III.

III.

Олег Палыч родился на Урале, после армии захотел огней большого города и оказался в Ленинграде, на знаменитом Кировском заводе. Женился, работал, учился в Технологическом институте, получил коммуналку на улице Шкапина (и живет в ней по сей день, с супругой Верой и двумя детьми) - и наверное, прожил бы жизнь среднестатистического советского итээра, когда бы не случилась ему однажды путевка в заводской профилакторий.

Профилакторий находился в Стрельне.

«Прекрасное пленяет навсегда», - сквозь тусклое, приземистое советское предместье, сосредоточенное вкруг танкового завода, он рассмотрел Стрелинскую мызу, дамбу, далеко уходящую в море, необыкновенной элегичности морской ландшафт, паруса, облака, небо, остатки торжественного парка, останки Константиновского дворца, - тени и контуры других форм жизни, руинированные свидетельства другой жизненной среды и уклада. Культурный шок, непреходящее очарование, вечная любовь, пожизненная страсть. Вареник стал приезжать в Стрельну на выходные и был счастлив уже дорогой - полчаса на электричке, полчаса пешком через волшебный парк до здания ОСВОДа. Более того - он, простой рабочий человек, можно сказать, лимитчик, стал настоящим яхтсменом и владельцем личного плавсредства.

Как? А как положено человеку с головой и руками: «сделай сам». Поделили с братьями деньги за проданный отцовский дом - и на свою долю Олег Палыч смог выкупить корпус списанного катера. Долго, много и упорно ремонтировал его, достраивал и обустраивал. Закончил школу судовождения, изучил паруса, реи и всякие прочие шпангоуты - и через несколько лет на парусной яхте «Павел» («В честь императора?» - «Нет, в память отца моего») отправился в большое самостоятельное плавание. Начинал с Ладоги (шторма, холода, коварства!) - побывал, уже после перестройки, в Швеции. Все эти годы он исследовал Стрельну - на вкус, на зуб, на цвет, опять на зуб - стихия краеведения захватила его с головой., глаза разбегались от экспонатов. В конце 80-х, в годы баснословных всевозможностей, он, энтузиаст-собиратель, стал собирать раритеты.

В 1996 году в заброшенном здании ОСВОДа на Пристанской улице открыли музей «Морская Стрельна» со странным статусом «общественный». Бросовая земля, ни копейки из бюджета, - чего ж не дать? Самостийный музей фигурировал во всех буклетах и проспектах, принимал несколько тысяч человек в год, жители несли свои находки, коллекция музея была замечательно эклектична: адмиралтейские якоря не конфликтовали с обычными рыболовецкими, налоговые камни с пристани дамбы сочетались с памятником советским разведчикам-подводникам и огрызками кшесинской роскоши. Находилось место и советскому пляжному китчу - туристы любили фотографироваться у четырехметровой бутыли с надписью «Водка - гибель на воде», очень смешно, конечно, прямо ухохотаться. Экскурсии аж по тридцати темам проводились бесплатно, но музей охотно принимал пожертвования, Вареник продавал свои книжечки (Пушкинский Дом, говорят, дрожит и бледнеет при имени Вареника), а когда доставали итальянский катер Gas, затопленный у дамбы в 1944-м, город три дня пил и гулял. Но годы, как говорится, шли - и питерские пригороды наливались новым временем, пряным самоощущением «элитности». В газете Петродворцового района теперь так и пишут: «У нас, на второй Рублевке…» Музей - одноэтажное здание сарайного тона - оказался в эпицентре новой стрельнинской амбиции.