Глава 7 Недружественный огонь

Глава 7

Недружественный огонь

«Если бы их застрелили боевики, а мы бы просто обнаружили их, нам не было бы так плохо. Но это мы их убили».

Специалист Майкл Аяла, Армия США, 1-й батальон 327-го пехотного полка. Война в Ираке (2006 г.)

Ирак, где-то к юго-западу от Багдада. Довольно прохладно, конец ноября, смеркается. Синий корейский грузовик Bongo — здесь, в Ираке, таких полно; на них перевозят все что угодно: от мелкого скота до строительных блоков — несется навстречу американской автоколонне из четырех вездеходов Humvee. В одной из машин специалист Майкл Аяла. Грузовик еще прибавляет скорости. Пока он далеко, между ними расстояние с два футбольных поля, но у Аялы дурное предчувствие. И оно не обманывает: из кузова грузовика начинают стрелять. Столкновение неизбежно. Срабатывает инстинкт, мозг и тело солдата автоматически настраиваются на бой. На опасность реагирует центральная нервная система: в кровь выбрасывается адреналин; дыхание становится глубже, чтобы все важнейшие органы получали достаточно кислорода. Кровь устремляется от пищеварительного тракта к мускулам — им сейчас придется работать. Зрачки расширяются, чтобы увеличить поле зрения, чувства обостряются, болевой порог повышается. В такой ситуации инстинкты даже могут заглушить разум. Но Аяла — подготовленный солдат. Хотя биологически он и реагирует на опасность, но он не даст страху взять верх. Выработанная многочисленными тренировками мышечная память позволит ему выполнять все необходимое, чтобы выжить. В это время его мозг будет по-прежнему анализировать ситуацию и принимать взвешенные решения. Аяла проверяет оружие. Он готов встретить врага.

Услышав выстрелы, солдаты тут же занимают боевые позиции: два Humvee впереди под углом 45° к дороге, два позади. Так их учили. Они все делают быстро, почти рефлекторно. Машины впереди должны принять на себя первый удар, за двумя другими укрываются шесть солдат. Аяла, сидевший на заднем сидении, открывает тяжелую бронированную дверь, укрывается за ней и направляет свою винтовку М-4 на приближающийся грузовик. Пулеметы американцев, браунинги М2 и М249 SAW, уже развернуты в сторону Bongo.

Аяла пытается побороть волнение. Ему всего 19 лет. Он в Ираке совсем недавно, всего месяц, но ему уже не раз пришлось столкнуться с насилием. При взрыве погиб один его друг, выходец из того же городка в восточной части Техаса, что и сам Аяла. Ему оторвало обе ноги. Сам Аяла тоже подорвался на самодельном взрывном устройстве и только чудом остался в живых.

И сейчас ему предстоит очередной бой. Грузовик приближается, не сбрасывая скорости.

«Тогда мы открыли огонь из браунинга», — рассказывает Аяла. Потом начинает стрелять и второй пулеметчик. Патроны калибра 12,7 мм размером с большой палец попадают в лобовое стекло грузовика. Оно разлетается на мелкие осколки. На грузовик обрушивается настоящий металлический дождь: пулемет SAW 249 может выстреливать до 200 патронов калибра 7,62 в минуту. Грузовик съезжает с дороги, врезается в дерево и останавливается. Аяла стреляет несколько раз по дымящейся машине из своей винтовки. Это чтобы наверняка, думает он. Он доволен: вполне возможно, им наконец-то удалось обезвредить повстанцев, которые в течение нескольких недель обстреливали лагерь Кэмп-Страйкер из минометов.

«Но потом наш командир взвода начал кричать: «Прекратить огонь! Прекратить огонь!» Он увидел, как какой-то человек выпрыгнул из грузовика и попытался укрыться в придорожной канаве», — рассказывает Аяла.

