Александр Краснов запомнился москвичам как создатель «альтернативной Москвы на отдельно взятой территории» - в Краснопресненском районе. Хождение во власть он осуществлял дважды, в начале и в конце 90-х. Оба раза «Республика Краснова» смогла продержаться недолго. Однако оставила неизгладимый след: глядя на нее из нынешнего времени, даже сам Краснов удивляется, что могло бы стать с Москвой и даже с Россией, перенеси федеральные власти его опыт на всю территорию страны.

- Вы застали время формирования новой России и даже сами участвовали в ее создании. Как в конце 80-х обычный московский интеллигент мог попасть во власть? Как вы туда прорвались?

- До конца 80-х годов я был нормальным человеком, далеким от политики. Окончил геологоразведочный институт. Работал начальником партии, руководителем экспедиции. Занимался прокладкой трубопровода из Каспия в Чечню, который сейчас пытаются возродить, подземным строительством, строил транспортные туннели на Кавказе, на БАМе, работал на метрострое. Однако 89-й год всколыхнул многих, в том числе и меня. В политику я попал через движение за экологию и защиту окружающей среды. В то время была у нас в районе общественная организация «Студенец», которая боролась за сохранение Краснопресненского парка, - я в ней занимался экспертизами. На определенном этапе мы поняли: чтобы чего-то добиться, кому-то из нас надо избираться в районный совет. Выдвинули меня. Ну, надо так надо! Пошел, избрался (кстати, я никогда не был членом КПСС). А там уже сработала логика борьбы, которая привела к тому, что надо было бороться за пост председателя районного совета. Снова победил. В результате я оказался во главе Краснопресненского района. Ничего в то время не знал ни о самоуправлении, ни коммунальном хозяйстве. Чтобы соответствовать должности, приходилось все понимать по ходу дела. Работал по шестнадцать часов в день. И это мое активное самообучение принесло плоды. Уже через четыре месяца меня избрали председателем совета председателей районных советов - была в то время и такая организация.

- В то время и первые экономические, и первые политические эксперименты новой России проходили как раз на территории Красной Пресни.

- Главным среди наших достижений того времени, с 90-го по 93-й год, я считаю знаменитый указ Ельцина о свободной торговле. Он был написан нашими руками. Наверное, многие помнят пустые прилавки магазинов. Чтобы переломить ситуацию и как-то спасти людей от голода, власти Краснопресненского района приняли решение о безлицензионной, беспошлинной торговле на его территории. Это была своеобразная амнистия: человек, например, мог даже украсть мешок муки, приехать в наш район и свободно его продать. Для того чтобы открыть эту товарную интервенцию, мы серьезно помучились. Естественно, МВД и все товарные организации были против - у них урвали сладкий кусок. У исполнительной власти случались перманентные конфликты с торговцами: нам приходилось постоянно ездить, чтобы выручать последних.

Кроме того, мы отказались помогать Краснопресненской плодовоовощной базе. Была такая традиция: посылать профессоров, инженеров и студентов отбывать трудовую повинность на этой базе, при этом на ее финансирование уходила четверть районного бюджета. С какого бодуна надо было ей помогать, если морковь или свеклу база продавала за деньги, а не раздавала неимущим? Почему кто-то должен был на нее работать? Эти вопросы, кстати, стали поводом для нашей первой склоки с Лужковым, который в то время был первым замом председателя Моссовета и по старой памяти курировал столичный агропром. Наше решение его очень возмутило: стоял крик, шум и гам, сыпались обвинения в том, что я оставлю район без брюквы…

- Но у власти находился Гавриил Попов. Как он реагировал на ваши конфликты с Лужковым?

- Попов был у власти формально, работал не более двух-трех часов в день, то болел, то уезжал. Очень боялся общаться с людьми. У него была кличка Ежик в тумане, и он ей полностью соответствовал. Реально уже в то время власть находилась в руках Лужкова.

- В 1993-м вы поддержали верховный совет. Как же вы перешли от поддержки Ельцина к противостоянию с ним?

- В 1991 году я был на стороне Бориса Ельцина. У него были разные эпохи: до 1993-го он числился революционером, прогрессивным политиком, а после растрела Белого дома запил и занялся какими-то жульническими указами о передаче воды из одного ведомства в другое. Это были совершенно разные люди и разные подходы. До 91-го года я его активно поддерживал: штаб поддержки Ельцина располагался в нашем районе, в связи с чем у меня были устойчивые контакты и с ним, и с Травкиным. Но настало время, он серьезно запил, и в Белый дом стало просто противно заходить. Пьянки-гулянки, интриги. В результате конфликт с Верховным Советом. Позже его состав начали называть красно-коричневым, но ведь ничего не изменилось. Это были те же люди, которые еще совсем недавно активно поддерживали Ельцина. И когда в 93-м году противостояние перешло в вооруженный конфликт, я был на стороне Верховного Совета. Просто потому, что, на мой взгляд, эти люди были правы.

