21. Призрачные дни

21. Призрачные дни

Антиобщественная реакция (психопатическая личность).

Вначале «социопат» может показаться неплохим человеком. Однако при более тесном знакомстве становится очевидной его незрелость как личности, поверхностность и устойчивая неспособность достичь благополучия в личной жизни. Это оборачивается настоящим разочарованием для тех, кто чего-то ждет от него, верит в его способности и надеется на лучшее.

Ричард М. Суинн. Основы патологии поведения.

Во время беременности Кэрол Колина одолевала хандра, переходящая в приступы чрезмерной жалости к себе. В пекарне он работал с шестнадцати лет и уже устал от однообразия и необходимости каждый день приходить туда к пяти утра. Ему хотелось чего-то нового.

— Может, попробовать писать?

— Для начала прочти пару книг, — ответила Кэрол.

Сама она иногда прочитывала книгу за день, правда, эта книга была из тех, содержание которых забываешь через час, но, во всяком случае, Кэрол читала. Колин же занимался этим только в отпуске и вряд ли прочитывал больше одной книги в год. Газеты и журнал «Ридерз Дайджест» он только просматривал.

— Наверное, я подыщу себе другую работу, — все чаще поговаривал он.

— Ему все время кажется, что все как-то не так, — жаловалась Кэрол. — И работа слишком однообразная. И лучше бы родилась дочь, а не сын. И дом наш слишком маленький. Все время что-то не так.

Она не подозревала, что за этой хандрой скрывалась жажда романтических приключений и риска.

Кэрол, напротив, была вполне довольна своей жизнью в Литтлторпе. Нельзя сказать, чтобы ее отец и муж стали друзьями, но по крайней мере теперь, когда Колин большую часть времени проводил дома, тесть и зять уживались друг с другом.

Колин снисходительно относился к шалостям ребенка, за которым, как и за всеми детьми его возраста, нужен был глаз да глаз. Он никогда не наказывал сынишку и не кричал на него. Кэрол рассказывала подругам, что, как бы ни старалась, не может успокоить ребенка, а Колину достаточно повысить голос всего на полтона, и малыш замолкает. Колин Питчфорк мечтал о дочери, но второй ребенок, родившийся в январе 1986 года, опять оказался мальчиком.

С той весны про убийство Линды Манн на злополучной Блэк-Пэд стали постепенно забывать и жизнь обитателей деревень вошла в привычную колею. Все сошлись во мнении, что, скорее всего, это была трагическая случайность, которая никогда больше не повторится.

Убийцу случайно занесло в Нарборо по дороге в Лондон. Как будто другого места не нашлось!

Когда во время расследования убийства Линды Манн в дом Кэрол и Колина пришел полицейский для сверки некоторых данных, Колин охотно ответил на все вопросы, включая те, что касались его задержания за непристойную демонстрацию интимных частей тела. Больше полиция не наведывалась к ним, и они не говорили между собой о происшествии на Блэк-Пэд. Только однажды.

Поскольку убийцу не нашли, в Лестершире стали поговаривать, что если так пойдет и дальше, то Блэк-Пэд скоро превратится в настоящую свалку трупов. Тогда Колин сказал Кэрол:

— Похоже, это действительно идеальное место для убийств.

На ее вопрос, почему он так считает, последовал ответ:

— Потому что слишком много преступлений до сих пор не раскрыто.

Семнадцатилетняя работница магазина пекарни «Гемпшире» впервые увидела Колина, когда он привез на машине кондитерские изделия. Он показался ей скромным добропорядочным семьянином из тех, кто без ума от своих детей и рассказывает о них, не умолкая. Говорил Колин очень тихо, и, чтобы расслышать его, ей порой приходилось подходить к нему как можно ближе.

Как-то в ноябре она мыла посуду на кухне пекарни и вдруг почувствовала у себя на шее чье-то горячее дыхание. Обернувшись, она увидела ухмылявшегося Колина. Она попыталась оттолкнуть его, но не тут-то было. Обхватив девушку, он оперся на бак и уставился на нее. Она вырвалась и продолжила работу. Колин засмеялся, а когда привез товар в следующий раз, то вел себя как ни в чем не бывало.

