. Более известен данный документ как программа «десталинизации». В нём утверждается, что «без усвоения общественным сознанием трагического опыта России в ХХ веке представляется невозможным движение российского общества к реальной модернизации».
В этой связи полезно обратиться к опыту Китая, его опыту отношения к своему историческому прошлому. Ведь в истории Китайской Народной Республики также были события, в чём-то аналогичные тем, что происходили и происходят у нас.
В ноябре 1979 г. под непосредственным руководством Дэн Сяопина началась подготовка специального документа, посвящённого оценке исторического пути Компартии Китая, политической деятельности Мао Цзэдуна, его места в истории Китая. В работе участвовало большое количество экспертов, партийных работников, в том числе высших руководителей партии. Велись жаркие дискуссии, сталкивались различные мнения, тщательно рассматривалось каждое положение. В июне 1981 г. состоялся VI пленум ЦК КПК 11-го созыва, на котором было единогласно одобрено специальное «Решение по некоторым вопросам истории нашей партии со времени образования КНР».
Естественно, что главным итогом деятельности КПК на всём протяжении её истории объявлялись «огромные успехи в деле социалистической революции и социалистического строительства».
Среди них: создание единого государства, преодоление «разобщённости, существовавшей в старом Китае». И это действительно было исторической правдой. Далее в «Решении» перечислялись достижения народного Китая в развитии экономики, образования, науки и культуры. Говорилось и о том, что основы китайской индустрии, ведущие отрасли тяжёлой промышленности были заложены при помощи Советского Союза. Конечно, сомнительно выглядел тезис, что «установлена и упрочена государственная власть демократической диктатуры народа (т.е. диктатура пролетариата), руководимой рабочим классом и основанной на союзе рабочих и крестьян. Это – невиданная в истории Китая власть нового типа, при которой хозяином страны является народ…»
Вместе с тем в «Решении» было признание большого количества серьёзных ошибок, совершённых руководством Компартии «в анализе обстановки и в понимании специфики Китая». В первые годы существования КНР это проявлялось в преувеличении масштабов классовой борьбы, а в экономическом строительстве – в «забегании вперёд».
Самой серьёзной ошибкой «всеобщего и длительного характера» явилась так называемая культурная революция под руководством Мао Цзэдуна. Ей в «Решении» посвящён специальный раздел. В нём подчёркивается, что «культурная революция» была смутой, вызванной сверху, по вине руководителей и использованной контрреволюционными группировками, смутой, которая принесла серьёзные бедствия партии, государству и всему многонациональному народу».
Прямо говорилось об «ошибочном левацком единоличном руководстве товарища Мао Цзэдуна, фактически заменившего собой коллективное руководство ЦК партии», о том, что «культ личности тов. Мао Цзэдуна был раздут до фанатизма». Была там и прямая критика в адрес Мао Цзэдуна. «Он стал всё больше зазнаваться, отрываться от действительности и масс, впадать в субъективизм, самоуправствовать и возвышать себя над ЦК партии, что постепенно ослабляло и даже подрывало принцип коллективного руководства и демократического централизма в партийной и государственной жизни».
На мой взгляд, доклад Хрущёва на ХХ съезде, разоблачающий культ личности Сталина, куда слабее «Решения ЦК КПК». Если первый документ – чисто эмоциональный отклик на события недавнего прошлого, то второй – это серьёзный аналитический взгляд. Его авторы пытаются понять и объяснить, почему партия, которая, в общем, успешно действовала в течение трёх десятилетий до взятия власти, не смогла предотвратить «культурную революцию», а ещё раньше «большой скачок» и «борьбу с правыми элементами».
Например, ошибочными и догматическими названы положения, содержащиеся в трудах классиков, о том, что и после завершения в основном социалистических преобразований мелкое производство по-прежнему рождает капитализм и буржуазию ежедневно, ежечасно и в массовом масштабе. Тут явный намёк на Ленина.
При этом вина за совершённые ошибки была возложена не только на Мао Цзэдуна, пусть и признанного главным виновником, но и на всё руководство партии. Это было признание и своих ошибок. Ведь тот же Дэн Сяопин, будучи во второй половине 50-х годов Генеральным секретарём партии, сыграл большую роль в борьбе против так называемых правых элементов. Хрущёв же всю вину за содеянное во второй половине 30-х годов возложил только на Сталина, позднее добавив к нему антипартийную группу Молотова, Маленкова и Кагановича. Но себя и других руководителей партии исключил из числа виновных.