Командир взвода подходит к грузовику. И начинает звать на помощь. Аяла — специалист оперативного реагирования: его задача — помогать санитарам подразделения или, в случае их отсутствия, самому оказывать первую помощь. Он хватает аптечку и бежит к разбитому грузовику. Даже сейчас, четыре года спустя, он с ужасом вспоминает, что ему пришлось увидеть…

Я впервые встретил Майкла Аялу в начале ноября 2005 года, за несколько недель до описанных событий и ровно год спустя после операции «Ярость призрака» в Эль-Фаллудже, когда снял убийство в мечети. Я тогда работал над проектом «В горячей зоне» для Yahoo! News и был прикомандирован к частям 101-й воздушно-десантной дивизии, базировавшейся в Кэмп-Страйкер, вспомогательном опорном пункте при Кэмп-Виктория недалеко от аэропорта Багдада. Задачей 3-го взвода роты «А», в котором служил Аяла, было патрулировать территорию: день за днем они прочесывали картофельные и луковые поля к югу от аэропорта. Однажды штаб-сержант Дэвид Криспен заметил валявшуюся на земле надкушенную сырую картофелину. Наверное, кто-то был зверски голоден или просто сильно скучал. Еще Криспен обратил внимание, что земля возле того места, где лежала картофелина, недавно была перекопана. Ему это показалось подозрительным. В одном из домов солдаты позаимствовали лопату. Почти сразу они наткнулись на что-то металлическое. Это оказались пулеметные ленты и сорок артиллерийских снарядов 155 мм, завернутых в пластиковые пакеты для защиты от сырости.

Иракские повстанцы часто использовали артиллерийские снаряды для изготовления самодельных взрывных устройств. Они обычно соединяли несколько штук вместе, чтобы увеличить мощность взрыва, и закладывали их у дорог. Солдаты очень довольны собой. Они знают, что от взрывов таких устройств в Ираке гибнет очень много американцев и что благодаря своим детективным навыкам они сейчас спасли множество жизней. Я тоже рад: репортаж должен получиться отличный. История о том, как простым американским парням удалось разрушить коварные замыслы боевиков, не пролив ни капли крови. Я снимаю, как они уничтожают найденное оружие.

Прибывшие саперы, сопровождаемые Аялой и его сослуживцами, отсоединяют острые кончики снарядов, в которых находятся взрыватели, закладывают в образовавшиеся отверстия пластиковую взрывчатку С4. Затем присоединяют собственные детонаторы. Один из саперов достает катушку со шнуром и отходит от снарядов метров на триста, разматывая его. Солдаты укрываются за стеной, и сапер поджигает шнур.

Один из саперов громко предупреждает о готовящемся взрыве, другой спокойнее повторяет предупреждение по рации «Осторожно, взрываем. Осторожно, взрываем».

Яркая оранжево-красная вспышка, оглушительный взрыв. Клубы черного дыма до самого горизонта. И финальный аккорд: разлетающиеся по полю вокруг нас металлические осколки. Радостные возгласы солдат 3-го взвода. Взрывчатка уничтожает взрывчатку.

Аяла подходит к месту взрыва. Там образовалась воронка диаметром больше 10 м и глубиной метров семь. От снарядов буквально ничего не осталось. Как будто никакого тайника и не было. С одной стороны воронки — вырванные взрывом и разбросанные по земле картофелины, с другой — луковицы. На краю поля — скошенная взрывной волной слоновья трава.

Я фотографирую Аялу. Он стоит одной ногой на краю воронки, «словно капитан Морган на этикетке рома», как он сам шутит потом. На снимке он улыбается. Но не все дни его службы в Ираке окажутся такими радостными, как тот.

Аяла мечтал стать солдатом с шести лет, когда увидел репортажи о войне в Персидском заливе по телевидению. Воспитанному приемными родителями мальчишке военные показались воплощением силы и непоколебимой мощи. Он смотрел на американцев в коричневой камуфляжной форме, на боевые машины пехоты Bradley и танки Abrams. Они пересекали пустыню, вселяя страх в сердца иракских захватчиков и даря надежду кувейтцам, оказавшимся пленниками в собственных домах.

«Я был тогда еще совсем маленьким, но сразу понял, чем хочу заниматься в жизни», — рассказывает Аяла. Он разговаривает со мной по телефону из Форт-Кэмпбелл в Кларксвилл, Теннесси, штаб-квартиры 101-й дивизии.

Через 13 лет, когда, будучи американским солдатом, Аяла чуть не погиб, картина уже не казалась ему такой благостной. Он вместе с еще одним солдатом осматривал окрестности с крыши дома, чтобы в случае необходимости прикрыть патрулирующих территорию товарищей. На крыше взорвалось взрывное устройство, заложенное повстанцами в бочке с водой. В первую секунду Аяле даже показалось, что их по ошибке приняли за повстанцев и обстреляли американские вертолеты Apache.

