Что такое счастье, он понимал по-своему. Лаки Лучано
Что такое счастье, он понимал по-своему. Лаки Лучано
Когда журнал «Тайм» решил опубликовать список людей, которые представляли собой, по выражению журналистов, «лицо XX столетия», то наряду с изобретателями самолетов, компьютеров, телевизоров, автомобилей и интернета, рядом с Генри Фордом и Биллом Гейтсом в нем фигурировало имя легендарного человека, по сути создателя организованной преступности — Лаки Лучиано.
Cтатуя Свободы.
Его настоящее имя было Сальваторе Лучиано, и он, как и большинство переселенцев XX века, прибыл с родителями и многочисленной родней в Америку в 1906 году. Тогда ему было всего 9 лет, и он смотрел на мир широко раскрытыми, полными восторга глазами. «Боже мой! — воскликнул парнишка, спустившись по трапу парохода, — Сколько же здесь фонарей, сколько витрин! И все сверкает! Сколько электрических фонарей! У нас на Сицилии такого никогда не было».
Семья Сальваторе обосновалась в пригороде Нью-Йорка, в районе, где селились главным образом итальянские эмигранты и по-английски почти никто не говорил. Смотря на страшную нищету, окружавшую его, Сальваторе почему-то вспоминал, как он с семьей садился на корабль в Палермо. Его поразило, что там почти ничего не было: только маленький заводик, неизвестно что производящий, кажется серу. Здесь же все было совершенно по-другому. Другая страна, другой мир, другие правила игры…
Сальваторе сразу понял: чтобы преуспеть в этой жизни, нужно прежде всего как следует выучить английский язык. Он часто ссорился с братьями, которые пренебрегали занятиями английским. «Неужели вам непонятно, — говорил Сальваторе, — если вы хотите что-то купить в тех сверкающих огромных магазинах, вам потребуется очень много денег. Но у вас никогда не будет денег, если вы не будете знать английского».
Сам Сальваторе быстро научился говорить по-английски, бегло и без акцента. Благодаря этому, когда подростку исполнилось 16 лет, отец отдал его в ученики к шляпнику, который платил за работу несколько центов в час. Конечно, это почти ничего, но все же Сальваторе считал эти деньги своим первоначальным капиталом.
Кроме него, в мастерской работали четверо толстых ленивых парней, которым лишний раз со стула подняться было лень. Нет, это общество Сальваторе не подходило, и он быстро понял это. Однако у шляпника был еще один ученик — Лепке, высокий, черноволосый, юркий, с вечно горящими, словно возбужденными глазами. Он часто рассказывал итальянскому парню о жизни ночного Нью-Йорка и о том, сколько он таит соблазнов, о том, как порой легко стать богачом, хозяином вечно хохочущих девочек и здороваться за руку с шикарными джентльменами, привыкшими выигрывать каждую ночь по несколько сотен долларов.
Сальваторе понял: вот то, что ему нужно. Иначе из этой вечной проклятой нищеты не выбиться никогда. Нужно всего лишь немного накопить денег, а потом сделать из них капитал, который, он верит, появится непременно, как в фокусах, из воздуха, из ниоткуда.
Говорят, когда играешь в первый раз, всегда везет. Повезло и Сальваторе. Правда, в тот раз он был немного смущен. Своей одежды у него не было, а потому пиджак, притом откровенно грубый, ему пришлось взять на время у старшего брата. Юноша чувствовал себя не в своей тарелке: ведь он выбрал самый престижный игорный дом, и теперь ему приходилось ловить на себе насмешливые взгляды завсегдатаев и слышать изощренные колкости белокурых красавиц, словно сошедших с рекламных плакатов.
Собрав свою волю в кулак, он не ретировался, решил идти до конца. В тот вечер Сальваторе не взял в рот ни капли спиртного, выиграл 224 доллара и ушел, весьма довольный собой.
В этом клубе он появился ровно через неделю, и с ним впервые уважительно поздоровались. Он снова сорвал отличный куш и немедленно отправился в модный магазин, как он мечтал три года назад. Теперь у Сальваторе был отличный костюм, фетровая шляпа и шикарные коричневые полуботинки. Посмотрев на себя в зеркало, Сальваторе понял, что в шляпной мастерской ему больше делать нечего, и буквально на следующий день уволился. Теперь у него будет совсем другая жизнь, другие связи, он узнает новых людей, что бы там ни говорили в праведном негодовании отец и братья, что-то толкуя о католической вере и неправедно нажитом богатстве. Сальваторе уже понял: не сделаешь что-то сам, никто тебе не поможет, и нечего уповать на помощь свыше, сидя в старой развалюхе и с трудом связывая английские слова. Он выбрал свою дорогу, а если родственникам нравится такая трущобная жизнь, он им не мешает.
