Деда Кеша

Деда Кеша

Гуманитарий

Деда Кеша

Имя года – Учитель

ПАМЯТЬ СЕРДЦА

В 1941 году, когда фашистские самолёты бомбили Москву, в наш двор в центре столицы, окружённый тремя стройными корпусами знаменитого дома «Коммуны», упала бомба. К счастью, не разорвалась, благополучно была извлечена из земли и вывезена, оставив после себя лишь воронку – напоминание о грозных днях войны.

Кому пришла идея соорудить на этом месте фонтан, теперь сказать трудно, но когда жители дома стали возвращаться из эвакуации, их ждал сюрприз – сияя и искрясь на солнце многоцветной радугой, их встречал фонтан. Он стал самым любимым местом нашего детства. Здесь мы просиживали часами, любуясь его переливающимися нежными струйками. Вокруг него затевались нехитрые детские игры, а в жаркие дни детвора с огромным удовольствием плескалась в его прохладной воде.

Как-то к фонтану пришёл деда Кеша и выпустил в него маленьких золотых рыбёшек. Нашей радости и удивлению не было конца. Этого щуплого, невысокого старичка с седой клинышком бородкой и очень добрыми, лучезарными глазами мы все хорошо знали и любили. Он часто разговаривал с нами, его заботила наша жизнь, чем мы занимаемся, чему учимся, как и с кем проводим время, чем интересуемся. На подоконнике его окна на первом этаже стоял огромный аквариум с яркой подсветкой. Разноцветные рыбки, плававшие в нём, привлекали детвору, завораживая и не отпуская.

С рыб деда Кеша и начал свой рассказ у фонтана, а потом – о цветах, пчёлах, деревьях. Мы слушали его затаив дыхание, забыв про все свои игры. Расходиться не хотелось. Вот так бы и стояли вокруг волшебника, каким представлялся нам в тот момент деда Кеша, воображая себя то пчёлками, перелетающими с цветка на цветок, то раскрывающимися бутонами на веточках сирени, то падающими в осеннюю пору жёлтыми кружащимися листьями, то глубоководными рыбами, бороздящими океаны.

Сны в эту ночь виделись нам одни и те же. А наутро дедушка принёс маленькие лопатки, грабли, вёдра, сделанные им самим, и закипела во дворе работа. Вместе с дедом Кешей дружно чистили двор, убирали мусор, копали землю, сажали цветы, кустарники, деревья. Больше всего цветов посадили, конечно же, вокруг своего любимого фонтана. Когда по всему двору всё дружно зацвело, засияло красочным разноцветьем, ни у кого не поднялась рука нарушить это великолепие – сорвать, сломать, затоптать.

Мы не переставали любоваться нашим фонтаном, окружённым цветами – красотой, сотворённой собственными руками. А деда Кеша продолжал увлечённо учить нас ухаживать за цветами, говорил, что они живые и у каждого – своя душа. Им нельзя причинить боль, нельзя обидеть, о них нужно заботиться. Яркими лиловыми гроздьями распустилась сирень. За сиренью в пышный бело-розовый наряд оделись вишня с яблонями, заблагоухал жасмин… Садовых участков тогда ещё ни у кого не было. Первые плоды, созревавшие на наших глазах, да ещё в городском дворе, все встречали восторженно. Не скрывал своей радости и деда Кеша, раздавая нам прямо с дерева спелые сочные фрукты. Срывать их сами ребята не решались – было стыдно.

Детворы, военной и послевоенной, в огромном доме было много. Жили мы дружно, скучать и унывать было некогда. Занимались и музыкой, и танцами, бегали в секции и кружки. Было их ещё мало, но мы лепили и рисовали, пели и вышивали. А вот жизни учил нас деда Кеша. Как-то осторожно, ненавязчиво. Авторитетом он был для нас абсолютным. На детей никогда не кричал, даже голоса не повышал, но умел посмотреть так строго и требовательно, что делалось не по себе. Пререкаться, ослушаться деду Кешу мы не смели, он был посвящён во все наши тайны.