«Я потерял сознание. Когда очнулся, второй солдат пытался привести меня в чувство. Он мне сказал, что мы подорвались на самодельном взрывном устройстве. Мы все были покрыты пылью и каким-то мусором из-за взрыва. У меня в плече было два осколка. Ох, ну я тогда и разозлился! Ате, кто видел взрыв, говорят, нам вообще чудом удалось выжить».

Их командир хотел вызвать вертолет, чтобы эвакуировать Аялу, но тот остановил его. Майкл боялся, что вертолет окажется мишенью для противника: спрятанное в бочке устройство управлялось дистанционно, скорее всего, с крыши соседнего дома. Тем же вечером подразделение Аялы захватило двух иракцев, которые, вероятно, и устроили взрыв. Аяла не стал мстить нападавшим. По его словам, ему было достаточно просто наконец-то посмотреть в глаза противнику, с которым почти никогда не удавалось встретиться лицом к лицу. Ведь тактика повстанцев сводилась в основном к тому, чтобы закладывать повсюду мины-ловушки или другие взрывные устройства.

«Я усадил их, но никаких зуботычин. Уверен, они тряслись от страха, но я не собирался их бить. Конечно, не собирался я и нежничать с ними. Все как положено по Женевской конвенции, ни больше ни меньше», — вспоминает Майкл.

За ту операцию на крыше Аяла получил медаль «Пурпурное сердце». Но на самом деле свое боевое крещение он прошел еще за две недели до этого случая. Именно тогда он осознал, как опасен и жесток может быть враг, противостоящий самой мощной армии в мире. Вот как это произошло.

31 октября 2005 года. Хэллоуин. Подразделение Аялы прибыло в Ирак только две недели назад. Первое время, чтобы они могли освоиться в новой для них местности, их повсюду сопровождали солдаты подразделения, которое они должны были сменить. Той ночью они впервые патрулировали территорию самостоятельно. Их задачей было проверить, не заложены ли взрывные устройства на дороге, ведущей к лагерю. Километрах в пяти к юго-западу от Багдада они нашли мину. Вернее, она нашла их.

«Подорвалась вторая машина в колонне. Я сидел на переднем сиденье, высматривал взрывные устройства. И вдруг услышал оглушительный взрыв. Все оказалось в дыму, так что я не видел дальше капота своей машины. Я сначала вообще подумал, что подорвалась вся колонна».

Аяла побежал вперед, и его глазам предстала картина, напоминающая изображение ада на полотнах Иеронима Босха: огонь, муки, разрушения. Дым понемногу рассеялся, и он увидел груды искореженного металла, тела убитых и раненых товарищей. Пострадали военнослужащие из другого взвода роты Аялы. Первым он заметил рядового с оторванной выше колена ногой. Вокруг него все было залито кровью — кровотечение из бедренной артерии может привести к смерти всего за четыре минуты. Санитар уже наложил жгут, так что Аяла начал проверять, нет ли у рядового еще каких-то травм: контузий, сломанных костей.

Все это могло уменьшить его шансы на выживание. Сам Аяла был настолько испуган и взволнован, что едва мог унять дрожь в руках. Он решил, что состояние пострадавшего тяжелое, но стабильное. Аяла ошибся: рядовой умер от внутренних повреждений еще до того, как его смогли эвакуировать.

Рядом другой солдат, наводчик орудия подорвавшейся на мине машины, уже был мертв. Еще один военнослужащий, первый сержант, скончался от полученных ран в вертолете, когда его везли в полевой госпиталь. А потом Аяла увидел одного своего друга, выходца из той же части Техаса, что и он сам. Взрывом ему оторвало обе ноги.

«Санитар уже вколол ему морфий от боли. Больше мы ничего не могли сделать. Я просто держал его за руку и повторял, что вертолеты уже в пути». Позже Аяла узнал, что его другу не удалось выжить. Всего через две недели после прибытия в Ирак Майклу пришлось столкнуться со страданиями и смертью. Если они хотя бы сражались лицом к лицу с врагом, было бы проще. Но американские войска несли потери, даже не видя своего противника. Как можно победить невидимку? Той ночью он не мог уснуть.

«Я сидел на койке и думал: нужно чудо, чтобы мы смогли живыми вернуться из Ирака домой. Я боялся, что каждый день будет похож на этот».

После того случая он нервничал и паниковал каждый раз, когда приходилось патрулировать территорию.

«Я старался держать себя в руках. Но взрывы и стрельба продолжались, и я постоянно боялся».