Правда, фортуна — дама переменчивая, и однажды Лучано проиграл по-крупному. Нужно было срочно исправлять положение. И тут снова на помощь пришел Лепке. Он познакомил Сальваторе с одним из своих друзей, торговцем наркотиками. Тот убедил 18-летнего парня, что дело это выигрышное и достойное настоящего мужчины. Сальваторе, все еще не до конца вышедший из детского возраста, упивался ощущением опасности; ему нравилось чувствовать, как дрожат нервы, когда приходится ждать очередной встречи в условленном месте, когда полиция может схватить тебя в любой момент. Ему понравился риск, тем более что эти маленькие пакетики с кокаином приносили действительно бешеные деньги.
Однако Сальваторе был еще слишком молод, чтобы не проколоться. У молодых парней дело было поставлено откровенно плохо, и ему пришлось пройти и через пьяные разборки, и понять, что такое грубый рэкет и насилие. И все же он был еще юн, а потому абсолютно пренебрегал таким понятием, как безопасность.
Лаки Лучано.
Попался Сальваторе совершенно случайно, оказавшись поблизости от таких же, как он, молодых наркодельцов, гоняющихся за легкой наживой. В результате он заработал 3 года исправительных лагерей, хотя распространение им наркотиков доказано не было. Ему состряпали дело об ограблении ювелирного магазина, о котором Сальваторе даже понятия не имел. Просто у полицейских «зависло» дело, и срочно требовалось на кого-то его спихнуть. Тут-то и подвернулся Сальваторе Лучано, показавшийся стражам порядка подходящим козлом отпущения.
В исправительных лагерях Сальваторе узнал совершенно иных людей, с которыми встречаться раньше ему не приходилось. Ему дали понять, что такое круговая порука; он познакомился с теми, кто имел дело с крупнейшими боссами американской теневой экономики. Он учился распознавать их нравы и методы ведения криминальных дел. С этими людьми — с Торрио, Массерио и Костелло — он позже создал могущественную мафиозную корпорацию.
Сальваторе Лучано всегда отличался живым умом. Едва выйдя из тюрьмы, он предложил своим новым знакомым выгодное, по его мнению, дело. Лучано решил создать целую компанию, которая занималась бы вербовкой безработных симпатичных девушек, певиц и танцовщиц, ищущих работу и мало кому известных. Лучано сам продемонстрировал, как именно следует проводить подобную вербовку.
Собственно, тактика его была проста, как все гениальное. На руку играла и привлекательная внешность молодого человека, стройного, подтянутого, изысканного, щедрого. Девушки были в восторге от него и его действительно мужских представлений о жизни.
Но бизнес есть бизнес, и романтика не имеет к нему ни малейшего отношения, а девушки в данном случае и являлись тем товаром, на который делал ставку Лучано. Он красиво ухаживал за безработными девушками, угощал их ужинами в дорогих ресторанах, а заодно говорил, что в нынешнем обществе можно выжить только при том условии, если ты обладаешь достаточной гибкостью нравственных позиций («Еще лучше, если бы их вообще не было», — думал он). Обычно ужин в ресторане заканчивался снотворным в бокале прекрасной дамы. Как истинный джентльмен, Лучано не оставлял ее в трудном положении и переносил в спальню, где жертву ожидали наркотики и молодые люди, не менее обаятельные, чем Лучано. Наркотики уносили в мир прекрасных грез, а молодые люди казались идеальными рыцарями, которых несчастная девушка ожидала всю жизнь. Правда, задаваться вопросом, почему столько молодых прекрасных рыцарей сразу и для одной нее приготовила судьба, ей было некогда, да к тому же безумно хотелось спать.
Наутро прелестная дама просыпалась, чувствуя себя совершенно разбитой, с больной головой и приступами тошноты. Но рядом находился обаятельный Лучано, всегда готовый помочь в устранении неприятных симптомов вчерашнего ужина, а в качестве развлечения предложить набор изумительных фотографий — одна другой лучше. Бедная девушка и не представляла, оказывается, на что она может быть способна, проявляя по максимуму гибкость нравственных установок. По сути, она уже была готова работать на Лучано, и ничего другого ей не оставалось.
Но для Сальваторе Лучано этого было мало. Он знал: это только начало. Остаться на всю жизнь просто вербовщиком проституток — это не для него. Хватит того, что он разработал свою технологию, а дальше его ждут более важные дела как директора мощной компании. На какое-то время он сделался управленцем, беспощадно избавлялся от алкоголиков и сомнительных личностей: им не было места в серьезном бизнесе Лучано. К тому же ему постоянно приходилось разбираться с многочисленными претензиями проституток, на что уходило много времени и нервов. Однако подобные разбирательства проходили исключительно заочно: прекрасные дамы должны были знать свое место, как, впрочем, и все остальные.