В мае 1986 года девушка готовилась отметить свое восемнадцатилетие и пригласила кое-кого из сотрудников. Колин должен был испечь и украсить торт и привезти к ней домой. В этот день он держался очень любезно и она подумала, что напрасно была о нем превратного мнения. Как-то под вечер Колин пригласил ее посидеть в пабе и она согласилась.

Оттуда он повез ее домой, но неожиданно проехал дорогу, ведущую к ее дому.

— Я не там повернул, — как бы извиняясь сказал он, но через несколько минут опять повернул не в том направлении, и они оказались на пустынной проселочной дороге.

Резко остановив машину, он наклонился и нежно поцеловал ее в щеку.

— Не смей! Отвези меня домой! — потребовала она.

Он подчинился и на прощание пожелал ей спокойной ночи.

После этого случая она видела его только на работе. А он писал и присылал ей любовные стихи. В общей сложности их оказалось пять. В одном из них он признавался, что страстно желает, чтобы она родила от него ребенка.

Отсутствие с ее стороны взаимности и интереса к творческому акту, в результате которого должно было появиться на свет его, Колина Питчфорка, подобие, видимо, сильно задело поэта. Муза оставила его, стихи о любви прекратились, и поэт вернулся к обыденной жизни пекаря в надежде когда-нибудь стать старшим смены.

Однако непосредственный начальник Колина не слишком жаловал подчиненного:

— Конечно, он хороший и исполнительный работник, но эти его перепады настроения… К тому же порой выступает не по делу, а женскому персоналу даже на работе не дает проходу.

Колин поступил в пекарню «Гемпшире» в августе 1976 года учеником кулинара-кондитера. ЗаЪти самые выступления его не однажды собирались выгнать, но всякий раз ему каким-то образом удавалось вернуть себе расположение начальства и до приказа об увольнении дело не доходило.

Кэрол не хуже начальника знала, что муж неравнодушен к сотрудницам, и частенько под тем или иным предлогом звонила в пекарню, чтобы проверить, там ли Колин.

Для получения производственной квалификации ему нужно было посещать теоретические и практические занятия. Теорию он не любил, но сама работа казалась ему творческой, особенно нравилось украшать торты. С одним из таких тортов его сфотографировали для газеты. Это был не торт, а настоящее произведение искусства: цветной сахарной глазурью Колин изобразил мотоциклиста, мчащегося по ночной дороге.

Снимки получились какие-то странные. Создатель торта выглядел уж очень настороженно, точно заложник в Бейруте. Он не только не казался радостным, но смотрел в объектив с опаской, как будто от фотографий исходила смертельная угроза.

В июле 1986 года без видимых причин Колин впал в депрессию. Он все время выглядел усталым, но по ночам не мог заснуть. Врач прописал снотворное. Кэрол не знала, что главная причина беспокойства мужа — беременность его любовницы. Да и потом, узнав о связи Колина с этой женщиной — «карие глазки», — Кэрол была в полном недоумении. Ну ладно Лэсли — молодая, хорошенькая, а эта!

«Карие глазки» работала булочницей в магазине компании «Гемпширс» на улице Короля Ричарда II. Ей было двадцать девять лет. У нее был ребенок, а сама она вела бракоразводный процесс с мужем, который ушел от нее месяц назад. Кэрол вспомнила, что Колин однажды рассказывал, как эта крупная, здоровая женщина облила горячим джемом одного рабочего. А может, Колин все придумал?

Однажды он заявился к булочнице прямо домой и с ходу выпалил:

— На работе говорят, что у меня не хватит смелости зайти к тебе на чашку чая.

— А ты, оказывается, не из робких.

— По крайней мере, я пришел открыто и поступил честно.

Она пригласила его войти и налила чаю. Поболтав с ней минут пятнадцать, Колин вышел, сел на мопед и поехал домой.

С тех пор он часто бывал у нее и всегда без приглашения. «Карие глазки» не прогоняла его: он отвлекал ее от мыслей о неудачном замужестве, да и почему не пообщаться с хорошим приятелем?

На работе сразу заметили повышенное внимание Колина Питчфорка к булочнице. Колин постоянно крутился возле нее, помогая ей ставить и снимать тяжести с полок.

Холодным декабрьским днем «карие глазки» пришла на работу в гольфах.

— Мне нравятся белые гольфы, — сказал он ей.

Так прошло около месяца, он все заходил к ней домой и каждый раз перед уходом целовал ее в щеку. В декабре случилось то, что должно было случиться.

Они занимались сексом каждую неделю по выходным. И с ней Колин уже не был так ласков, как с Лэсли.

Однажды он пригласил «карие глазки» к себе домой и представил ее жене как сотрудницу. Она стала приходить к ним со своим ребенком, а иногда сидела как нянька с детьми Колина.

И даже после того как в январе Кэрол снова родила, «карие глазки» продолжала заходить к ним, а когда Кэрол вышла на работу, любовники приятно проводили время у Колина, занимаясь украшением тортов или играя с тремя малышами.

— Мы просто хорошие друзья, — говорил Колин жене.

Кэрол успокаивала себя мыслями о том, что эта женщина явно не в его вкусе: не слишком молода и не девственница.

Счастливое и безмятежное времяпрепровождение продлилось недолго: «карие глазки» сказала Колину, что беременна. Колин отреагировал совершенно спокойно, заявив, что очень рад этому. Оставить ребенка или сделать аборт, пусть решает сама. Если выберет аборт, он оплатит операцию. Колин волновался и часто заходил к ней узнать о ее решении. Она записалась на аборт в клинику, но в последний момент передумала и решила родить от него ребенка.

Она сообщила ему свое окончательное решение и услышала в ответ:

— Как хорошо! Тебе надо обязательно посещать врача и беречь себя. Я так счастлив. Как бы мне хотелось, чтобы родилась девочка.

* * *

В конце лета 1986 года жители деревень были потрясены очередным убийством у Тен-Паунд-лейн. Им объявили, что отныне детей будут доставлять в школу на специальном автобусе. Место сбора назначили в Литтлторпе, недалеко от дома Питчфорков.

Как бы ужасна ни была эта трагедия, молодая мама Кэрол Питчфорк не боялась: она всегда была осторожна и предпочитала ездить по делам на машине.

Колин нечасто смотрел телевизор, так как рано утром уходил на работу. Тем не менее старался не пропускать криминальную хронику и читать выпуски о ходе расследования убийства Дон Эшуорт, особенно после освобождения подсобного рабочего.

В тот вечер, когда объявили эту новость, взволновавшую местное население, Кэрол вернулась домой раньше обычного и нашла мужа прилипшим к телевизору:

— Представляешь, они выпустили его!

— Если он не виновен, то почему бы и нет? Я не думаю, что они найдут убийцу, пока снова не случится что-то подобное:

Он кивнул головой:

— Они просто бестолковые, согласись?

Колин всегда мечтал найти себе занятие по душе. Например, он очень хотел попробовать себя в скоростных гонках на треке, но это стоило шестьдесят фунтов в день и было семье не по карману.

Его желания всегда стояли на первом месте, о жене он как-то не думал. Жизнь в семье должна была вертеться вокруг него. А Кэрол — быть у него на подхвате. Даже тогда, когда она поступила в колледж.

Кэрол хотелось получить хорошее образование, и она очень старалась. Всякий раз, переживая из-за какого-нибудь урока, она пыталась поделиться с мужем и получить его совет. Но Колин слушал ее с минуту или тупо смотрел на задание, а потом говорил:

— Для меня это темный лес.

— Ты бьешь по самолюбию людей, чтобы защитить свое, — бросала она упрек. — Ты унижаешь меня, чтобы возвысить себя!

— Я не ученик колледжа и не собираюсь ломать себе голову. Отстань от меня!

— И то правда, — заводилась Кэрол. — Единственное, что ты умеешь, так это сравнивать себя со своей сестрой и братом. Это тебе интересно.

— Ишь ты, умница, — парировал он. — Все-то ты знаешь, все тебе известно!

Молодая женщина жадно тянулась к знаниям; она действительно узнавала много нового, в том числе и о своем муже. Он же, наоборот, никогда не пытался узнать о ней больше.

— Колин как наркоман, — говорила Кэрол своим ближайшим подругам. — Ему все время нужно что-то вроде допинга. Когда он говорит, я должна слушать, затаив дыхание, хотя он порой просто достает меня своими разглагольствованиями. Но сам ни разу не поинтересовался ни мною, ни моей работой.

Иногда ей казалось, что он не случайно отказывается говорить с ней — не хочет вторгаться в ее мир, который он не в силах контролировать. Там главной была Кэрол, и весь мир принадлежал ей. Она мечтала окончить курсы, получить диплом специалиста в области патронажа и социальных проблем и работать инспектором по надзору за условно осужденными. Колин заявлял, что в семье нет на это средств, но Кэрол понимала: он противится, потому что боится потерять над ней власть. Еще один образованный человек в его семье! Это уж слишком!

Внешне Колин оставался спокойным и уравновешенным, никогда не поднимал на жену руку, как бы она ни кричала и ни упрекала его. Он держал себя в рамках. И Кэрол, несмотря ни на что, подчинялась ему, потому что Колин Питчфорк не стал бы жить с ней, выйди она из-под его влияния.

Обеспокоенный преждевременно наметившейся лысиной и растущим животом, Колин стал посещать теннисный корт в оздоровительном центре Эндерби, а иногда и клуб дзюдо в Литтлторпе. Однако занятия спортом скоро прекратились: играя в регби в октябре 1986 года, он повредил колено. Травма оказалась серьезной, и его на восемь недель освободили от работы, поэтому ее двадцатишестилетие в ноябре они отмечали, когда он находился на бюллетене. От травмы он оправился только к концу года.

Вынужденное бездействие беспокоило Колина. Вот бы открыть свое дело и заняться изготовлением тортов! Не таких, какие он делал на работе, а особенных, на заказ. Клиенты платили бы за дизайн, к тому же он мог бы продавать все необходимые материалы и приспособления для украшения тортов. Они, конечно, были бы дорогими, но зато самыми лучшими.

Различные вариации на эту тему Кэрол слышала с тех пор, как они поженились. Он строил десятки планов, производил подсчеты, вычислял процент по ссуде, добавлял к нему прибыль, определял, сколько им надо будет платить, чтобы вернуть долг.

В конце концов она сказала:

— Я уже видеть не могу эти твои каракули на клочках бумаги. Приступай, если решил!

И тут же пожалела, что не сдержалась, добавила ободряюще:

— Все получится. У тебя светлая голова. Светлее, чем у меня. Ты изобретательный, тебе и начинать, а я поддержу.

Однако Кэрол сомневалась в том, что он когда-нибудь оставит работу и откроет свое дело. Да он и сам в глубине души не верил, что его студия дизайна тортов станет лучшей в Британии.

— Ему просто нужна была уверенность в успехе, — говорила Кэрол. — В том, что он сможет добиться большего, чем его сестра и брат. В противном случае он ни за что не брался.

— У меня будет настоящая студия дизайна тортов! — пообещал он. — Вот увидишь!

Он уже придумал название. Их старшего сына звали Эшли, а младшего — Джеймс. Поэтому студию он назовет «Джеймс Эшли».

В этот беспокойный период несколько дней он был занят тем, что разрисовывал стену в детской. Получилась замечательная картинка: голубой паровоз по имени Томас, пуская клубы пара, подъезжает к железнодорожному вокзалу. У него огромные глаза и широкая веселая улыбка. Такой паровозик часто снится детям. Кэрол рисунок очень понравился.

Повседневная жизнь все больше тяготила Колина. Однажды он грустно заметил Кэрол, что секс с супругой не так интересен, как с другими женщинами. Но тут же добавил, что нельзя такого допустить, иначе их брак распадется. Кстати сказать, Колин вдруг вообще охладел к сексу — инициатива в большинстве случаев принадлежала Кэрол. Она знала, как завести его. Ему нравилось, когда она надевала белые гольфы, как школьница.