Аспирин

Виктору Анатольевичу Воробьеву неделю назад исполнился сто сорок один год. А сегодня он впервые за восемьдесят девять лет добросовестного труда в Межгалактической промышленной корпорации, расположенной на одной из самых удалённых планет Вселенной, не пошёл на работу. Воробьев лежал на плавающей в воздухе кровати и не мог пошевелить даже пальцами. Виктор Анатольевич с трудом приоткрыл тяжёлые веки, не понимая, кто он, и что здесь делает. Воробьеву казалось, что он должен вспомнить что-то очень важное, но его мозг стал рыхлым и сырым, как эта подушка, наполненная морской ватой. Вскоре его сильно залихорадило, и Виктор Анатольевич почувствовал себя так, словно с него содрали кожу. Всё же ему удалось подняться с постели, накинуть халат, надеть мягкие тапочки и пройти на кухню за таблетками аспирина, помогавшими ему всегда и в любой ситуации. Он смочил тряпку, протёр ею стол, а затем достал стеклянный стакан и налил в него кипячёной воды из чайника. Оторвав кончик пакетика, он выдавил таблетку в воду. «Как весело она подпрыгивает, словно живая! Вся её жизнь сейчас пройдет перед моими глазами и продлится ровно столько, сколько слой за слоем будет сползать с неё и растворяться кислота, составляющая её суть и ценность. Все эти акробатические трюки она делает лишь для того, чтобы заполнить собой раствор, который я сейчас выпью… Уменьшить мои страдания – вот в чём её предназначение. Наверняка она себе вообразила, что я любуюсь её танцем, глупышка. Ладно, пусть себе думает, а пока я посмотрю на это представление из пузырьков и хореографических па». Так рассуждал Воробьев, сидя скрючившись на табурете, и заворожённо смотрел, как живо подпрыгивает шипучий белый диск в прозрачном стакане с водой, которую он время от времени помешивал чайной ложечкой. Наконец, Виктор Анатольевич поднёс стакан к губам. Он даже прикрыл глаза, предвкушая приятное тепло и нисходящую волну облегчения, но резко поставил его обратно на стол, поразившись мысли, промчавшейся сквозь его сознание: «Что в малом, то – ив великом!» Бегущая строка с этой фразой безостановочно мигает над входом в его цех. «Боже всемогущий! А что если и моя беготня и суета тоже Кому-то жизненно необходимы, чтобы… меня в итоге выпить? А время моей жизни Им исчисляется как время растворения Виктора Анатольевича Воробьева. Ему крайне важно дождаться конца этого представления, чтобы в итоге обрести некое облегчение от какой-нибудь болезни, а возможно – просто захмелеть.

Интересно, означает ли это, что я стану Им, когда Он выпьет меня?! – эта идея понравилась Воробьёву. – Именно моё осознание, мой ум и могут явиться тем уникальным природным элементом, способным оказать оздоравливающее воздействие на Его организм. Ну не мясо же и кости мои Он станет грызть! – господин Воробьёв посмеялся этому глупому предположению. – Мои мысли, мои победы и поражения, всё, о чём я думал, страдая и сталкиваясь со всевозможными жизненными препятствиями, – всё это образует особый концентрат, эликсир, бальзам, если можно так выразиться. Интересно было бы знать, какой же именно? Не хотелось бы мне, чтобы моя жизнь послужила Ему в качестве слабительного или просто для опохмелки. Фу! Что за бред!» Мечтая, Воробьёв затянул туже пояс халата и закинул ногу на ногу. «Уж Он-то точно знает, в чём заключается моё предназначение. Хоть бы подал знак, шельма! Ой, прошу меня простить! Да, я понимаю: ведь в том-то и заключается весь смысл бытия, чтобы разгадать эту загадку самому. Какого рода средством, с каким вкусом окажется твоя жизнь, раз уж так устроен механизм круговорота жизней в нашем Мироздании. Наверняка Он сейчас смотрит на меня и посмеивается над моими попытками разгадать эту тайну. Странно, что я раньше не мог до этого додуматься. Да и додумался ли кто-нибудь вообще?! Теперь мне понятно, не зря управляющий приводил меня в пример как самого ценного и благонадёжного, – Воробьёв подскочил на месте. – Вот! Это оно! Я нашёл, я разгадал свойство моей настоечки! До чего же всё просто и гениально! Господи! От этих мыслей хочется жить! Только что я обрёл мой смысл. Теперь я точно знаю, что Он верит в меня, иначе бы…» Не успела счастливая улыбка сойти с его лица, как тут же следующая мысль заставила его содрогнуться и соскочить с табурета. «Если таблетка оказалась бы не той, что мне нужна, я бы, не задумываясь, вылил ее в канализационное отверстие. Зачем же я буду себя травить ею?! Так Он и поступит со мной, если я сделаю что-то не так, как необходимо Ему! Что тогда?» – Воробьёву стало плохо, его затошнило, вновь стало лихорадить, а руки затряслись. Он вспомнил вчерашний день. Вчера вместе с друзьями они отправились взглянуть на прибывшее новое космическое судно из соседней звёздной системы. Зашли в их ресторанчик, для пробы пропустили несколько рюмок инопланетного вина… «Почему я здесь стою? Почему я в халате? – запаниковал он. – Где моё рабочее снаряжение? Что я здесь делаю?» Вдруг всё вокруг резко встряхнулось и понеслось. Воробьёв подлетел сначала к потолку, а затем описал несколько кругов по комнате, сбивая на ходу болтающимися ногами развешанные цветочные горшки. Медленно под ним проплыли стол, холодильник, два табурета, стакан с раствором аспирина и чайной ложечкой внутри. Затем комната закружилась ещё быстрее, Воробьёв зажмурился и застонал: он уже не различал предметы вокруг себя. И тут Виктор Анатольевич вспомнил! Сегодня обычный рабочий день, и он впервые в жизни пропустил его! Ноги и руки словно увязли в чём-то. Воробьёву показалось, что стены стали прозрачными, и перед глазами возникло Его лицо, расплывчатое, как гигантское розовое пятно, на котором, тем не менее, чётко виднелись глаза, нос и рот. Лицо вглядывалось сквозь стены, как в стакан, пытаясь рассмотреть, что же там внутри происходит. Воробьёв инстинктивно начал отползать в противоположную сторону, насколько это было возможно в несущемся потоке. Но на самом деле его ноги и руки лишь бессмысленно дрыгались в разные стороны. Случайно он поддел проносящийся мимо стакан с растворённой таблеткой аспирина. Стакан выскользнул из общего течения, упал на пол и разбился вдребезги. Круговорот тут же прекратился. «Нет! Нет! – запричитал Воробьёв, рухнув на колени перед осколками. – Нет, только не так! Я не хочу, чтобы всё закончилось именно так!» Он оплакивал разлитую по полу целебную настойку, пытаясь сгрести ее ладонями. Внезапно некая догадка заставила его подскочить и побежать за тряпкой, которой он до этого протирал стол. Воробьёв начал тщательно промокать ею лужицу, а затем выжал содержимое тряпки в чашку. Убедившись, что ни на полу, ни в тряпке не осталось ни капли, он залпом выпил всё, что ему чудом удалось спасти. Почувствовав себя намного лучше, Воробьёв сбросил халат и облачился в свой силиконовый потёртый, со шрамами и царапинами, но родной, прослуживший ему ровно восемьдесят девять лет, трудовой биокомбинезон. Он отправился в четырёхсоттысячный цех конгломерата по производству ацетилсалициловой кислоты, который располагался в самом центре промышленного монстра, плавающего посреди кислотного моря на краю Вселенной.