Сальваторе Лучано в это время представлял собой образец неотразимого мужчины. Он считался законодателем моды для всего Нью-Йорка. Все хотели одеваться так, как он, — в шелковые рубашки и кашемировые пальто. Обувь Лучано носил только ту, что заказывал для себя специально, а для своих «кадиллаков» и «бьюиков» велел делать исключительно красные сиденья. Он завел салон, где появлялся весь цвет города — подающие надежды бизнесмены, красивейшие женщины, обычно певицы и актрисы. Приглашенные обожали чтение вслух в салоне Лучано. «Лучано — это истинный джентльмен, — говорили о нем. — Он щедр, как король, и способен дать девушке 100 долларов только за то, что она одарила его ласковой улыбкой».
Когда в 1929 году проводилось федеральное расследование, в результате его выяснилось, что годовой доход предприимчивого Сальваторе Лучано составляет не менее 200 тысяч долларов в год. Поскольку это были большие деньги, то Лучано пришлось отвечать на вопросы, каким образом он их зарабатывает. Нимало не смущаясь, Сальваторе обыкновенно отвечал: «Я занимаюсь просто мелким бизнесом, но если бы вы знали, сколько у меня щедрых друзей!».
Первым покровителем Сальваторе Лучано стал Джо Массерио, человек с замашками диктатора. Он пока еще не понимал, что является представителем того поколения, которое покинуло сцену вместе с уходом Аль Капоне. Он не догадывался, что молодые гангстеры за глаза называют боссов, подобных ему, стариками, или усатыми, поскольку те часто носили усы а-ля Пит. Но самое страшное: они уже не могли разобраться, что в обществе происходят значительные изменения, причем не только в манере одеваться, но и в методах работы преступных группировок. Например, сам Лучано одевался весьма скромно, но изысканно и со вкусом. Он напоминал молодого потомка банкиров. Собственно, таковыми были друзья Лучано Джо Адонис или Фрэнк Костелло.
В то же время молодежь активно училась у представителей старого поколения мафии. Сальваторе Лучано произвел на Джо Массерио неотразимое впечатление. Старик владел огромной сетью нью-йоркских публичных домов и с видимой радостью принял в дело Лучано, который к тому же не был новичком в данной области. Кроме того, у Сальваторе имелись отличные рекомендации, которые он приобрел в тюрьме. Пригодились бы и его неплохие наработки в наркобизнесе.
К общему делу присоединился и черноволосый импозантный выходец из Калабрии Фрэнк Костелло. Он занимался главным образом игорным бизнесом, и его автоматы работали едва ли не по всей Америке. Фрэнка Сальваторе знал еще со времен тюрьмы. Сейчас он вкладывал деньги в бизнес своего приятеля, видя в нем человека весьма изобретательного во всех отношениях, и особенно в том, что касалось отношений с правоохранительными органами. Чтобы обеспечить себе безопасность, Костелло не жалел ни сил, ни денег и постепенно, шаг за шагом, создавал настоящую сеть коррумпированной полиции.
Немного позже Лучано и Костелло решили, что им может весьма пригодиться еще один молодой подающий надежды гангстер Джо Адонис. Тот также работал с Массерио, и благодаря Адонису можно было достаточно легко завести столь необходимые связи не только в светских кругах города, но и в области большой политики. Адонис имел связи с прокуратурой, давал щедрые взятки и когда угодно мог вывести из-за решетки нужных людей. Действовал Адонис ловко и с умом, и у него имелась широкая агентура, состоявшая главным образом из «замазанных» полицейских, а «замазать» он мог любого и на редкость виртуозно.
Так постепенно начала оформляться империя Сальваторе Лучано. Он становился очень состоятельным человеком благодаря казино, наркотикам и, особенно, проституции.
Рэкет в последней области был доведен Лучано до совершенства. Все его дела вел Лил Дейви Бертилло в своей штаб-квартире, расположенной неподалеку от полицейского управления на Малерби-стрит. Бертилло управлял несколькими отделами безопасности, которые охраняли публичные дома от набегов конкурирующих банд, а заодно и от полиции. Между прочим особо строптивым здесь же вправляли мозги. Если какое-либо заведение задерживало платеж, бравые парни Лучано врывались в бордель и крушили там все, что попадалось под руку. Информационный отдел, который контролировал бывший прокурор, занимался консультацией проституток, имевших какие-либо трения с полицией. В обязанности медицинского отдела входил регулярный еженедельный осмотр девушек легкого поведения.
«Закон омерта» действовал и в среде проституции. Сколько бы полиция ни устраивала облавы, даже из простых девчонок невозможно было вытянуть ни слова. Только одна из них, Тельма Джордан, заявила: «Мне ли не знать, что делают эти парни с нашим братом, кто сболтнет хоть лишнее слово. Они жгут тело и ступни горящими сигаретами, отрезают языки. Так что все. Отвяжитесь. Ни слова я вам больше не скажу».
