Глава 9. Социократия как социальная разновидность технократии

Глава 9. Социократия как социальная разновидность технократии

Выстраивая конкретную реализацию общественного устройства, альтернативного демократическому, целесообразно уточнить терминологию. Дело в том, что понятие «технократия» активно используется многими авторами и суживать его значение собственным определением не совсем корректно. Учитывая тот факт, что технократия воспринимается большинством как власть науки, целесообразно воспользоваться более узким термином, не противоречащим данному определению.

В качестве понятия, более точно отражающего рассматриваемую концепцию и гораздо реже используемого, можно предложить термин «социократия», позаимствовав его у Огюста Канта, тем более, что провозглашенный им догмат учения не требует серьезной корректировки. Авторская формулировка «Любовь как принцип, порядок как основание, прогресс как цель» вызывает серьезные возражения лишь относительно последнего утверждения. С одной стороны, действие не может являться целью, с другой, в современном технологическом мире помимо положительных черт у прогресса выявлены и негативные.

Предлагаемая корректировка звучит следующим образом: «Любовь как социальный базис, а порядок и прогресс как средства достижения общественного благополучия». При такой трактовке социократия, или власть социума, является общественным строем, в котором управление осуществляется на технократических принципах научного обоснования развития и использования профессиональных компетенций, а целью является достижение общественного благополучия на базе единения всех слоев социума.

Первейшей задачей общества, в котором установится социократия, будет формирование конституции, не как основного закона страны, а как мировоззренческого и нравственного базиса, на котором будет базироваться законотворческая деятельность. Соответственно, и функциями конституционного суда станет не рассмотрение конкретных дел на предмет нарушения конституционных прав, а рассмотрение законов на предмет соответствия их буквы духу конституции. Предложенный механизм ликвидирует административный абсурд, когда право последней подписи и право вето в процедуре принятия законов принадлежит президенту (мало того, что одному человеку, так еще и совсем не обязательно профессиональному юристу).

Ключевым недостатком американской конституции (которая считается родоначальником всех «истинно демократических» конституций) является ее ориентация на организационные вопросы государственности. Да и в организационных вопросах форма реализации избирательного права в США далека от идеальной, поскольку не является ни простой, ни прямой. Как говорится, опытные политтехнологи всегда найдут способ половить рыбку в мутной воде двухступенчатых выборов с однозначным неравенством голосов избирателей из разных штатов.

Что касается гражданских прав, то они были приняты лишь в виде поправок к конституции (билль о правах) на пару лет позже. И к этому можно было бы отнестись с пониманием, учитывая времена, когда ценность человеческой жизни не сильно отличалась от стоимости домашнего скота, если бы не их декларативность. Например, первая поправка говорит о том, что Конгресс не имеет права ограничивать свободу слова, так ведь и помимо Конгресса у государства хватает средств наступить на горло излишне откровенному журналисту или блоггеру. Напомню, что благодаря министру юстиции Роберту Кеннеди ни одна из связей Джона Кеннеди с иностранными шпионками женского пола ни разу не всплыла в печати (полвека прошло, и канал «История» открыл эту «страшную государственную» тайну). Все правильно, ведь министр юстиции – не Конгресс, ему Конституция ограничивать свободу слова не запрещает.

Но самое страшное, что в Конституции США вообще не упомянуты права народа, в нашем понимании, того самого общества, которое и наделяет государство правом управления страной. Нет, в преамбуле красиво звучит фраза «Мы, люди (народ) Соединенных Штатов … учреждаем и принимаем эту Конституцию», только не определено, кого относить к народу, а кого – нет. И ни слова об отношениях между индивидуумом и обществом, обществом и государством. Это не мешает распространять в интернете слухи о том, что в ней упоминается даже право народа на восстание в случае его угнетения, хотя на самом деле о нем говорится в Декларации независимости.

В принципе, об этой демагогической декламации можно было бы и не упоминать, если бы провозглашенные в ней «очевидные истины» со ссылкой на «Творца» не использовались сегодня руководством США для оправдания собственных аморальных (или, если хотите, бесчеловечных) действий. «Естественное» право народа на восстание, как и право нации на самоопределение из-за отсутствия четких определений понятий «народ» и «нация» позволяет делить их на «правильные» и «неправильные». Соответственно, возникает возможность поддерживать вооруженным путем послушные народы или приводить строптивые нации к послушанию бомбардировками и прямым вторжением.

Для построения полноценного общественного строя в конституции необходимо зафиксировать определения понятий «народ» и «гражданское общество». Этот вопрос не настолько прост, как кажется на первый взгляд, и отсутствие детерминированности может привести к злоупотреблениям. Представьте себе такую гипотетическую ситуацию, когда члены правящей партии США (например, республиканцы) из анализа социальных опросов узнают, что большинство эмигрантов из, например, Украины голосуют за них, а, например, из России – за демократов. Находясь у власти, несложно организовать увеличение потока переселенцев из Киева и уменьшение из Москвы, корректируя состав «народа» в нужную сторону.

Пример может показаться смешным, если забыть, какие нелепые правила существуют у тех же американцев для определения права человека на американское гражданство. Какая-нибудь японка по происхождению и австралийка по гражданству родителей, родившаяся на борту американского судна, может считать себя американкой, поскольку ей не смогут отказать в получении гражданства США. Кроме того, как называть граждан страны, которые не обладают гражданскими правами (несовершеннолетних, недееспособных или преступников)? Неважно, по каким причинам человек оказывается отстраненным от вопросов управления, но называть его гражданином страны, по меньшей мере, по меркам русского языка считаю некорректным.

Необходимо признать, что коренные жители любой страны делятся на граждан первого сорта, обладающих всей полнотой гражданских прав, и граждан второго сорта, обладающих исключительно правом на гражданство. Впрочем, чтобы не вносить излишней путаницы, можно оставить понятие «гражданин» эквивалентом жителя, обладающего правом на гражданство, а для разделения их на категории ввести новые термины. Граждан, обладающих всей полнотой гражданских прав, можно назвать социалами, и именно они будут в совокупности составлять гражданское общество нации, осуществлять негосударственное управление страной и передавать государству это свое право.

Что касается граждан второго сорта, не обладающих всей полнотой гражданских прав, их целесообразно разделить на две категории: инфанты и асоциалы. К первой категории мы отнесем тех, кто по каким-либо причинам не может реализовать свои гражданские права, в частности, несовершеннолетних и недееспособных, а ко второй – тех, кто условно не хочет: преступников и отказников. Вот тут мы подошли к очень важной особенности организации гражданского общества. Членство в нем должно быть осознанным и добровольным, права должны быть неразрывно связаны с обязанностями и ответственностью. Конституция должна начинаться с описания гражданского общества, принципов его устройства, прав и обязанностей его членов, поскольку именно общество, а не государство является базисом нации.