- Их правота достаточно спорна. Ситуация дошла до вооруженного конфликта, а вы стали в итоге мэром Москвы.

- В данном случае я делал все что мог, чтобы обойтись малыми жертвами. В частности, отговорил Руцкого штурмовать мэрию. Я шел с толпой демонстрантов по Арбату, и вдруг начали стрелять со стороны мэрии. Как сказали мне знакомые милиционеры, там засел снайпер, и софринской бригаде уже отдан приказ о начале штурма здания. Буквально вырвал у милиционеров рацию, связался с Руцким и упросил его не делать этого. Объяснив ему, что нужно просто перекрыть выход, а снайпер не будет ждать, когда его разорвут на части, он уйдет (собственно, так он и сделал). На следующий день мне позвонил Руцкой и предложил пост мэра. Отступать было некуда, я уже завяз в драке, так что, естественно, согласился.

Правда, городом я правил один день и все это время спасал своих противников, сотрудников мэрии, от собственных союзников, баркашовцев. Распихивал втихаря по домам, давал сопровождающих. На следующее утро начали расстреливать Белый дом, а нас не штурмовали. Более того, к мэрии подошла колонна нашей районной милиции, сотрудников мэрии закрыли бронежилетами и вывезли за пределы территории боевых действий. По крайней мере, со мной этично обошлись.

- После 93-го года вы попали в опалу, потом снова смогли вернуться во власть - и снова в опалу. Этот же путь прошел и Руцкой. Это закономерный итог деятельности инакомыслящего чиновника в России?

- Мне долго не удавалось прийти к власти. На выборы меня не пускали, обычно снимали или фальсифицировали результат. Создал партию научно-технической интеллигенции, маленькую, но интеллектуальную. Когда нет сил кричать или рычать, нужно хотя бы пищать. В 1999 году у меня все-таки получилось попасть в депутаты районного собрания. И одновременно с этим Верховный суд России принял решение о том, что глава управы должен быть депутатом, и его нужно избирать. Мне снова повезло. Как только решение суда было принято, действующий глава управы, мой приятель, подал в отставку и ушел заместителем префекта в другой округ, а меня избрали на его место. И до 2003 года я вновь управлял районом. В то время мы провернули следующее: узаконили взятки, которые получали чиновники, перенаправив их в бюджет района. То есть, например, застройщик залепил лишний этаж. Как поступает нормальный чиновник? Он предлагает узаконить лишнюю площадь за взятку. Но ведь с лишним этажом возрастает нагрузка на город, на его инфраструктуру. В нашем случае бизнесмен тоже платил деньги за согласование незаконно возведенной площади, однако эти средства получал уже не конкретный чиновник, а городской бюджет. То же самое было в торговле, ЖКХ и других сферах. Правила игры те же самые, что и с взятками. Мы торговались с буржуями, они обвиняли нас в том, что много берем. Но торги проходили публично: при депутатах, при прессе. В результате наш бюджет стал расти как на дрожжах. Если в других районах он составлял примерно 50 млн рублей в год, то у нас - около 1,5 млрд. А когда у тебя есть деньги, жить гораздо проще. Мы подняли зарплату бюджетникам - сначала чиновникам, а потом и врачам, учителям, воспитателям. В 2003 году городом был принят закон о местном самоуправлении, который многие называют антикрасновским. После чего события 1993 года повторились: районная управа была захвачена ОМОНом, меня вывели из здания. Теперь, собственно, сижу, жду третьего прихода.

- Сейчас вы вне политики, вне власти, обычный правозащитник, каких тысячи по России. А у каждого правозащитника, как известно, свой рецепт спасения страны. У вас он есть?

- Я сейчас занимаюсь тем, чем занимался Робеспьер, когда шел к власти, - проповедничеством. Сегодня не надо рваться к власти, занимать конкретные должности. Надо по крупицам изменять сознание людей.

На Россию я не замахиваюсь, тут бы с Москвой справиться. В частности, у меня своя теория решения транспортной проблемы. За последние десять лет построили две серьезные дороги: реконструировали МКАД и запустили Третье кольцо. Все! На этом развитие дорожной сети столицы закончилось, все остальные работы - это латание старых дырок.