И все же, видя, как прекрасно идут дела у Лучано и как он того и гляди станет лидером целой криминальной корпорации нового типа, Массерио время от времени говорил со значением: «Все вроде бы у Лучано хорошо, да сдается мне, что этот сукин сын обычный неженка». А потом у «сладкого мальчика» Лучано произошла крупная неприятность, и кто был в этом виноват, неизвестно до сих пор; можно только догадываться, кто стоял за событием, произошедшим 16 октября 1929 года, когда Сальваторе получил свое прозвище Счастливчик.
В этот день Лучано стоял на углу 6-й и 33-й авеню, по его словам, поджидая даму как неожиданно рядом с ним взревели тормоза. Он не успел ничего предпринять и даже что-то понять, как крепкие руки троих мужчин втащили его в машину, а потом он ощутил прикосновение к горлу острого, как бритва, ледяного лезвия ножа, от которого, казалось, даже мозги застывали. Мимо стремительно замелькали улицы, верхушки деревьев, которые становились все более чахлыми и редкими, и наконец Сальваторе увидел только небо, низкое, серое, безнадежное небо.
Его вытолкнули из машины и повели к заброшенному сараю. «За все надо платить, малыш. Ты сам выбрал именно такую дорогу», — пискнул в его голове отвратительный голосок. По чавкающей и хлюпающий грязи его молча провели к заброшенному гаражу. Что происходило потом, он помнил очень плохо: кажется, сначала долго избивали, пока он не потерял сознания, а потом он пришел в себя уже вниз головой, подвешенный за ноги к потолку. Его снова били, жгли сигаретами, вырезали ножами ремни со спины, а их вопросы звучали еле слышно сквозь сплошной кровавый набат, оглушавший Лучано: «На каком складе находится последняя партия кокаина?». Шесть часов он слышал один и тот же вопрос: «Где? Где? Где?».
При чем здесь кокаин? Это вообще был какой-то бред, и Лучано прекрасно понимал, что не имеет значения, скажет он что-нибудь или нет — убьют все равно. А потому он молчал. Молчал до конца, время от времени проваливаясь в спасительный обморок. Вероятно, в один из таких моментов его мучители то ли слишком устали, то ли сочли его мертвым, потому что погрузили в машину бесчувственное тело и вышвырнули в одном из самых отдаленных пригородов Нью-Йорка.
Лучано пришел в себя перед самым рассветом, когда стало особенно холодно. Он почти не чувствовал боли, не понимал, где находится и что произошло. Все напоминало кошмарный сон. Он поднялся с земли и пошел шатающейся походкой, напоминая со стороны сильно пьяного человека. Неизвестно, сколько времени и в каком бы направлении он шел, но его заметила женщина и вызвала наряд полиции.
Стражи порядка отправили Сальваторе Лучано в больницу. Он был настолько изувечен, что тогда мало кто надеялся, что он выживет. Но он выжил. Он страстно хотел жить. Единственное, что мешало, — это постоянное присутствие полицейских, задававших множество вопросов, большинство из которых казались Лучано такими же бессмысленными, как и вопросы тех парней из гаража. Он отвечал одно и то же: «Я ничего не помню. У меня нет врагов. Я ничего не знаю. Я не запомнил их лиц. Я был без сознания и ничего не видел. Наверное, это чья-то ошибка».
Как и в тот день, он никому ничего не сказал и тем самым довел до состояния исступления и полицию, и журналистов. Первые бесновались оттого, что расследование превратилось в очередную пустышку и не обернулось для них новенькими нашивками. Что же касается журналистов, они ждали сенсации. Но Лучано обманул их ожидания. Сенсации не получилось.
Выйдя из больницы, Лучано выяснил, что у него появилось прозвище — Счастливчик, ведь он действительно выжил лишь чудом. Лучано немедленно сообразил, что теперь его шансы высоки, как никогда. Теперь он не просто мозг созданной им корпорации, он авторитет, и теперь все должны с ним считаться. Пользуясь связями Костелло и его постоянной поддержкой, Счастливчик развернул торговлю спиртом по всей Америке, потом, совместно с еще одним приятелем из Орлеана, Дэнди Филлом, профессионально организовал рэкет и в этом городе.
Доход Счастливчика и Костелло уже достиг 2,5 миллиона долларов в год, когда Лучано окончательно принял решение: пора убирать остатки «усатых» с их кланами. Они мешали бизнесу развиваться. «Мы реорганизуем американскую мафию, — заявил Лучано на собрании в Атлантик-Сити. — Все, дальше идти некуда, и жить по-старому мы больше не будем. Мы пытаемся контролировать прибыли и риск в то время, как каждая группировка занимается тем, что дует в свою дуду. Сицилийские семейные принципы должны отойти в прошлое. Разве вы не видите, что в свой бизнес я за собой всю свою многочисленную родню не притащил?»