Большой раздел в документе был посвящён месту Мао Цзэдуна в истории и его идеям. Общая оценка его деятельности была выражена следующими словами: «Товарищ Мао Цзэдун – великий марксист, великий пролетарский революционер, стратег и теоретик. Если рассматривать его жизнь и деятельность в целом, то заслуги его перед китайской революцией в значительной степени преобладают над промахами, допущенными в «культурной революции». Его заслуги занимают главное, а ошибки – второстепенное место».
При этом подчёркивалось, что от ошибок не застрахован никто, их совершали и Маркс, и Ленин. Далее в документе подвергались критике как те, кто, ссылаясь на ошибки Мао Цзэдуна, «пытается отрицать научную ценность его идей», так и те, кто отрицает совершение им ошибок и призывает во всём следовать его указаниям. По мнению авторов документа, необходимо отделять «идеи Мао Цзэдуна» как научную теорию от его ошибок.
Подобная оценка Мао Цзэдуна, на наш взгляд, объясняется необходимостью легитимации права Компартии на руководство китайским государством и строительством социалистического общества в китайской версии. Если бы вся деятельность Мао Цзэдуна была сведена к ошибкам, то, естественно, возник бы вопрос о законности руководящего места КПК в китайском обществе. Ради сохранения социально-политической стабильности в стране китайские руководители не могли допустить идейных шатаний в партии и народе.
Мао Цзэдуна часто сравнивают со Сталиным, и в этом нет ничего удивительного, ибо они были во многом похожи и в своих деяниях, и в своих преступлениях. Но в Китае, причём не только на официальном уровне, бытует мнение, что в Советском Союзе со Сталиным «обошлись неправильно», поскольку у него были и большие заслуги, а кроме того, критика его деятельности носила больше эмоциональный, чем научный характер.
Китайцы считают, что подобный подход применительно к Мао Цзэдуну чреват громадными потрясениями для страны. Одно дело – считать Мао Цзэдуна вождём китайской революции, пусть и совершающим ошибки, другое дело – признать его диктатором, тираном, принёсшим своему народу одни только бедствия.
В конечном счёте в отношении Мао Цзэдуна был принят принцип «саньцикай» – 3:7. То есть считается, что в его деятельности 70% было положительного и только 30% отрицательного. Кстати, точно так же в Китае оценивают и деятельность Сталина.
Вместе с тем подчёркивается, что между Мао Цзэдуном и Сталиным была большая разница. Как-то один китайский философ сказал мне, что в отличие от Сталина Мао Цзэдун не отдавал приказов «рубить головы», он даже говорил: «Если отрубить голову, она не вырастет, необходимо перевоспитывать людей». Он сослался в этой связи на пример Дэн Сяопина и других руководителей партии, подвергшихся репрессиям, но оставшихся в живых. В ответ на моё замечание о судьбе Лю Шаоци, Пэн Дэхуая и других деятелей КПК мой знакомый выразился так: «Они были доведены до смерти, но голов им не рубили». Ответа на мои слова о том, что не имеет значения, как погибли во времена «культурной революции» сотни тысяч китайцев, не последовало. А ведь, по некоторым зарубежным источникам, в период «культурной революции» погибло около 10 миллионов человек.
Тем не менее нельзя отрицать того, что в период «культурной революции» абсолютное большинство высших партийных и государственных деятелей остались в живых.
После принятия «Решения» «идеи Мао Цзэдуна» продолжают оставаться официальной доктриной КПК, причём в главную его заслугу ставится «китаизация марксизма». Однако по мере осуществления модернизации китайского общества на первый план постепенно выходит «теория Дэн Сяопина о социализме с китайской спецификой».
Хотя эта теория объявляется продолжением «идей Мао Цзэдуна», в действительности она представляет собой совершенно новое учение. Дэн Сяопину принадлежит заслуга создания национальной, китайской модели социализма. Её основные принципы заключаются в следующем: в области экономики – это сочетание социалистических и несоциалистических форм собственности и хозяйствования при решающей роли социалистического уклада; сочетание плановых и рыночных начал (теперь в Китае существуют не пятилетние планы, а пятилетние программы развития народного хозяйства); активное привлечение иностранного капитала и передовых зарубежных технологий при последовательном проведении в жизнь принципа опоры на собственные силы.
Но имя Мао Цзэдуна сохраняется в истории страны как символ национального возрождения. Ему ставится в заслугу обретение Китаем подлинной национальной независимости. Даже на Тайване мне пришлось слышать следующее мнение об исторической роли Мао Цзэдуна. Во-первых, он заставил уважать Китай, считаться с ним. Во-вторых, он покончил с раздробленностью страны, её разделением на ряд «феодальных княжеств», управляющихся милитаристскими кликами.
