Он имя свое «Иван Приеылов» в школе увековечил

25 января. 7 часов вечера.

Сегодня, войдя в класс, я не сел на своё обычное место рядом с Кириллом. Я положил перед редактором запечатанный конверт и стал прохаживаться между партами.

В конверте находилось письмо. Вот что я там писал:

«Замятин!

Предлагаю меняться с Пеликановым местами. Так вам будет удобнее делать гадости своим бывшим друзьям. Если Пеликанов не поменяется, то я всё равно рядом с тобой не сяду. Это окончательно.

С. Ложечкин»

Кирилл прочёл письмо и сказал:

- Смешно, Семён!

Я молча пожал плечами и продолжал ходить.

Тогда Кирилл показал письмо Валерке. Тот ухмыльнулся, сказал: «Это - дело, это нам подходит», - и перенёс свои книги на парту к редактору. Я сел на его место рядом с Артамоновым, которого теперь все зовут «Д'Артаньяном».

После звонка, перед началом урока к нам заглянул вожатый Игорь.

- Понравился «Крокодилёнок»? - спросил он.

- Понравился! - хором ответил класс. Даже «доктор исторических наук» Витя Огурцов крикнул: «Понравился!» Промолчали только мы с Артамоновым да Ваня Прибы-лов.

Целый день я старался не обращать на Кирилла никакого внимания, а он, кажется, и в самом деле не обращал на меня внимания. На всех переменах ребята приносили ему заметки. Он просматривал их с очень серьёзным видом и говорил:

- Ладно! Это мы обработаем. Или:

- Не пойдёт. Мелочь.

Ваня Прибылов сегодня три раза раскрывал перочинный нож, но тут же со смущённым видом прятал его в карман.

Того же числа. 10 часов 30 минут.

Настроение паршивое. Скучно учить уроки одному. Это, должно быть, с непривычки.

Не знаю: может быть, я погорячился и зря поссорился с Киркой? В конце концов, что из того, если он один разок напишет обо мне в газете?

Нужно учить формулы сокращённого умножения, но назавтра много задано по русскому. Придётся с формулами подождать.

26 января.

Нет, Кирилл Замятин! Никогда, никогда Семён Ложечкин больше не скажет с тобой ни слова!

Они нарисовали собаку, которая стояла на кафедре, опираясь передними лапами о стол, а перед ней изобразили четырёх мальчишек с глупыми лицами. Под этим рисунком они написали:

«Я служебная собака Барбос. Как и всякая собака, я очень люблю лаять. Но когда я бываю с пограничником на посту, я не лаю. Я не лаю даже тогда, когда мимо пробежит заяц. Я сдерживаю себя, так как знаю, что лаять на посту нельзя. А вы, Артамонов, Ложечкин, Тараскин и Бодров, знаете, что на уроках болтать нельзя, и всё-таки болтаете, мешая другим заниматься. Ай-ай, как не стыдно!»

И в то самое время, как одни ребята хохотали надо мной, другие вытащили из пионерской комнаты Кирилла с Валерием и закричали:

- Качать редакторов!

Я прямо зубами заскрежетал, глядя, как редактор и художник взлетают чуть не до потолка. А тут ещё Артамонов подошёл ко мне…

- Ловко твой дружок на тебе почести зарабатывает.

- Он такой же друг, как ты, папа римский, - отрезал я.

Артамонов помолчал и снова процедил:

- Пусть теперь выйдет на улицу! Я ему покажу «Барбоса» с «Д'Артаньяном»

Довольно! С завтрашнего дня буду сидеть на уроках немой, как рыба.

27 января.

Настроение паршивое. На русском и на физике получил замечание за болтовню. Получил также двойку по алгебре: не знал формул сокращённого умножения. Серёжа Бодров тоже получил двойку. Это у него уже третья. Первые две по русскому и химии. Он только и знает, что играет во дворе в хоккей.

Ваня Прибылов предложил мне сменять общую тетрадь на его перочинный нож. Сменял.

28 января.

Теперь я окончательно понял, что такое этот Замятин. Он не придумал ничего умнее, как снова протащить меня, на этот раз за алгебру.

«Д'Артаньян» тоже попал в «Крокодилёнок». Он способный, но учится как-то странно: получит пятёрку по русскому - заработает двойку по геометрии, подтянется по геометрии - схватит двойку по биологии. Третьим пострадал Кузя Тараскин: ходит нечёсаный.

Нам теперь хоть в школу не ходи. Только и слышим:

- Как поживает «Барбос»?

- «Д-Артаньян», много врагов победил? Артамонов мечтает поймать редактора на улице, но ему не удаётся. Кирилл с Валеркой живут в одном переулке и всегда ходят вместе. Жаль!