Поскольку мафиозные разборки мешали общему делу, Лучано предложил заключить негласный договор о правилах конкуренции, а заодно четко разграничить полномочия группировок. «Кроме того, — добавил Лучано, — мы нуждаемся в создании общих охранных структур».
И такая полувоенная структура появилась. Она получила название «Мёрдер инкорпорейтед», или «Корпорация убийц», а ее руководителем стал Альберт Анастазия, который и раньше выполнял множество деликатных поручений Лаки Лучано.
Американский журналист Гас Тэйлер в своей статье писал об этой организации: «Главная цель (Лаки Лучано — прим. ред.) заключалась в том, чтобы, укрепив позиции „Корпорации убийц“ в преступном мире, использовать ее огромную мощь для физического устранения конкурентов и расширения сферы экономического и политического влияния. Таким образом синдикату удалось реально предотвратить войну между бандами и избежать „случайных“ преступлений — основа для конфликта была устранена с деловитостью, свойственной легальным монополиям и картелям, когда они хотели прекратить конкурентную борьбу на рынке промышленной продукции».
Профессиональный убийца в «Мёрдер инкорпорейтед» получал ежемесячное жалованье — до 150 долларов; ученик получал совсем немного — 50 долларов. И все же цель, о которой писал в своей статье Гас Тэйлер, была еще далека, и достичь ее, не пролив крови, было просто невозможно.
И если ранее на собраниях можно было увидеть едва ли не три десятка боссов, то сейчас их место должен был занять совет директоров. Вслед за ним и мир преступности трансформировался в коммерческую структуру, организованную идеально. Так решил Лучано, и всем уже было ясно, кто настоящий президент этой новоявленной компании — нет, не Массерио, а его примерный ученик, которого он называл неженкой.
В апреле 1931 года Лучано пригласил Массерио в итальянский ресторан «Скарпато», место, которое так любили жители Нью-Йорка. Угостив своего старого приятеля изумительно приготовленными устрицами и омарами, а потом перекинувшись с ним в карты, Лучано извинился и сказал, что должен ненадолго удалиться в туалет.
Когда явилась полиция, Лучано смотрел на них невинными глазами. «Я не знаю, что произошло, — сказал он. — Я находился в туалете и как раз мыл руки, как услышал выстрелы в зале. Когда я вернулся, Массерио был мертв». Его показания поспешно подтвердил и владелец ресторана, сицилиец: «Это произошло так стремительно, что я даже не успел запомнить лиц нападавших. Я помню только, что в зал ворвались трое мужчин, вооруженных автоматами. Они открыли стрельбу по Массерио. Сколько времени это продолжалось, я не знаю. Я находился в шоке».
Следующим из «усатых» в списке смертников, составленном Лаки Лучано, стал Сальваторе Маранзано, который занимался нелегальной перевозкой людей в Америку, а после убийства Массерио стал всерьез задумываться о кресле президента американской мафии. Он, кажется, тоже не понял, чье время сейчас настало. И вновь люди Лучано объяснили ему, кто здесь настоящий хозяин. Вскоре в бюро Маранзано, над которым красовалась вывеска: «Контора по продаже земельных участков» — вошли пять киллеров. Людям, находившимся в приемной, они приказали встать лицом к стене и положить руки на затылок. После этого двое остались охранять посетителей, а трое быстро вошли в кабинет Маранзано и буквально через три минуты покинули его. Полиция нашла этого мафиозного босса с перерезанным горлом.
В течение двух суток примерно таким же образом погибло не менее 20 влиятельных боссов старой мафии. Этот день, 11 сентября 1931 года, Лаки Лучано назвал днем «большой чистки». Естественно, у полиции против него никаких улик не было. В этот день Сальваторе Лучано по прозвищу Счастливчик стал единственным главой американского мафиозного клана.
Он был потрясающе неутомимым, на каждом собрании требуя от своих подчиненных больше мобильности. «Нужно быстрее и как можно активнее проникать в легальный бизнес, — говорил он. — Мы возьмем под свой контроль промышленность и сельское хозяйство, причем каждый из этих каналов должен быть задействован для транспортировки наркотиков. Расширяйтесь и не бойтесь ничего; не бойтесь проявлять изобретательность. Я убежден, что полиция не станет проверять каждую упаковку сосисок!»