В-третьих, благодаря ему Китай обрёл атомную бомбу. В-четвёртых, он приостановил моральную деградацию китайского общества, наблюдавшуюся в 30–40-е годы прошлого столетия.
Обладая природным умом и большими организаторскими способностями, Мао Цзэдун смог занять руководящее положение в Коммунистической партии Китая, выбрать правильную тактику завоевания власти. В создании Китайской Народной Республики Мао Цзэдуну принадлежит первостепенная роль. Другое дело, что после 1949 года он во многом утратил присущее ему политическое чутьё. Неудивительно поэтому, что в Китае прежде всего подчёркивают заслуги Мао в завоевании коммунистами власти. В общем, имя Мао Цзэдуна принадлежит истории, поэтому занимаются им не политики, а учёные – историки, философы.
По-прежнему над центральной трибуной площади Тяньаньмэнь в Пекине висит его большой портрет, но перед расположенным напротив неё мавзолеем нет большого скопления людей.
Мне довелось побывать на родине Мао Цзэдуна. Там существуют государственные музеи, связанные с его именем. В некоторых городах Китая сохранились статуи Мао Цзэдуна, например в Шанхае перед зданием Фуданьского университета. Городов, улиц, учебных заведений его имени нет, но в Китае вообще нет практики увековечения памяти революционных деятелей, какая существовала в Советском Союзе. В магазинах и на книжных развалах можно купить «Цитатник» Мао Цзэдуна, в том числе на русском языке, зажигалки с его изображением и прочие подобные сувениры.
Сегодня отношение в китайском обществе к Мао Цзэдуну неоднозначно. Если одни негативно оценивают его деятельность, то другие с ностальгией вспоминают времена 50–70-х годов прошлого столетия, когда, по их мнению, в стране существовала социальная справедливость и в обществе не было деления на богатых и бедных. При этом таких людей становится всё больше. Несмотря на заметный рост материального благосостояния, уровень жизни миллионов китайцев ещё низок. Есть люди, особенно в деревнях, которые обеднели ещё больше в результате проводимых ныне реформ. Раньше они худо-бедно имели свою чашку риса, но теперь в условиях рынка им приходится бороться за неё.
В китайском обществе и отнюдь не среди твердолобых партийных консерваторов, а среди простых людей есть люди, не принимающие и, мягко говоря, не симпатизирующие Дэн Сяопину. Происходит имущественное расслоение, появляются «новые китайцы». Вызывают недовольство и явления непотизма, фаворитизма, коррупции, в том числе и в высших эшелонах власти. Времена «культурной революции» уходят в прошлое, постепенно забываются те несчастья, которые она принесла, тем более что она затронула главным образом жителей городов, партийные кадры, интеллигенцию.
Каких-либо публичных обсуждений исторической роли Мао Цзэдуна типа тех, которые проводятся в наших средствах массовой информации относительно Сталина, нет, да и не может быть. В Китае невозможна, да и не нужна кампания по демаоизации. Во-первых, фактически весь период китайских реформ есть отрицание на практике идей Мао Цзэдуна о социализме. Во-вторых, китайское руководство отлично понимает, что подобная кампания может расшатать социально-политическую стабильность в стране.
Вообще следует отметить, что проблемы политического и идеологического характера не обсуждаются в Китае в формате ток-шоу, где, как известно, в большинстве случаев собирается разношёрстная и далеко не всегда профессиональная публика. Для этой цели на каналах китайского телевидения, а их здесь очень много – только центральных двенадцать – существуют специальные программы. В них наряду с ведущим принимают участие два-три специалиста по обсуждаемой проблеме, которые подвергают серьёзному аналитическому рассмотрению все её аспекты.
Вся идеологическая составляющая политики китайского государства направлена на сохранение в стране социально-политической стабильности, ибо она, и только она, может способствовать дальнейшему осуществлению «социалистической модернизации».
В настоящее время в Китае существует система «мягкого авторитаризма» – можно обсуждать любые проблемы политического, экономического, идеологического характера, но нельзя ставить под сомнение «четыре основных принципа» – социалистический путь, демократическую диктатуру народа, руководство со стороны партии и марксизм-ленинизм, идеи Мао Цзэдуна и теорию Дэн Сяопина. Любой отход от них объявляется недопустимым. Однако следует иметь в виду, что современный китайский марксизм в своих основных положениях существенным образом отличается от его классической версии – учения Маркса–Ленина. Это «китаизированный марксизм», он имеет мало общего с идеями, пропагандируемыми той же КПРФ.
