Гарри Бардин: «Я не хочу понимать государство»

Гарри Бардин: «Я не хочу понимать государство»

На правах рекламы

Плеврит, фарингит, туберкулез и прочие болезни органов дыхания  www.eledia.ru

Интервью с мультипликатором Гарри Бардиным

На прошлой неделе на фестивале анимации «Крок» было объявлено, что студия «Пилот» приостанавливает свою работу. Пока аниматоры подписывали безответные письма первым лицам государства, Гарри Бардин на своей студии «Стайер» доделывал «Гадкого утенка». Работа над первым полнометражным мультфильмом, выполненным в лучших традициях советской анимации, шла шесть лет. На экран фильм вышел в 120 копиях. Мультипликатор Гарри Бардин рассказал Елене Мухаметшиной, что гордится сравнением «Гадкого утенка» с фильмом своего сына Павла Бардина «Россия 88».

Ваш мультфильм – это такой гадкий утенок среди той анимации, которая идет в кинотеатрах?

Он другой. Я это прекрасно понимаю, как и то, что в какой-то степени обманываю ожидания молодежи. Я в одном из блогов прочитал: «Конечно, фильм отстой. Совковый. Бардину надо бы поучиться делать мультфильмы. Хотя в принципе, если сделать его в два раза короче и хорошо покрасить, то можно было бы посмотреть». Я хвалу и клевету приемлю равнодушно. Хотя все равно неприятно.

Один рецензент написал про ваш фильм, что это «история гиперконформиста, желающего быть первым учеником в тоталитарном обществе, но не проходящего по “пятому пункту”». Разве в этом нет доли истины?

Нет. Он стремится быть любимым, вписываться в систему, но у него не получается. Гадкий утенок пытается быть таким же, как они, но не из стремления быть лучше их, а быть таким, как все. Конформист — скорее червячок, который живет, не пытаясь никак изменить свое существование. А этот все-таки вырвался на свободу, поняв ее цену.

А откуда такой семейный интерес к теме ксенофобии в «Гадком утенке» и в «России 88» у Бардиных?

Мы просто неравнодушные люди, и то, что происходит вокруг, нас не может не волновать. Павел своими средствами это показывает, я своими. Где-то написали, что по остроте «Гадкий утенок» достигает «Россию-88». Я горжусь тем, что наши имена стоят рядом.

Пока вы делали фильм, у вас были на него деньги, и вас, казалось бы, не касались проблемы финансирования. А как сейчас обстоят дела?

Проблемы уже коснулись, сейчас у нас нет ни копейки. Полностью зависим от проката, они покажут наши перспективы. Мне государство дало $1 млн на «Гадкого утенка», еще $500 000 я как продюсер добирал сам. Бюджет $1,5 млн — это более чем скромно для такого фильма. Представители Pixar и Walt Disney Studios, придя в кинолабораторию CineLab, где думали заказать тираж копий для своих полнометражных фильмов, спросили, делали ли в лаборатории уже мультфильмы. Им отвечают, что как раз сейчас делают Гарри Бардина. Показали отрывки на большом экране, где шла цветокоррекция. Посмотрев, они сказали: «Нет, на такой проект у нас денег не хватит».

Интересно, что смогли бы сделать российские аниматоры на бюджет мультфильма «Шрек навсегда» в $165 млн?

Это немыслимые деньги. Сейчас наша мультипликация находится в критическом состоянии. Происходит потеря качества в угоду рынку. Одиночки-энтузиасты, которые сегодня работают в авторской мультипликации, испытывают большие трудности. Во-первых, нас никто не смотрит, поскольку по большей части мы делаем не полный метр, а в короткометражках прокатчики не заинтересованы. Да и вообще мне прокатчики сказали, когда посмотрели фильм на монтажном столе: «Ну, вы искусством занимаетесь. Нам бы что погаже».

Почему в принципе начались проблемы российской анимации?

Российская мультипликация славна своим малым форматом. Невозможно ведь делать только полнометражные фильмы, чтобы достучаться до зрителя через кинотеатры. Телеканалам нужно отчитаться, что 15% эфирного времени они тратят на детей. Но в детские фильмы ставить рекламу нельзя, поэтому они ставят их в пять утра, когда время под рекламу никто не покупает. Ставить мультфильмы в прайм-тайм — значит потерять бабки.