Как будто профессор перед студентами, он размеренно ходил перед своими подчиненными, посматривая на них сквозь стекла дорогих очков, тускло поблескивавших золотой оправой. «Главное, чтобы вы помнили четыре основных закона. Первый: ты в любую минуту должен быть уверен, что немедленно сможешь связаться с хорошим адвокатом. Второй: не предпринимай акта насилия в отношении государственного служащего, поскольку это может повлечь за собой преследование полиции по всей территории Америки; государство сразу начинает активно действовать. Третий: подоходный налог плати безупречно. И наконец, четвертый: нельзя доверять никому, кроме членов нашей организации».
Лучано добился контроля над фабриками, действуя главным образом через профсоюзных лидеров, причем последние часто сами первыми приходили к мафиозному боссу, прося помощи, и в этом случае демонстрации рабочих охраняли киллеры Счастливчика. Лучано понял, что может через профсоюзы прибрать к рукам большую часть промышленных предприятий. Подкупая рабочих лидеров, он вскоре фактически владел меховыми и пошивочными фабриками, колбасными заводами и бойнями, кинотеатрами и транспортом, бакалейными и продовольственными магазинами. Основой же этого бизнеса, как и раньше, являлись наркотики, которые буквально лились рекой.
Империя Счастливчика Лучано буквально купалась в золоте, и все главы мафиозных кланов были весьма довольны. Их очень устраивала специализация, устроенная Лучано. Друг детства Сальваторе Лепке занимался исключительно профсоюзами, Анастазия — киллерами, Торрио — публичными домами, а Ланцо — казино. Осталось совсем немногое — проникнуть к самым верхам, к настоящей государственной власти.
Немного поразмыслив, Лучано попросил Адониса познакомить его с агитатором кандидата в президенты Рузвельта Джимми Хинсом. Щедрый Счастливчик оплатил все его разъезды, а заодно завел связи с сенаторами и лучшими американскими адвокатами. Еще чуть-чуть — и вся Америка принадлежала бы ему.
И он добился бы своего, если бы не настырный нью-йоркский прокурор Томас Дьюи. Неизвестно, почему он так ненавидел Лучано, но досье собирал на него вот уже несколько лет. Не раз на заседании «Мёрдер инкорпорейтед» Лучано предлагали унять зарвавшегося прокурора, но тот отчего-то не хотел воспринимать Дьюи всерьез и только смеялся: «Интересно, за что он меня так не любит? Что лично ему я сделал плохого? Он веселит меня, поэтому не стоит вносить его в список смертников».
Уличить в чем-либо Лучано было практически невозможно. Давно ушли в прошлое те времена, когда он сам вербовал девочек в проститутки и продавал пакетики со смертоносным белым порошком. Нет, на наркотиках Счастливчика не поймать никогда, решил Дьюи и сделал ставку на проституцию. Он разослал во все публичные дома, принадлежавшие Лучано, своих агентов, которые всеми правдами и неправдами добивались от девушек откровений разного рода. Их слова впоследствии и стали основой обвинения, а Дьюи весной 1936 года получил долгожданный ордер на арест Лаки Лучано.
Во время суда в здании дежурило не менее 40 вооруженных до зубов полицейских. Здесь же находились 68 владельцев публичных домов, 40 проституток и 20 сутенеров. Лучано прибыл, как всегда, невозмутимый, одетый в шикарный модный светлый костюм. На его лице играла улыбка. Все обвинения он отбивал с изящной простотой. Ему ничего не могли вменить в вину, даже то, что в его квартире было найдено оружие. Лучано ослепительно улыбнулся: «Ах, я забыл сказать, что на днях собирался поохотиться».
Присяжные смотрели на проституток с нескрываемым отвращением. Как можно доверять словам этих опустившихся женщин, когда обвиняемый столь благопристоен. Все происходящее напоминало им фарс, грязную клевету, тем более что проститутки и сами то и дело путались в показаниях, справедливо опасаясь за наказание, которое последует за их откровениями, причем это совершенно не зависело от того, будет в этот момент Счастливчик находиться за решеткой или нет. Как показало время, они оказались правы. Морщась, присяжные покидали свои места, и Дьюи понимал, что теряет почву под ногами.
И тогда он решился на подлог, на крайнюю меру, полагая, что с преступниками не стоит вести игру по правилам и если цель благородна, то для ее достижения все средства хороши. Он подкупил свидетельницу по имени Маргарет Луиз Белл. Вид у нее был не просто благопристойный — очаровательный. Но если она сумела свести с ума присяжных, то Лучано просто засмеялся ей в лицо: «Эти обвинения — ложь. Они шиты белыми нитками! Вам никто не поверит!». Адвокат поддержал своего подзащитного: у него были свидетельства того, что дама подкуплена, а речь ее просто вызубрена, как на школьном уроке.
