2

2

Причина появления этого парадокса (и подобных ему, с которыми мы еще столкнемся) в том, что до сих пор справедливо "парадоксальное" утверждение В.И.Ленина, сделанное 60 лет назад: "...Никто из марксистов не понял Маркса 1/2 века спустя". Парадокс 1 возник из-за того, что в качестве целого нам подсовывают его часть: формулировка из учебников отражает на самом деле лишь материалистическое понимание "предыстории" (Маркс. "К критике политической экономии. Предисловие").

Целостное материалистическое понимание истории, в основных чертах развитое Марксом уже в 1844 г., охватывает помимо "предыстории" еще две эпохи, причем механизм развития во второй из них является прямым диалектическим отрицанием первого, а в третьей – снятием противоречия между ними.

Центральная категория "Экономическо-философских рукописей 1844 г." – категория "отчуждения". Материалистическое понимание истории, выраженное через эту категорию, состоит в следующем.

Источником движения общества является развитие производительных сил, которые человек помещает между собой и присваиваемой, осваиваемой посредством них природой. Тем самым они образуют новую, социальную "природу", лежащую между человеком и естественной природой.

Поскольку производительные силы имеют коллективный, общественный характер, эта новая природа может быть присвоена, использована человеком не непосредственно, а только в конкретной социально-экономической форме. Эта общественная форма присвоения, взятая в одном своем аспекте, как форма присвоения производительных сил, – есть конкретная форма отношений собственности, а в другом аспекте, как форма общения между людьми в процессе производства, – есть конкретная форма производственных отношений. И в этом смысле, по Марксу, собственность есть совокупность всех производственных отношений.

Социально-экономическая форма присвоения (иными словами – форма собственности, форма производственных отношений) оказывается неустранимым посредником между людьми и их производительными силами.

Власть посредника – эмпирически хорошо известный факт. Его теоретический аналог мы находим у Маркса в "Grundrisse".

"Это опосредствующее начало... охватывает воедино обе противоположности, и в конце концов оно всегда выступает как односторонне более высокая степень по сравнению с самими крайностями, потому что то движение или то отношение, которое первоначально выступает в качестве опосредствующего обе крайности, диалектически с необходимостью приводит к тому, что оно оказывается опосредствованием самого себя, субъектом, лишь моментами которого являются те крайности, самостоятельное предпосылание которых оно снимает с тем, чтобы путем самого их снятия утвердить само себя в качестве единственно самостоятельного. Так в сфере религии Христос, посредник между богом и человеком – всего лишь орудие обращения между ними – становится их единством, богочеловеком и, в качестве такового, становится важнее самого бога, святые – важнее Христа, попы – важнее святых".

Вот так и получается, что наши собственные производственные отношения воспаряют над нами подобно античному року, превращаются в чуждую, неконтролируемую, господствующую над нами силу. В этом и состоит марксистская концепция отчуждения, в которой нет ничего от мистицизма гегелевских абстракций. Сила обычая, заставляющая нас (неизвестно почему), пользуясь стаканом, целомудренно сгибать оттопыривающийся мизинец – есть простой пример действия подобной отчужденной силы.

Получается, не люди присваивают свои производительные силы как собственность, а отношение собственности, превратившись в субъекта, присваивает людей. Перед нами не человеческая история, а история отчуждения, история развития собственности. Именно в этом смысле Маркс называл всю предшествующую историю, включая и капитализм, человеческой предысторией.

Для того, чтобы самим творить историю, стать ее субъектом, люди прежде всего должны преодолеть отчуждение, уничтожить частную собственность. По Марксу сущность человека – совокупность всех общественных отношений. Поэтому основное содержание коммунистической эпохи – присвоение человеком всей совокупности отчужденных и порабощающих отношений и, тем самым, возвращение человеку его подлинной сущности.

Однако на всем протяжении "Рукописей" Маркс не устает повторять, что эпоха коммунизма, по существу, решает лишь промежуточную задачу – задачу уничтожения негативных социальных последствий отчужденного развития производительных сил, происходящего в первой эпохе. Пока эта задача не решена до конца, идеал коммунистов – всестороннее гармоническое развитие личности – может влачить существование лишь в качестве художественной самодеятельности в свободное (от уничтожения отчужденных отношений) время.

Подлинное решение этой задачи составит основное содержание третьей эпохи – эпохи "положительного гуманизма". Хотя бытие человека – совокупность общественных производительных сил – полностью разворачивается на протяжении эпохи "предыстории", а сущность человека "возвращается" ему в эпоху коммунизма, однако его понятие^[72] – совокупность форм общественного сознания, вместе с производственными отношениями "произведенных" в первую эпоху – оставалась до того неподвластной, довлеющей над ним силой. Гуманизм как возвращение человеку его понятия и означает, что все огромное духовное богатство, заключенное в понятии "человек", становится достоянием каждой личности.

После опубликования "Рукописей" западные идеологи сделали "сенсационное открытие раннего Маркса", который начинал как вдохновенный пророк гуманизма, а впоследствии, якобы, ему изменил. Этим господам не вредно ознакомиться, к примеру, с членением истории на три эпохи, содержащемся в "Капитале".