В Поволжье сейчас проходит фестиваль «Крок». Там Юрий Норштейн, Эдуард Назаров, Александр Петров высказываются в том духе, что власть не озаботилась тем, что будут смотреть наши дети завтра. Потому что власть это просто не волнует. Да и у нас, продюсеров, тоже нет четкого понимания, что делать. Мы недавно собирались на круглом столе. Сергей Сельянов и Анатолий Прохоров (худрук проекта «Смешарики». — Newsweek) декларируют одну позицию: «смешарики» — майки — карандаши — трусы — прокладки. То есть позиция заработка. «Смешарики» — из ряда вон выходящие по изображению. Если бы Прохоров в советскую пору, когда он был высоколобым эстетом и громил с трибун продукцию «Союзмультфильма» за ее низкопробность, мелкотемье и прочее, оценивал «Смешариков», то он бы их раздолбал на корню. Но поменялось время, поменялся Прохоров. Это мы с Назаровым никак не меняемся — два старых дурака. Талдычим одно и то же: что нужно не утратить традиции, нужны серьезный подход и качество, а не только полный метр и сериалы.

Кто-то же из мультипликаторов согласен с тем, чтобы мультфильмы на телевидении можно было перебивать рекламой. Тогда бы они стали привлекательней для показа.

Я к этому не готов. Пусть она идет в начале полчаса и в конце полчаса. Я четыре месяца сидел в наушниках, создавая пластику фильма не для того, чтобы потом в него вставили врезку из моющих средств для унитазов.

Вы не участвуете в подписании коллективных писем, которые пишут мультипликаторы. Почему?

Это история про унтер-офицерскую вдову, которая сама себя сечет. Все, что издано правительством, подписано Путиным. А потом Путину жаловаться на Путина, а он спустит это на рассмотрение к Медведеву, чтобы тот разобрался и доложил, или все будет наоборот — я не в курсе их отношений. Все это глупо и недостойно той отрасли, которой мы занимаемся. Мультипликация заработала право своим, скажем так, честным служением народу, чтобы с ней разговаривали не сверху вниз, а глаза в глаза. Они могли бы нас вызвать, выслушать. Сейчас все это происходит опосредованно, через интернет. Если бы Маша и Дубровский общались через интернет, то ничего хорошего бы не вышло. Года три назад был круглый стол с Медведевым, когда он был еще вице-премьером. Мы высказали ему свои пожелания, пожали друг другу руки и разошлись. И ничего не произошло. В кинотеатрах, как в советские времена, можно было бы показывать мультсборники. Но владельцы предпочитают другое, потому что для них не существует понятия «воспитание». Они смотрят себе в карман, и это становится основной стратегической направляющей нашего кинопоказа.

Но ведь государство тоже в какой-то степени можно понять…

Не хочу я понимать государство! Никогда у меня не было желания понимать государство. Тезис из старой советской песни — «и где бы я ни был, и что бы ни делал, у родины в вечном долгу» — не для меня. Я долги не люблю. Я их все отдал. После школы работал на заводе, потом служил в армии три года, после института пять лет отработал в театре. Я родине все отдал. Теперь пусть она обо мне позаботится. Почему в США так истово поют гимн, положа руку на сердце? Американцы любят свою страну, потому что их любовь не безответна. Тот же фильм «Спасти рядового Райана» не пустой звук. Так Спилберг показал концепцию американской жизни: ради спасения одного человека, который является последним потомком семьи, гибнут все остальные. В истории нашей страны человек никогда не ценился. Но входить в обстоятельства государства — увольте.

Возможно, беда российских аниматоров в том, что среди вас нет организатора, умеющего лоббировать ваши интересы. Простите за сравнение, как Никита Михалков в кино. Кому надо можно и подлизать, чтобы не закрылись студии.

Как сказал Жванецкий, он бы и рад начать лизать задницу власти, но боится, что опоздал и будет лизать тому, кто лижет. А это совсем не входит в мои планы.