Аяле тяжело было держать все свои переживания в себе. Но ни с кем, кроме сослуживцев, он не мог поделиться своими чувствами. Ему казалось, что ни его девушка, ни брат (хотя он и служил в морской пехоте) не понимают его, когда он пытается объяснить, что с ним происходит. А родителям он не хотел рассказывать о гибели своих товарищей, чтобы лишний раз не волновать их…

17-летняя Кристин Макдэниеле не готова была стать матерью. Она ведь еще училась в школе. Поэтому, когда родился ее первенец, Майкл, она отдала его в приемную семью. Ей казалось, так будет лучше для всех. Врачи сказали Бобу и Пэм Аяле, что у них вряд ли будут свои дети, поэтому они решили усыновить ребенка. Майкл в их семье появился первым. Потом они усыновили еще троих, и Пэм все-таки родила сына. Боб был автором и исполнителем христианских песен, довольно широко известным в определенных кругах. Еще в 20 лет он потерял зрение из-за ретинита. Он неплохо зарабатывал, выступая в церквях и на религиозных фестивалях. Он также помогал записывать альбомы современной христианской музыкальной группе Last Days Ministry. Боб и Пэм были евангелистами и воспитывали своих детей соответственно. Майкл получил домашнее образование, участвовал в христианских митингах против абортов. Иногда он аккомпанировал отцу на гитаре во время выступлений. Но Боб часто ездил по гастролям, и особенно теплые отношения у Майкла сложились с матерью.

Когда Майклу было пятнадцать, Боба пригласили руководить хором в церкви Грейс в Нью-Гемпшире, и они переехали туда из Техаса. Майкл скучал по старому дому, но решил, что переезд никак не повлияет на его планы. Во втором классе средней школы он подал документы в ньюгемпширское отделение Национальной гвардии. Он выбрал специальную программу, позволяющую окончить школу, прежде чем приступить к службе. В следующем году он начал посещать курсы подготовки в Национальной гвардии, а в 2004-м, сразу после школьного выпускного, отправился в учебный лагерь для новобранцев. Аяла знал, куда хотел попасть: в пехоту. Но не в бронетанковое подразделение: обращаться с тяжелой техникой ему не нравилось. Ему хотелось служить в воздушно-десантных войсках. После тренировочного лагеря в Форт-Беннинг, Джорджия, его послали в Форт-Кэмпбелл, Кентукки, штаб-квартиру 101-й воздушно-десантной дивизии. «Клекочущие орлы», как принято называть это подразделение, прославились участием в высадке в Нормандии во время Второй мировой войны, когда они понесли тяжелые потери. В октябре 2005-го дивизию Майкла отправили в Ирак.

Когда Аяла увидел, кто находится внутри синего Bongo, ему стало плохо. Машина с разбитым всмятку капотом стояла у дороги, черный дым из выхлопной трубы смешивался с белым паром радиатора. В первую секунду Аяла даже подумал, что все это ему снится. Те, в кого они стреляли, оказались не иракскими повстанцами. Это были американские солдаты, товарищи Аялы. Как такое могло произойти? Сбылся самый страшный кошмар любого военного, когда в суматохе боя убивают своих. Официально такой инцидент называется парадоксально — «дружественный огонь». Американские солдаты используют другое слово — FUBAR (fucked up beyond all recognition — «замочили, обознавшись»).

Все находящиеся в грузовике либо убиты, либо ранены. Человек, выскочивший из машины в попытке спастись, лейтенант, командир взвода, лежит в придорожной канаве. Трое других все еще в кузове: иракский переводчик, задетый выстрелом из винтовки Аялы, радист с простреленной в нескольких местах рукой и санитар, которому в ногу попала срикошетившая пуля.