Вообще говоря, в Китае проводится политика бережного, взвешенного отношения к своей национальной истории. На средства массовой информации возложена задача воспитывать уважительное отношение к национальным традициям, чувство глубокого патриотизма. Выпуск антипатриотических книг и фильмов немыслим по определению. С этой целью на телевидении демонстрируются сериалы, посвящённые различным периодам китайской истории. Что касается тем, связанных с Мао Цзэдуном, то они, как правило, относятся к годам, когда КПК вела борьбу с Гоминьданом. В Китае не изменяют общепризнанным в мировой исторической науке критериям оценки событий, как это имеет место в России, когда декабристов объявляют чуть ли не террористами, Александра Невского – предателем, а Разина и Пугачёва – просто бандитами. На создание исторических телесериалов тратятся громадные деньги, привлекаются лучшие актёры, и всё это с одной-единственной целью – привить через воссоздание на экране отечественной истории любовь к Родине.
Что же до навязываемой нам «десталинизации»… Уверен, абсолютное большинство россиян – если их искусственно не подогревать – спокойно и разумно относятся к исторической роли Сталина и совершённым им деяниям. Их куда больше волнуют обычные, бытовые проблемы, поэтому они за сильную власть, не хотят повторения «игр в демократию», а вовсе не за сталинизм.
Сегодня навязанная сверху кампания десталинизации способна лишь расколоть страну. И потому поучителен исторический опыт Китая, руководство которого смогло во имя модернизации страны объединить всех граждан страны независимо от их отношения к своему недавнему историческому прошлому, к Мао Цзэдуну. Это позволило стать Китаю второй державой в мире по экономическому потенциалу.
Прокомментировать>>>
Общая оценка: Оценить: 4,5 Проголосовало: 14 чел. 12345
Комментарии: 19.05.2011 23:39:33 - Владимир Леонидович Шишов пишет:
Государство национальных интересов
Стремительное движение Китая, вышедшего на второе место в мире по экономическим показателям, объяснется не дешивизной его рабочей силы, а жёстким отстаиванием государственных, или как принято говорить, национальных интересов. Фактически Китай, в иной экономической форме, повторил эффект Советского Союза, взяв главное из опыта СССР, опираться на свои силы, следовать своим путём и в своих интересах. Советский Союз по экономической мощи был тоже второй мировой державой. Могла бы нынешняя Россия быть в тройке мировых лидеров? Да, могла, если бы руководствовалась национальными интересами.
19.05.2011 18:15:55 - Антон Михайлович Малков пишет:
Китай и Россия - разные цивилизации...
В проведении реформ нужна постепенность и осторожность, которых, увы, не было в России. Это факт, и Китай здесь бесспорно гораздо более успешен. Что же касается основной темы статьи… Я не знаю Китай, не знаю китайский. Чтобы понять китайское общество нужно знать «сань цзяо» (конфуцианство, даосизм, буддизм), знать его историю (на пару тысяч лет старше нашей) и многое другое. Уважаемый же автор судя по всему знает страну лично и хорошо. И все же мне на мой профанный взгляд кажется странным, что он не затрагивает в статье и другие важные глубинные отличия между нашими обществами, относящиеся к теме. Оценки отдельных политических деятелей и политических строев у нас более полярны, чем в Китае, возможно еще и потому, что китайское сознание традиционно сориентировано на совершенство природного миропорядка, когда отрицается абсолютность добра и зла, в отличие от русской цивилизации, возросшей из Евангелия с четким разделением вселенной на рай и ад. Вот и спешим причислить историческую личность туда или сюда. Русские идеалисты спорили до хрипоты о добре и зле, вопрошали «с кем вы, со Христом или с Антихристом» и ненавидели мещанство и пошлость, олицетворением которых для них (увы) тогда был «позитивистский» Китай. Вспомните Герцена, вспомните статью Мережковского «Грядущий Хам» (1913, если не ошибаюсь, года), где немало говорится о китайской цивилизации и где содержится немало гениальных (с моей точки зрения) прозрений о будущем... Я не даю оценок. Я говорю, что так было (и отчасти есть). Автор статьи упоминает «абсолютное большинство россиян», которых «больше волнуют обычные бытовые проблемы», а не «десталинизация», но ведь не они же читают Литературную газету, где он опубликовал свой материал, и странно, что обращаясь как бы к русской интеллигенции, автор не видит или не хочет замечать очевидные мировоззренческие отличия двух цивилизаций. Для русского сознания (если верить, что оно еще сохранилось) есть вещи не менее важные, чем экономика. Автор же рассуждает с точки зрения позитивизма…