Первую эпоху, включающую капиталистический и все предшествующие ему способы производства, в которой развитие имеет характер естественноисторического процесса, чьи закономерности неподвластны людям и не осознаются ими, Маркс называет "царством естественной необходимости". Этому царству, над которым в качестве слепой отчужденной силы господствует производство – человеческий "обмен веществ с природой", – противопоставляется "истинное царство свободы", лежащее вообще вне всякого производства и над ним. Однако эти два царства исторически должны быть опосредованы еще одним, промежуточным, где производственная деятельность людей еще необходима, но уже во все возрастающей мере подвластна их воле, где свобода еще лежит в границах необходимости, но сама необходимость уже является не естественной, а осознанной, и в этом смысле переходит в свободу: "Свобода в этой области может заключаться лишь в том, что коллективный человек, ассоциированные производители рационально регулируют этот свой обмен веществ с природой, ставят его под свой общий контроль, вместо того, чтобы он господствовал над ними как слепая сила... Но тем не менее это все же остается царством необходимости. По ту сторону его начинается развитие человеческих сил, которое является самоцелью, истинное царство свободы, которое, однако, может расцвести лишь на этом царстве неоходимости, как на своем базисе" (К.Маркс, "Капитал", т.3).

Итак,

"Царство естественной необходимости" = "Предыстория"

"Царство осознанной необходимости" = "Эпоха коммунизма"

"Царство свободы" = "Эпоха гуманизма"

Для любого грамотного марксиста, знающего закон отрицания отрицания, понимающего, что на коммунизме история не может остановиться, такое членение на три эпохи, содержащееся в работах Маркса, должно быть не только общеизвестным, но и вполне естественным, Почему же эти прописные истины марксизма приходится буквально переоткрывать, высвобождая из-под слоев казуистики и преодолевая подлинный "заговор молчания"?

Мы вернемся к этому позже. А пока отметим, что именно из-за игнорирования этих азов исторического материализма и возникает немедленно тот парадокс, когда материалистическое понимание механизма общественного развития оказывается запертым в границах "предыстории", а коммунистическая партия, взорвав эти границы и превратившись в правящую, в результате тут же становится теоретически безоружной, обрекается в дальнейшем экономическом строительстве на ползучий эмпиризм; а в этом случае ни о каких коренных преимуществах социалистической экономики, строящейся без научной основы, пресловутым "способом проб и ошибок", говорить попросту не приходится.

Особенно печальна участь, на которую в результате этого обрекают себя общественные науки. Имея фактически в качестве своего реального предмета те или иные стороны развития коммунистического типа, они вынуждены имитировать "согласование" своих результатов с "методологической основой", в качестве каковой выступает общая теория развития абсолютно противоположного типа, материалистическое понимание предыстории. Это неизмеримо сложнее, чем согласовать современные представления акушерства и гинекологии с догматом о непорочном зачатии, и неизбежно возникающее при этом схоластическое теоретизирование своими масштабами и утонченностью заставило бы бледнеть от зависти корифеев средневековой схоластики.

Было бы хорошо, если бы вскрытый парадокс оставался достоянием только теории. К сожалению, это далеко не так.

Так в чем же состоит подлинное материалистическое понимание истории? А главное – как нам побыстрее перейти от этого понимания к конкретным путям подъема нашей экономики к наивысшему мировому уровню производительности труда?

Но в этот момент Проницательный читатель (воспользуемся этим неумирающим образом Чернышевского) начинает постепенно избавляться от состояния паралича, в которое его вверг "Парадокс 1".

- Постойте! – восклицает он. Сейчас я вам устрою парадокс почище вашего. Ведь вы утверждаете, что коммунизм – это эпоха, для которой характерен принципиально новый механизм общественного развития?

- Это не мы, а Энгельс в "Анти-Дюринге".

- Положим. Но вы утверждаете, что основным содержанием этой эпохи является "уничтожение частной собственности", понимаемое не просто как "экспроприация экспроприаторов", а как некая многоэтапная деятельность со сложной структурой?

- Это опять-таки не мы. Маркс называл собственно акт экспроприации упразднением частной собственности в отличие от ее уничтожения, т.е. поэтапного преодоления отчуждения.

- Может быть. Но вы кроме этого говорили, что частная собственность суть совокупность всех производственных отношений?

- Это снова не мы...

- Тем лучше! Теперь сами подумайте, что вы предлагаете с ними делать. Частную собственность надо уничтожать – в этом содержание коммунизма. Так?

- Так в "Манифесте"...

- Отлично! Она суть совокупность производственных отношений? Ведь так? Ну и что же вы предлагаете с ними делать при коммунизме? Выходит, уничтожать? Да ведь это же ... волюнтаризм? Нет хуже – анархизм!

Но тут мы благодарим Проницательного читателя за содействие и добровольно формулируем выявленный с его помощью

Парадокс 2

Сущность социализма и коммунизма – вовсе не "совершенствование", "развитие" и т.п. производственных отношений, а их планомерное и полное уничтожение.