ДВА ВАСИЛИЯ

Василий Михеев в зоопарке работает, на должности сторожа. От зоопарка до дома километр, а то и все полтора наберется, пока с работы домой дойдешь, непременно явишься выпимши.

Придет сторож Василий домой, а там кот Василий, прощелыга из прощелыг, лежит под радиатором цыганским бароном. Его бы в зоопарк отдать, так ведь не возьмут: маленький он, сквозь решетки пролезает.

Присядет к нему хозяин, слегка дыхнет, а кот аж подскочит, душа безалкогольная. Да что кот! У себя на работе Василий Михеев одним дыхом лошадь укладывает. Эту, маленькую, которую Пржевальский не уложил.

Подскочит кот, потом на место опустится — не висеть же в воздухе, смешной вопрос! И тут хозяин его и возьмет на приземлении, чтоб не ушел, подлец, от разговора.

И тогда пойдет разговор:

— У нас, Василий, на работе народ вроде тебя, но все битый, стреляный. Сова, к примеру, за ночные дела сидит. Пингвин, к примеру, за дневные дела сидит. На свете, Василий, столько дел — гЛжа за все пересидишь, и жить некогда.

Кот Василий смотрит недоверчиво. Жизни не знает. А Михеев знает, он в этой жизни живет.

— Возьми нашего завхоза, он тоже сидит, только не у нас, в другом месте. А ведь я его, Василий, предупреждал: не воруй у бессловесных, на тебя найдутся словесные. Так по-моему и вышло. Только чем же все кончилось? Сидит наш завхоз, а на его месте другой — и еще больше ворует!

И опять хозяин дыхнет на кота, и опять перехватит его на приземлении:

— Я бы тебя, Василий, отдал в зоопарк, было б тебе среди своих веселее. Так ведь по миру пустят, единственную шкуру сдерут, стыдно будет домой возвращаться. Сколько там возле вас, бессловесных, кормится — что ночных, что дневных!

Тут Михеев растянется рядом с котом, чтоб чувствовать под боком что-то родное, и пожалуется, уже отходя ко сну:

— Потому я и переживаю, Вася, друг ты мой дорогой. Лошадь Пржевальского не пржевает, а я пржеваю… Потому что я человек. Человек, Вася, тем и отличается от животного, что он пржевает…