«Санитар стал кричать на нас: «Какого черта? Что вы наделали, идиоты?!»» — вспоминает Аяла. Несмотря на собственное ранение он пытался помочь остальным. Он подошел к кабине грузовика, и мир вокруг просто перестал существовать. Голос санитара теперь доносится из какой-то другой реальности. Майкл протягивает руку к дверце кабины, рывком открывает ее. Внутри все забрызгано кровью, но оба солдата по-прежнему сидят на своих местах. Они мертвы. Их тела и лица испещрены крупнокалиберными пулями. Аяла узнает их: он почти каждый день встречал их в Кэмп-Страйкер. На месте водителя сержант Адам Крейн, на пассажирском сиденье — штаб-сержант Филипп Нардон (я не называю настоящие имена по просьбе их семей). Майкл в ужасе. Но он понимает, что им больше ничем не помочь, и возвращается к раненым. Санитар из подразделения Аялы уже оказывает помощь лейтенанту — единственному, кто пострадал не от «дружественного» огня. Он ранен в перестрелке с повстанцами, от которых как раз пытался удрать синий Bongo. Пуля вошла выше бронежилета в левое плечо и вышла сзади, задев легкое. Ему требуется немедленная помощь, рана может оказаться смертельной. Из куска пластмассы и скотча санитар сооружает герметичную конструкцию, которая не позволяет воздуху поступать в легкое. Один угол пластмассы не закреплен, чтобы воздух мог выходить. Аяла держит пакет с физраствором, а санитар вводит иглу в вену.

Они продолжают работу. Теперь очередь радиста, ему накладывают жгут. Он крупный, производит впечатление физически сильного человека, и ранение, скорее всего, не будет иметь серьезных последствий. Они перевязывают ногу санитару и, наконец, обрабатывают царапину на голове переводчика. Тем временем остальные в подразделении Аялы уже знают о случившемся. Одного из пулеметчиков тошнит, другой рыдает. Отныне их служба, независимо от дальнейших побед и героизма, навсегда будет омрачена этой непреднамеренной, но смертельной ошибкой. «Если бы их застрелили боевики, а мы бы просто обнаружили их, нам не было бы так плохо. Но это мы их убили».

У них с собой не было пластиковых мешков. Поэтому, достав тела сержантов из кабины грузовика, они накрыли их плащами. Дверь со стороны водителя оказалась зажата деревом, и Аяле пришлось перелезать через залитое кровью сиденье. Когда они вытаскивали тело Нардона, у него отвалилась отстреленная кисть руки. Командир взвода вызвал вертолеты. Сначала эвакуировали раненых. Второй вертолет, который должен был забрать тела, задержался, и Аялу оставили сторожить их. Ночью, при виде двух темных силуэтов на носилках на земле у его ног, Аяле было нестерпимо больно и жутко. Вертолет прилетел незадолго до рассвета. Он приземлился метрах в ста от них, и Аяла с товарищами отнесли тела.

Расследование инцидента завершилось только через месяц. Учитывая все обстоятельства, следователи признали оправданными действия 3-го взвода роты «А», подразделения Аялы. То, как развивались странные и жуткие события того дня, напоминает цепную реакцию машины Голдберга. Проверить одну из деревень недалеко от базы было приказано 2-му взводу. Они направились туда пешком. В деревне американцы наткнулись на повстанцев, завязалась перестрелка. Их командир, лейтенант, был ранен. В бою сломалась рация, так что американцы не смогли вызвать подкрепление. Командование принял сержант Нардон. Он приказал конфисковать случайно попавшийся им иракский грузовик, чтобы вернуться на нем обратно. Тем временем командование на базе узнало о перестрелке, и 3-му взводу было приказано оказать поддержку 2-му. Тогда подразделение Аялы выдвинулось навстречу синему грузовику. Отступавшие американцы отстреливались — эти выстрелы из кузова грузовика как раз и слышали Аяла и его товарищи. Они решили, что стреляют по ним. И сделали именно то, чему их учили, — уничтожили врага.

Пока продолжалось расследование, отношения между военнослужащими двух взводов оставались крайне напряженными.

«Все обвиняли нас. Они думали, мы просто заигрались, почувствовали себя крутыми мачо. Когда стало известно решение комиссии, мы вздохнули с облегчением».

Но, конечно, решение комиссии не помогло Аяле и его товарищам забыть о случившемся. Им было очень сложно продолжать службу в горячей точке.

«Каждый раз, когда приходилось стрелять, я никак не мог решиться нажать на спусковой крючок. К счастью, мы не оказывались в слишком опасных ситуациях. Я не готов был стрелять, не удостоверившись на сто процентов, что все делаю правильно. Я не хотел повторить такую ошибку».