И все же удача отвернулась от Счастливчика, а может, присяжные поддались неотразимому очарованию рыжеволосой Маргарет. Во всяком случае, приговор Счастливчику Лучано звучал следующим образом: 50 лет строгого режима. Только в этот момент Лучано не выдержал и отчаянно закричал: «Я невиновен!», но его уже никто не слушал. Наконец-то Томас Дьюи смог сказать то, что давно собирался, он вскрыл самую суть деятельности Сальваторе Лучано: «Когда Лучано возглавил индустрию порока, она стала высокоорганизованной и начала управляться по последнему слову новомодного коммерческого менеджмента».
Не прошло и нескольких недель, как однажды ночью в одном из вашингтонских полицейских участков раздался телефонный звонок. Сонный дежурный, поднявший трубку, услышал истошный женский вопль: «Помогите!», а потом наступила зловещая тишина. Полиции понадобилось всего несколько минут для того, чтобы установить, из какого именно места был сделан звонок. Через полчаса наряд полиции уже ломал дверь комнаты, из которой звонила девушка. Глазам полицейских предстала страшная картина. На полу в огромной луже крови, со связанными за спиной руками лежала рыжеволосая девушка, когда-то, возможно, привлекательная. Ее ночная рубашка была разорвана, а на бедре кровоточили вырезанные ножом буквы С и L и две цифры — 3 и 12. Расшифровать надписи оказалось проще простого: С и L — это были инициалы Сальваторе Лучано. Что же касается цифр 3–12, то это сочетание Счастливчик считал для себя самым удачным. Даже отвечая по телефону, он обычно говорил: «3–12 слушает…»
Тюремное заключение тем не менее лишний раз доказало, что власть Лаки Лучано поистине огромна. О нем вспомнили, когда началась Вторая мировая война. Для Америки наступили тяжелые времена: немецкие подводные лодки то и дело пускали на дно американские торговые суда, и промышленность страны несла огромные убытки. Разведка сбилась с ног, разыскивая шпионов или сочувствующих немцам. В этот момент правительство осознало, что его единственной надеждой остался заключенный в тюрьме Даннемора Лаки Лучано. Его немедленно перевели в Комсток и всерьез с ним переговорили: «Мы надеемся, что ты поможешь военно-морским силам».
Лучано улыбнулся: «Помочь я согласен». Потом он ненадолго задумался и произнес: «Меня смущает лишь одно обстоятельство. Я все чаще слышу, как поговаривают о моей высылке в Италию, ведь никто не может знать, чем закончится вся эта война. Вдруг станет известно, что во время войны я помогал США? В этом случае мне не поздоровится. А значит, все, что я делаю, должно сохраняться в строжайшей тайне». «Люди из разведки хорошо знают, что такое молчание», — заверили его, и тогда Лучано велел привести к нему связного, передав через него на свободу: «Вы можете сотрудничать!».
Ситуация изменилась как по мановению волшебной палочки. Глазами и ушами военно-морской разведки Америки неожиданно стали сотни рыбаков, бездомных бродяг и докеров. Уже через неделю было арестовано 8 немецких шпионов, после чего Лучано поселили в отдельной камере, больше, впрочем, похожей на рабочий кабинет. Здесь проходили его встречи с самыми известными политиками и бизнесменами.
К окончанию войны, в 1945 году, адвокат Лаки Лучано без особого труда получил помилование для своего клиента.
В самом начале февраля 1946 года Сальваторе Лучано стал свободным человеком. Его не забыли за это время: по-прежнему вокруг было множество друзей, в его честь устраивались роскошные приемы, его принимали в лучших домах страны. Но… По решению суда знаменитому гангстеру запретили проживать в Америке.
Подобное обстоятельство нисколько не смутило Лаки Лучано. Он вообще не привык унывать. Если нельзя жить в Америке, значит, он готов поехать на родину, в Италию, тем более что там такой мягкий климат, много солнца и море. Что может быть лучше для человека, который провел несколько лет в тюремных застенках?
У Лучано был вид человека, собирающегося как следует отдохнуть. Если бы он умел отдыхать! Его деятельная кипучая натура постоянно требовала какого-то выхода, решения новых проблем, строительства новой империи, где он был бы полновластным властелином.
Лучано приобрел в Палермо роскошный особняк и вел жизнь размеренную и спокойную, как и подобает добропорядочному господину. Он регулярно посещал ипподром, принимал у себя друзей, которые довольно часто приезжали к нему из Америки. А еще он думал о том, как создать криминальную экономическую сеть, которая смогла бы охватить целиком все Средиземноморье, а лучше — весь мир. Вот именно — весь мир, на меньшее Лаки Лучано не согласен.
Чтобы осуществить свой план, Лучано отправился в Аргентину, а потом на Кубу, где его очень тепло встретил глава государства и будущий диктатор Батиста, известный своими криминальными связями международного масштаба. Лучано сразу понял: Куба — это именно то, что ему нужно. Гавана в то время являлась центром контрабанды наркотиков, рома и американских сигарет, а Счастливчик, как известно, в этом бизнесе не был новичком.