- Как бы вы решили эту проблему?

- Наш город построен по радиально-кольцевой схеме. И все кольца должны быть замкнуты. Однако если ехать по Бульварному кольцу, то оно разорвано в районе храма Христа Спасителя. Кроме того, город лишили Манежной площади - по ней ведь не только демонстрации ходили, она выполняла функцию транспортного узла, едва ли не крупнейшего в стране. С нее можно было проехать в любую сторону, и она никогда не была забита пробками, даже в часы пик. Ее вывели из оборота.

Я считаю, что, во-первых, Бульварное кольцо должно быть замкнуто, а внутри должны курсировать только электромобили и общественный транспорт. Для личных автомобилей проезд внутрь Бульварного кольца должен быть закрыт. Приехал человек с багажом или товаром, взял электромобильчик, переехал куда надо и сдал на любую из существующих стоянок. Чисто, недорого, экологично.

Во- вторых, все развязки Бульварного, Садового и Третьего колец с радиальными трассами должны быть улучшены. В-третьих, сами радиальные трассы должны быть расширены, с них должны быть сняты светофоры и разрешено скоростное движение.

Кроме того, нужно реконструировать все набережные. Ведь, по сути, они являются полутуннелями, так природой заложено. Во многих городах мира набережные сделаны бессветофорными. Причем с одного берега движение в одну сторону, с другого - в другую.

Еще одно преступление против города - фактическая ликвидация трамвайного транспорта. В Европе 60-х трамвайные линии тоже ликвидировались - ради расширения автодорог. Но в 80-е там спохватились, поняли свою ошибку и были вынуждены снова вводить трамваи: новые, бесшумные, с линиями, изолированными от автомобильного транспортного потока. Трамвай - городской транспорт будущего.

- Помимо транспортной острой проблемой является жилищная. Население города непрерывно растет, жилья строится все больше и цены на него все выше, а квартир все равно не хватает.

- В Москве сейчас прописано 10,5 млн человек. Вместе с мигрантами и приезжими из Подмосковья - 15 млн. Если темпы увеличения города останутся прежними, через десять лет тут будут проживать 20 млн человек. И в ближнем Подмосковье еще 10 млн. А Москва рассчитана на комфортное проживание 5-6 млн человек. Это не мой домысел, это расчеты ученых. При советской власти руководители города соглашались с этой пороговой цифрой и, как могли, сопротивлялись бесконтрольному росту Москвы. В конце концов, вся инфраструктура города - общественный транспорт, коммуникации, площадь зеленых насаждений, число школ и больниц, количество муниципальных работников - была рассчитана максимум на 6 млн человек. И на эту инфраструктуру, городское хозяйство, территорию посадить 15 млн!

Мое мнение: жилищное строительство в Москве должно быть полностью прекращено. За исключением тех случаев, когда нужно снести аварийный дом, а на его месте возвести новый, пусть немного большей площади. В Москве достаточное количество квартир на вторичном рынке, чтобы люди могли улучшить свои жилищные условия.

А еще надо создавать экономические предпосылки к тому, чтобы люди уезжали из Москвы - например, на Дальний Восток; поощрять этакое экономическое казачество. Давать им там бесплатно землю, беспроцентные кредиты, освобождать от налогов, организовывать совместные экономические зоны с японцами и американцами. Тем более что Тихий океан -это Средиземное море XXI века, центр экономической активности. Через тридцать лет москвичи будут завидовать уехавшим.

И никаких «Москва-Сити» и прочих офисных даунтаунов: в Москве нет таких территорий, куда одновременно могли бы приезжать 100-200 тыс. клерков. Нет подъездных путей к ним, мест для парковки. Эти башни должны быть разбросаны по окраинам города. В центре Москвы максимально допустимая площадь офисных центров 10 тыс. кв. м, только тогда они не уродуют городскую среду и одновременно позволяют клеркам быстро и удобно добираться до них.

- А как же программы доступного жилья, различные социальные программы?

- Я с трудом представляю себе, чтобы бывший мэр Нью-Йорка предложил увеличить объемы жилья, возводимого на Манхэттене: его бы быстро препроводили в ближайшую психиатрическую клинику. У нас же, когда хочется что-то своровать или посадить на хлебную должность своего человека, всегда прикрываются народом, это особенность нашей самобытной психологии. По-хорошему, начинать надо как раз с изменения умов и подсознания нашего народа. Тогда и пробки, и очереди на жилье, и чудовищная перенаселенность Москвы сами рассосутся.

АНКЕТНЫЕ ДАННЫЕ