Аялу начали мучить кошмары. Почти каждую ночь ему снова и снова снилось, как они расстреливают грузовик. Кошмары не оставили его и после возвращения домой. Майкл пытался с ними бороться, забыть о случившемся. Вернувшись в США, он женился на сестре своего лучшего друга — ей было всего восемнадцать, ему — двадцать. Молодым супругам пришлось нелегко. Пережитое на войне слишком сильно изменило Майкла. Воспоминания о том ноябрьском дне, как вьюн-паразит на дереве, высасывали из него все жизненные силы, душили, не позволяли двигаться дальше. Он постоянно думал о погибших от «дружественного огня» товарищах. Он стал нелюдим, впадал в панику при звуке взрывающихся петард. Стал хранить заряженный дробовик в спальне, потому что у него появился параноидальный страх, что кто-нибудь вломится к ним домой. По ночам Майклу часто снилось, что он все еще в Ираке. Он будил жену со словами, что ее очередь дежурить. Иногда ей самой приходилось его будить, потому что во сне он что-то кричал по-арабски. Он начал принимать множество лекарств: лоразепам от депрессии, циталопрам от приступов паники, амбиен от бессонницы. Из-за побочного действия амбиена он стал ходить во сне. Иногда включал свет и начинал разбрасывать по комнате вещи, как будто искал спрятанное оружие.

Лекарства не помогали, Аяла по-прежнему просыпался по ночам от страха. И даже когда у них родилась дочь Килей, ничего не изменилось. Они оба были еще слишком молоды, Майкл никак не мог справиться со своими психологическими проблемами — легко понять, почему уже через два года они развелись. Майкл осознавал, что ему нужна помощь, он хотел поговорить с кем-нибудь о своих проблемах. Но знал, что это может повредить его военной карьере: его даже могли признать негодным к службе. Он все-таки решил рискнуть: после того как к пережитой травме добавилась личная трагедия, он уже точно не справился бы один. У его приемной матери, Пэм, нашли рак шейки матки.

Болезнь развивалась очень быстро, и 13 мая 2008-го Пэм умерла. Майкл не успел прилететь в Нью-Гемпшир из Форт-Беннинга, чтобы попрощаться с самым близким для него человеком.

«Многие не хотят признаваться в слабости. Но я считаю, если сам не справляешься, надо обращаться за помощью».

В Форт-Беннинге Майклу помог капеллан, недавно прошедший курс десенсибилизации и восстановления с помощью движения глаз (EMDR — Eye Movement Desensitization Reprocessing). Согласно этой методике, быстрое движение зрачков пациента, следящего за световой указкой или пальцем врача, должно помочь пациенту нейтрализовать травмирующие воспоминания.

«Он просто задавал мне вопросы. И постепенно я стал понимать, что я нормальный человек, просто мне пришлось многое пережить». После нескольких таких бесед Майклу стало лучше, а еще через какое-то время он смог отказаться от прописанных антидепрессантов и снотворных. Он говорит, что иногда, особенно по мере приближения очередной годовщины, ему снятся кошмары о том дне в Ираке. Но в целом он чувствует себя намного спокойнее и увереннее.

Время и лечение помогли ему справиться с последствиями пережитой травмы. Весной 2010 года Майкл узнал, что его снова должны отправить в зону боевых действий, на этот раз в Афганистан. Но он уже не был маленьким мальчиком, с восхищением смотревшим репортажи о войне в Персидском заливе. Он видел предостаточно насилия в своей жизни и не хотел снова столкнуться с ним. Он не был уверен, что сможет выдержать еще один год, если ему опять придется убивать и наблюдать, как умирают люди. Кроме того, Майкл боялся, что на этот раз может погибнуть сам. Но его поддерживала мысль о том, что однажды ему уже удалось справиться с травмирующими событиями: после командировки в Ирак он смог заново собрать кусочки своей разрушенной жизни. Он был готов повторить этот путь, вернувшись из Афганистана.

«Я знаю, что мне предстоит. Я уже был на войне. Я очень надеюсь, что в Афганистане все будет спокойнее и с нами ничего плохого не случится. Очень надеюсь, что вернемся мы все».

P.S. Весной 2011 года Майкл Аяла вернулся из Афганистана. Вот что он написал мне:

«Я вернулся из Афганистана три недели назад. Эта командировка оказалась совсем не такой, как я ожидал. Афганцы упорнее в бою, чем иракцы. Но они тоже не подходят близко, предпочитают стрелять издалека. Мне дали очередное звание, сержанта. И я подписал контракт еще на пять лет. Перед отправкой в Афганистан мы снова сошлись с женой. Там, в Афганистане, было непросто, я потерял своих близких друзей. Но в целом, несмотря на то что я пережил, у меня все в порядке».

Данный текст является ознакомительным фрагментом.