В ночном клубе «Тропикан» он познакомился с самыми авторитетными местными мафиози, которые сосредоточили в руках торговлю, казино и ночные клубы, такси и гостиницы. Взамен Лучано предложил кубинскому правительству помощь в организации постоянных контрактов на поставку в Америку кубинских экзотических фруктов.
Удовлетворенный, Лучано вернулся в Рим. Он ощущал себя едва ли не властителем мира; он купался в лучах собственной славы и с удовольствием давал интервью журналистам. Практически ни одна светская хроника не обходилась без упоминания имени Лучано как ее главного героя. «Все, что обо мне до сих пор слышали — ложь, — охотно заявлял Счастливчик. — „Всегда найдутся охотники, чтобы опорочить имя удачливого бизнесмена“. Его сопровождали красивейшие женщины. Не стесняясь камер, маркиза Сандра Росси или прима Ла Скала Иджеа Лиссони наперебой рассказывали, что у них не было столь неотразимого мужчины, хоть чем-то похожего на Лучано. „Никто не способен любить так, как он“, — говорили они, а репортеры ловили каждое слово, чтобы на следующий день их газеты украсила очередная сенсация.
В Италии Лучано открыл фабрику, которая официально производила миндаль в сахаре. На самом же деле Счастливчик отрабатывал очередной вариант развития местной наркоторговли. Его фабрика и стала такой отправной точкой. Он, как всегда, был успешен, и вскоре на Сицилии появилась мафия, аналогичная американской, процветающая благодаря торговле кокаином. Любая лавка, украшенная связками базилика или рекламирующая лучшие в мире спагетти, становилась торговой точкой, где любой желающий мог получить отравленный билет в мир грез.
Естественно, Лучано не мог ограничиться одной фабрикой: это было бы подозрительно, да к тому же он всегда умел сохранять неплохие отношения с правительством и делиться не забывал. Его бухгалтерские документы всегда являлись образцом безупречности. И вот уже в Неаполе процветает его магазин электротоваров, в Риме — бутики, одежда и обувь из которых шла в Америку на экспорт. Фирмы Счастливчика появились едва ли не по всей Европе — в Нидерландах, Франции и Великобритании. Он добился всего, о чем мечтал. Он стал некоронованным королем мира.
Не хватало только одного — оставить свой след в эфемерной субстанции, называемой вечностью. И вновь, как в сказке, его желание исполнилось. В 1961 году Сальваторе Лучано получил письмо. «Уважаемый сеньор Лучано, — говорилось в нем. — Я преклоняюсь перед вами, перед вашим талантом и хотел бы попросить вас об одной услуге: окажите мне честь. Как профессиональный писатель, я хотел бы написать книгу о вашей жизни, ставшей уже легендой, и снять фильм по этой книге. Сценарист и продюсер Мартин А. Гош». Вот она, вечность, слава. При жизни он сможет стать живой легендой, мифом. Конечно, Лучано согласен, разумеется, при условии, что прежде сам подробно прочитает книгу: ему ли не знать, как много слухов ходило о нем за все эти долгие годы…
Лаки Лучано никогда так не нервничал, и сам не знал почему. Он никогда так не рвался вперед, так, что, казалось, сердце выскочит из груди, хотя он, добропорядочный джентльмен и солидный бизнесмен, должен вести себя так, как подобает человеку его ранга, — спокойно, уверенно, слегка лениво и немного снисходительно. Но прошло всего несколько дней, и Лучано взял билет до Неаполя: именно там проживал автор будущего фильма. Он был немного взвинчен, но так и светился счастьем. Видя лучезарное настроение хозяина, парни из его охраны, подтянутые и отлично одетые, тоже ощущали себя словно в предвкушении праздника.
Чувствуя себя молодым, как никогда, Лаки Лучано шел по зданию аэропорта пружинящей уверенной походкой. И вдруг внезапно он негромко вскрикнул, успел поднести руку к сердцу и рухнул на пол. Лучано лежал в аэропорту Неаполя, беспомощно раскинув руки, а с губ так еще и не успела сойти улыбка счастья и торжества. «Разойдитесь, разойдитесь!» — крикнул собравшейся вокруг толпе комиссар Джордано. «Ушел! — с отчаянием пробормотал он себе под нос. — Такая операция и так глупо провалилась. Если бы не случайность, он был бы уже у нас, в наручниках».
Через три дня Лаки Лучано хоронили в Неаполе. Говорили, будто в городе еще не было за всю его историю столь шикарных похорон. Лаки Лучано уходил совершенно счастливым, в свою вечность, за ту стену, за которой всех ждет только одно — молчание…
Лаки Лучано. Обложка книги
Данный текст является ознакомительным фрагментом.