Между собой, конечно же, мы и ссорились, но беззлобно. Обижались, но тут же мирились. Друг за друга стояли горой. Тогда понятие «двор» было равнозначно «братству». Ябед и ехид не любили: с ними не дружили и не играли. А играли часто двор на двор. И в «казаки-разбойники», и в лапту, и в футбол. Вставали в длиннющий хвост, чтобы проскочить под тяжёлой крутящейся верёвкой, единственной на весь двор. Играли и в догонялки, и в прятки, и в жмурки…

Во многие игры научил нас играть деда Кеша. Для команды-победительницы у него всегда наготове был свой специальный приз – рамка густого янтарного мёда в сотах. Высшего блаженства, чем облизывание этого ароматного, живительного лакомства, мы в ту пору не знали. А вот выиграть у него партию в городки или шашки никто не мог. Неугомонный, он не переставал нас постоянно чем-то удивлять. Он и улей для пчёл смастерил у себя под окном одним из первых в Москве. А в карманах его выцветшей неизменной телогрейки, которую он за неимением ничего другого носил не снимая, всегда находилось что-то на первый взгляд несуразное, а для нас – неожиданное, любопытное, мудрёное.

Медленно доставая это «что-то», растягивая удовольствие и обводя нас интригующим взглядом, от которого мы замирали в предвкушении восторга, он говорил таинственно и загадочно: «Ну-с, кто угадает, что это такое?» И на свет по очереди появлялись многочисленные металлические штучки, невероятные головоломки, которые он сам придумывал и мастерил. Нам предлагалось то собирать, то разбирать их.

Был он учителем математики, до войны преподавал в школе. Занимаясь с нами, был уже тяжело больным человеком, инвалидом. Но мы, дети, и не догадывались об этом. Не знали мы, что наш деда Кеша – Иннокентий Николаевич Бессонов – в 37-м году был по гнусному доносу осуждён и сослан в ГУЛАГ, где провёл несколько страшных лет. Но не озлобился, не ушёл в себя. Занялся пчеловодством, фотографией, спеша запечатлеть, оставить потомкам каждое мгновение. Дворовые ребята тянулись к нему, повсюду ходили за ним толпой, вовлекаемые им то в одно, то в другое занятие. Откуда он брал силы, терпение, выдержку, мужество, мы не знали. Знали мы только одно: нам с дедой Кешей – жизнерадостным, доброжелательным и щедрым человеком – уютно, надёжно и очень интересно. Его влияние на нас было огромным. Даже кепки мы носили «под него» и друг друга называли «сударь» и «сударыня», как это делал он.

Однажды деда Кеша принёс во двор по тем временам настоящее чудо – поизносившийся, потёртый, но работающий фотоаппарат – и стал обучать нас фотоделу. Снимки тех лет я храню до сих пор. Хотя качества они и невысокого, но мне дороги как память о моём детстве, дворе, любимом фонтане, о добродушном и сердечном деде Кеше – замечательном человеке.

Ещё более потрясающим событием стало для нас появление такого же старого велосипеда. Где дед его раздобыл? Говорили, что откопал на какой-то свалке, починил, покрасил, смазал моторным маслом. Ездить на нём сам он уже не мог, но нас научил всех. Помню, как впервые села на этот велосипед, разогналась, остановиться не могу, кричу: «Всё! Разобьюсь!» А меня уже держат крепкие дедушкины руки. Катался на этом велосипеде весь двор, строго по одному кругу.

А сколько книг из деды-Кешиных рук переходило вот так же по кругу от одного к другому!.. Сам он читал запоем, его маленькая комнатушка была сплошь завалена книгами. Дед никогда не забывал расспросить о прочитанном, одновременно обучая нас «лечить» книжки, переплетая их заново и возвращая им прежний вид.

Немало времени потратил он, чтобы приобщить к чтению двоечника Владика Беспалова. Какие только книги не предлагал! Участвовали в этом и мы, но всё было напрасно. И всё-таки мы увидели Владика с книгой в руках! Как деде Кеше удалось убедить его, осталось загадкой. Только через много лет мы узнали, что этот самый Владик стал известным литературным критиком. Крупным учёным-океанологом стал впоследствии Гена Назаров, в детстве разбивший первый огромный деды-Кешин аквариум с любимыми золотыми рыбками, что стоял у него на подоконнике.

Вышли в люди, состоялись абсолютно все ребята нашего двора. Нам здорово повезло. Рядом с нами всегда был мудрый человек – Учитель – деда Кеша, чьи уроки постижения прекрасного мы запомнили на всю жизнь и благодарная память о котором до сих пор греет наши сердца.

Надежда БЕССОНОВА

Прокомментировать>>>

Общая оценка: Оценить: 5,0 Проголосовало: 1 чел. 12345

Комментарии: