XVII. Колонизация Нижнего Поволжья

XVII. Колонизация Нижнего Поволжья

Завоевание Астрахани и причины этого факта. Первые русские насельники в Астрахани. – Необходимость постройки укреплений на Волге выше Астрахани. – Построение Самары, Царицына, Саратова, Черного Яра. – Слабые успехи русской колонизации в Нижнем Поволжье до 80-х годов XVII столетия. – Возникновение людных монастырских поселков в конце XVII в. и усиление военно-служилой колонизации края. Постройка Царицынской черты при Петре; заселение Саратовского Поволжья. – Господство калмыков и башкир в самарских степях. Постройка в 1 732 г. Новой Закамской линии. – Постройка в 1737 г. Самарской черты. Раскольничья колонизация на Иргизе, Еруслане, Тарлыке при Екатерине II. – Бегство калмыков в 1771 г. Постройка Новоузенской линии после Пугачевского бунта. – Иноземная колонизация в конце XVIII в. и в начале XIX в. – Прилив малорусских и великорусских крестьян в самарские степи в 1816–1834 гг. – Крестьянская и дворянская колонизация Самарской губернии с 1836 г. – Казацкая колонизация Астраханского Поволжья.

Немного спустя после того, как русские люди начали заселять Казанское царство, русская оседлость стала распространяться и по нижней Волге. При этом до конца XVII столетия русские селения не отходили далеко от Волги, а располагались по самым берегам ее, вытягиваясь таким образом узкой лентой в направлении на юг от Казанского царства, преимущественно по правому берегу Волги.

Русская колонизация Нижнего Поволжья началась непосредственно после занятия Астрахани, которое состоялось, как вы знаете, четыре года спустя после завоевания Казани. Московский государь, сделавшись владыкой в Среднем Поволжье, овладев тем центральным рынком, где Восток торговал с Русью, не мог оставаться равнодушным к тому, в чьем владении находилось устье Волги. В XVI в. все это было в руках хана особой татарской орды, отделившейся от Золотой Орды и в половине XVI в. насчитывавшей около 16 тысяч душ взрослых мужчин. Московское правительство сначала пыталось обеспечить себя со стороны Астрахани тем же способом, какой оно употребляло по отношению к Казани ранее ее завоевания, т. е. путем возведения на ханский престол своих ставленников. В 1554 г. 30-тысячное московское войско, посланное на судах к Астрахани, выгнало астраханского царя Ямгурчея, дружившего с крымцами, и посадило на царство в Астрахани царевича Дербыша. Астраханские князья, мурзы и уланы, и черные люди присягнули на том, «что им царю и великому князю и Дербыш-Алею царю служити прямо и полон русский весь отдати, откуда не веден, и в которой ни буди орде куплен; после же Дербыша, кого им не назначат из Москвы царем, тот им и люб».

Сам Дербыш обязался посылать в Москву ежегодно 40 тысяч алтын и три тысячи рыб. Кроме того, великокняжеские рыболовы получили право ловить рыбу от Казани до моря «безданно и безъявочно» вместе с астраханскими ловцами[108]. Из этого вы ясно можете видеть, какие причины заставляли московское правительство стремиться к подчинению Астрахани. Оказывается, что через Астрахань вывозился из Руси на Восток живой товар в виде полона, нахватанного в разных местах татарами. Утверждением своего владычества в Астрахани московское правительство надеялось прекратить и, во всяком случае, уменьшить этот вывоз. Кроме того, астраханцы держали в своих руках богатые рыбные ловли Нижнего Поволжья и не допускали русских людей до этих ловель. Если вы примете во внимание огромное значение, которое имела в старину рыба в питании русского народа, то поймете, какой важный экономический интерес связан был с утверждением русского владычества в Нижнем Поволжье. При Грозном к Астрахани за рыбой и солью ходило ежегодно около 500 больших и малых судов. Но то средство, которое первоначально избрала для этого Москва, вскоре же оказалось непригодным. В Астрахани повторилась та же история, что и в Казани. Московский ставленник оказался не в состоянии держать своих подданных в подчинении московскому царю и даже вынужден был невольно изменить государю и соединиться с крымцами и ногайцами против Москвы. Вследствие этого Москва в 1556 г. отправила рать на Астрахань, и город покорился без сопротивления. Князья, мурзы и вся чернь астраханская присягнули на подданство московскому государю. Им роздали острова на Волге и пашни по стороне, с обязанностью черным людям платить ясак, как платили прежним царям. Для удержания Астрахани в покорности в ней оставлены были воеводы со служилыми людьми, стрельцами и казаками. Астрахань, таким образом, сделалась первым по времени пунктом русской оседлости в Нижнем Поволжье, и служилые люди низших разрядов вместе с духовенством – ее первыми русскими насельниками.

Этот первый пункт русской оседлости на Нижнем Поволжье оказался слишком отрезанным от остальной России. Поэтому он в достаточной степени не обеспечивал те интересы, которые связаны были с обладанием Нижним Поволжьем, и даже сам не был обеспечен от всевозможных опасностей, как слишком далеко отделившаяся колония. Этот пункт связан был с остальной Русью р. Волгой. По ней в Астрахань отправлялись суда со съестными и боевыми припасами для служилых людей. Рекой Волгой ездили в Астрахань воеводы и приказные люди. По этой же реке ходили и купеческие суда за рыбой и солью. Но путь этот был чрезвычайно опасен. Суда подвергались нападению русских казаков, крымских и ногайских татар. Все это наводило московское правительство на мысль о постройке укреплений в разных местах Волги для обеспечения этого водного пути. Эта мысль подсказывалась московскому правительству и татарскими отношениями. Дело в том, что через Волгу происходили сношения и соединения ногайских татар с крымцами. Переправы татар с ногайской стороны на крымскую чаще всего совершались при впадении в Волгу рек Самары и Иргиза, по которым кочевали ногайцы. Переправа с крымской стороны на ногайскую чаще всего происходила на так называемой «переволоке», т. е. на том месте, где Волга сближается с Доном, по левым притокам которого кочевали крымцы. В интересах московского правительства было разъединять эти орды, не допускать перехода крымцев к ногайцам и наоборот. Средством для этого прежде всего могла служить постройка укрепленных городов в местах обычной переправы татар через Волгу. Любопытно, что на это средство указывали Москве даже сами татары. В 1556 г. расположенный к Москве ногайский князь Измаил прямо указывал царю, что ему следует построить крепкие города при устье Самары, Иргиза и на «переволоке», чтобы враждебные ему ногайские мурзы, отъехавшие от него на крымскую сторону, не переходили обратно на левую и, наоборот, чтобы с левой стороны никто не переходил на правую. Царь отвечал, что он «в тех местах учиня крепости, велит многим людям стояти и беречи беглых мурз накрепко». Но подоспела Ливонская война, поглотившая все внимание правительства, и постройка городов на Волге была отложена. Ограничились только тем, что поставили на Волге постоянные сторожи для наблюдения за переправой и воспрепятствования татарам переезжать с одной стороны Волги на другую, а также и для преследования воровских казаков[109]. Но этой меры оказалось совершенно недостаточно. В последние годы царствования Грозного на Волге усилились казацкие грабежи и разбои, причем терпели от них не только торговые караваны, но и послы. Особенно подвизался на этом поприще атаман Иван Кольцо с товарищами. Чаще всего суда подвергались нападению, проходя изгибом Волги, образующим Самарскую Луку. Здесь к реке подступал кряж довольно высоких утесистых гор, подошвы которых изрыты были естественными пещерами. Сами горы в прежнее время покрыты были лесом-частником. В этих пещерах и лесах казаки находили для себя надежный приют. Нападениям казаков на суда благоприятствовала и р. Уса, прорезывающая Самарскую Луку. Заприметив с вершин гор купеческие суда, казаки на своих легких стругах неожиданно налетали на суда из р. Усы. Иногда этой же рекой, которая своим верхним течением сближается с Волгой на южном конце Самарской Луки, казаки обгоняли купеческие суда и нападали на них ниже или выше Луки, переволакивая свои стружки из Волги в Усу и обратно. Вследствие всего этого при Федоре Ивановиче правительство, прежде всего, обратило внимание на Самарскую Луку, и в 1586 г. при устье Самары на левом берегу Волги построило город Самару. Вслед за Самарой построен был город Царицын, при впадении реки Царицы в Волгу, так называемой «переволоке»[110]. Назначением этого города было препятствовать сближению ногайских татар с крымскими. Затем, приблизительно на полпути между Самарой и Царицыным, построен был город Саратов, который имел своим назначением быть вспомогательным стратегическим пунктом для Самары и Царицына[111]. В 1627 г. построен был Черный Яр, ниже Царицына, для подачи помощи купеческим речным караванам против казаков и кочевников.

Эти укрепленные города долгое время оставались единственными пунктами русской оседлости на Волге ниже Самарской Луки. Это служит косвенным указанием на то, что они неудовлетворительно выполняли свою задачу – утверждать безопасность на Волге. Увеличение казацкой вольницы на Волге в царствование Алексея Михайловича и разыгравшийся бунт Разина служат тому ясным свидетельством. Незадолго до бунта, в 1668 г., московское правительство выстроило город Дмитриевск, или Камышинку, специально для воспрепятствования донским казакам по р. Иловле и Камышинке проникать на Волгу. Но город не выполнил своего назначения и в 1670 г. был разорен казаками. После разгрома вольницы, участвовавшей в бунте Разина, безопасность на Нижнем Поволжье, несомненно, увеличилась, и это не замедлило сказаться в появлении новых русских селений на нижней Волге. Я уже говорил вам о колонизации Самарской Луки и постройке города Сызрани; верстах в семи ниже построен был город Кашпир. В 80-х же и 90-х годах XVII столетия возникает несколько многолюдных селений на рыбных ловлях, пожалованных монастырям. Монастыри выхлопатывают себе берега на нагорной стороне Волги против разных рыбных ловель и временные ватаги превращают в постоянные селения, в которых располагаются на жительство монастырские работники. Эти работники получают теперь пашни и сенокосы и превращаются в крестьян. Таким путем возникли село Архангельское, Сосновый остров на угодьях Чудова монастыря (позже это село превратилось в город Хвалынск), села Малыковка и Терса на угодьях Новоспасского монастыря (Малыковка превратилась потом в город Вольск), Воскресенское ниже Малыковки и выше Саратова на угодьях Воскресенского монастыря.

Вследствие появления на Волге новых поселков южнее Сызранской черты, последняя уже перестала удовлетворять своему назначению – служить защитой окраинного населения. Правительство вознамерилось воздвигнуть новые укрепления южнее названной черты. Это намерение осуществлено было прежде всего постройкой городов на верховьях Медведицы – Петровска, и на верховьях Хопра – Павловска. Для поселения в этих городах были переведены третники и половинщики с Сызранской черты и записаны были в пахотные солдаты, пушкари и затинщики. Постройка этих городов относится к самому концу XVII в. Кроме того, предполагалось провести укрепленную черту вдоль реки Камышинки, которой Петр Великий хотел воспользоваться для проведения соединительного канала между Волгой и Доном. Но из этого плана осуществлено было только возобновление города Дмитриевска (ныне Камышина), в который «для содержания караулов и прочих служб» переведены были служивые люди из Казани и других верховых городов. Отсутствие укрепленной черты сильно давало себя чувствовать населению Поволжья южнее Сызранской черты. Кирилов в своем труде «Цветущее состояние Всероссийского государства» говорит, что до 1720 г. жители при городах Саратове и Царицыне ничего сеять в полях не смели, за опасением внезапных приходов Кубанской орды, которая «чинила всякие озлобления российскому народу, живущему в низовых местах, брали людей в полон и скот отгоняли»[112]. Поэтому, по распоряжению Петра, в 1718–1720 гг. проведена была укрепленная черта между Царицыном и Доном на пространстве 60 верст. «Итако, за Божьи помощью, – говорит Кирилов, – низовая Украйна от тех Кубанских набегов успокоена и где было не токмо прежние жилье, но и в новых пустых местах селитьба умножается»[113].

И действительно, после проведения Царицынской линии Саратовское Поволжье стало быстро заселяться. Сюда стали переселяться мордва и чуваши из Казанского царства, и малороссы – чумаки, возившие Эльтонскую соль. Но более усиленная и систематическая колонизация края относится к царствованию императрицы Екатерины, которая селила здесь раскольников и иноземцев-колонистов. Особенно сильно переселение русских людей из внутренних областей происходило в последней четверти XVIII в., когда многие знатные помещики, получившие здесь огромные имения, как, например, Нарышкины, Разумовские, Куракины, Голицын, стали переводить сюда своих крестьян. Посредством таких переселений население Саратовского Поволжья быстро возрастало. В 1777 г. население уже увеличилось вдвое. Вследствие переселения из внутренних областей Саратовское Поволжье имеет чрезвычайно пестрое по этнографическому составу население. Тут, кроме великоруссов, живет много малороссов, немцы, мордва, татары, чуваши, мещера, поляки, евреи, цыгане и даже калмыки[114].

Одновременно с тем, как совершалось заселение правой стороны Нижнего Поволжья, заселялась и левая сторона его, южнее Закамской линии. Иностранный путешественник Корнель де Бруин, проезжавший по Волге вниз в самом начале XVIII в., говорит в описании своего путешествия, что «Калмыцкие татары делают набеги из этих мест вплоть до Казани и захватывают все, что могут или сумеют, людей, скот и пр.». По нашим собственным известиям, земли между Камой и Самарой, сверх того, подвергались частым нападениям башкир. Благодаря этому не могли даже эксплуатироваться сенокосы и другие угодья, отведенные на луговой стороне Волги жителям нагорной стороны. Так, в 1710 г. старожилы монастырских поселков Малыковки и Терсы свидетельствовали, что земли и угодья, отведенные им монастырем на левой стороне Волги, остались не мерены и не межованы, так как «по Иргизу и по степи калмыки и башкирцы кочуют зимовьями, а они (крестьяне) тою землею не владеют; а опроч татарских кочевий на той луговой стороне русских людей жилья ничьего нет»[115].

Заселение луговой стороны Волги южнее Закамской черты пошло с проведением там новых укрепленных линий. В 1732 г. для охраны русских поселков, выдвинувшихся за Закамскую черту, от воровских набегов калмыков, башкирцев и киргизов проведена была Новая Закамская линия. Она шла от городка Алексеевского на р. Самаре до Кичуевского фельдшанца на старой Закамской черте. По этой линии был выстроен ряд городов, из которых уцелел до настоящего времени город Сергиевск. Но скоро эта линия оказалась ненужной, так как в 1737 г. была проведена новая черта от г. Самары до Оренбурга, только что построенного в земле башкир. На этой черте возник между прочим нынешний город Бузулук Самарской губернии. Постройка Самарской черты сильно подвинула вперед русскую колонизацию луговой стороны Волги южнее старой Закамской черты. Между прочим, в 1738 г. здесь возник город Ставрополь, в котором поселены были крещеные калмыки. Заселение луговой стороны Волги южнее Самарской черты началось после издания манифеста 1764 года, коим приглашались селиться в России иностранцы и бежавшие за границу русские, особенно раскольники. Для их поселений предназначались земли по берегу Волги вниз от Самары по Большому Иргизу, Еруслану, Тарлыку и их притокам. При этом поселенцам были обещаны разные льготы и особые преимущества. Первыми явились раскольники, основавшие несколько селений по р. Иргизу, монастырей и скитов. Между прочим, раскольниками основано было село Мечетное, в 1835 г. превратившееся в г. Николаевск Самарской губернии. Колонизация этих пространств стала возможной вследствие того, что к тому времени русскому правительству удалось в значительной мере обуздать калмыков; к калмыкам в улусы даже стали назначаться особые русские приставы. Это обстоятельство вызвало бегство большей части калмыков в Азию в 1771 г. Бежавшие калмыки большей частью были истреблены киргизами, через кочевья которых они бежали, и только незначительное количество их добралось до Джунгарии, где они живут и по сие время. В русских пределах осталась только относительно небольшая часть калмыков, а именно: калмыки, поселенные еще в 1710 г. в земле войска Донского, между Доном и Донцом около Новочеркасска, и калмыки, кочевавшие в 1771 г. на правой стороне Волги, в нынешних Ставропольской и Астраханской губерниях. Эти последние не могли присоединиться к главной орде, потому что лед на Волге растаял и переправа была невозможна. Вскоре после бегства калмыков разразился Пугачевский бунт на Волге, задержавший на некоторое время широкое развитие края и расширение колонизации. По усмирении бунта в 1787 г. была возведена Узенская крепость (ныне село Новоузенского уезда), от которой шли кордоны с одной стороны к Волге, а с другой к Уралу. Таким образом, проведена была четвертая укрепленная линия, под защитой которой заселение бассейнов Иргиза, Еруслана и Узеней пошло быстрее. Сюда явились иностранные колонисты из Виртенберга, Бадена, Швейцарии, Пфальца и Голландии. Особенно усилилось переселение сюда выходцев из великороссийских и малороссийских губерний в 1816-34-м., так что в 1835 г. понадобилось устроить здесь два новых уезда Самарской губернии: Николаевский и Новоузенский. В город Николаевск, как я уже говорил, превращено раскольничье село на Иргизе Мечетное, а Новоузенском стала раскольничья деревня Чертанла на р. Узени. С 1835 по 1855 сюда переселилось казенных крестьян более 20 тысяч семей. В то же время выселено было более 120 дворянских семейств из Смоленской губернии. В конце пятидесятых годов XIX в. сюда переселилось около 200 семейств немецких меннонитов. По данным переписи 1897 г. Самарская губерния является уже довольно плотно заселенной – более 1000 человек на квадратную милю (2 763 478 чел. на 2743,09 кв. миль).

Что касается русского населения в Поволжье южнее Царицына, то это население составилось преимущественно из казаков, поселенных в XVII и XVIII вв. в городках и станицах по Волге и ее рукавам для оберегания Волжского водного пути, а отчасти из солепромышленников и рыболовов. Из поселенных здесь казаков образовано в 1730 г. особое Астраханское казачье войско, которое существует и в настоящее время. «Казаки содержат кордоны по Ахтубинской линии, посты в Букеевской и Калмыцкой степях, на рыбных ловлях и соляных промыслах. В свободное время они занимаются хлебопашеством, рыболовством, скотоводством, чумачеством и торговлей, и разными промыслами»[116]. Все русское население в Поволжье южнее Царицына раскидалось по Волге и ее рукавам, не отходя от реки на далекое расстояние. Расстилающиеся там степи неудобны для оседлой жизни и потому не колонизируются русским населением. Эти степи и до сих пор составляют раздолье кочевников – калмыков, татар, киргизов Букеевской орды. Киргизы Букеевской орды стали кочевать в Прикаспийских степях с 1801 г. Хан Букей, избегая ссор со своими родичами, отделился от Малой Киргизской орды и выпросил разрешение у правительства перекочевать со своей ордой в Приволжские степи, между Волгой и Уралом, на что и получил разрешение.

Данный текст является ознакомительным фрагментом.