Щ — Щука

Советский народ верил в чудеса и сказки, как никакой другой народ на земле несмотря на все свое наукообразное мировоззрение и насаждаемый официально диалектический материализм. И стар и мал, от профессора до человека окончившего "три класса и восемь коридоров", уповали на справедливость и ждали чуда, подобно детям. Даже циники и скептики были, по меркам сегодняшнего дня, наивными простаками.

Может из-за этого своеобразного социального запроса на чудо, образ сказочной щуки был излюбленным в советском искусстве "от кинематографистов до юмористов". Щука из пруда учила уму-разуму, обустраивала жизнь, воплощала мечты не потому что герой был их достоин, а оттого что он человек хороший, да еще и вовремя ухвативший удачу за хвост.

Сказочную щуку любили куда больше Емелюшки-дурачка, которому хотя и симпатизировали, но в глубине души — завидовали. Потому что большинству время от времени приятно ощутить себя добродушными ленивыми увальнями, которым ни с того, ни с сего возьмет, да и улыбнется Судьба. Да так подфартит, что будет у тебя и дом хрустальный на горе, а под горой в пруду плавать белые лебеди, а над головой кружить падающие в ладони звезды. Вот это жизнь! Не жизнь, а сказка!

Кроме доброго сказочного "по щучьему велению, по моему хотению" или чудаковатого шолоховского деда-щукаря, в щучьем образе выразился существующий "в массах", хотя и неодобряемый "свыше" дух своеволия и даже хищничества всевозможных рвачей и хапуг. Он был так широко разлит по всем общественным слоям, что в пивнушках, восхищаясь или негодуя ставящим всех на уши чьим-то ловким фортелем, местные забулдыги многозначительно приговаривали: "щука знает свою науку".

Щука действительно "умеет мутить воду": любит встать на отмели и так взболтать хвостом донный ил, чтобы в поднявшейся круговерти хватать вся и всех, кто ей на зуб попадется. Сгодится и рыба, и лягушки, и змеи, и раки, и все водоплавающие животные. Впрочем, не побрезгует и уткой с гусем, если позволят собственные размеры и наглость, которой щуке не занимать.

Для массового сознания щука стала своеобразным образцом успеха и конкуренции в обществе, отрицавшем конкуренцию как принцип жизни. Соревнование — вот это по-советски, а конкуренция хотя объявлялась "классово чуждой", из жизни никуда не исчезала, только принимала иные, подчас хулиганские формы.

В каждом дворе, в каждом ГПТУ и даже техникуме, был свой доморощенный заводила, не позволяющий окружающим просто "расслабиться и насладиться жизнью". Оттого отслужившие и возвращавшиеся на гражданку "дембеля" чувствовали себя этакими возвратившимися в свой пруд щуками, перед которыми неслужившие собратья воспринимались исключительно как "караси" и "щеглы". Кому довелось походить на танцы и дискотеки 1960-80х прекрасно поймут, о чем я говорю. Надо было видеть, какой походкой заходили вчерашние дембеля, с каким взглядом окидывали собравшихся, как подходили к приглянувшейся девчонке…

Впрочем, хищнический элемент в своем большинстве был чужд природе советского человека, и решительно пресекался на всех уровнях.

Его "частные случаи" объяснялись исключительно пережитками прошлого, несознательностью "отдельных лиц", и прописывался в общественном сознании совсем как антигерои знаменных советских комедий. Асоциальные Трус, Балбес, Бывалый, хулиганистый Верзила, криминальные махинаторы в лицах злобного Шефа, дебиловатого Лёлика или рафинированного Геннадия Козодоева, матерые уголовники Хмырь, Косой, Доцент — вот типичные портреты "советских бытовых щук", которых своевременно обезвреживал бдительный актив народной дружины совместно с милицейскими знатоками.

С детских лет нам пытались привить, по сегодняшнему времени наивный, но добрый и человечный взгляд на природу и на окружающий человеческий мир. Очень показателен наивный, но правильный и мудрый мультфильм "Осторожно, щука!" (1968 год), повествующий как маленькие, дружные бобрята сумели защитить себя от коварной речной хищницы и отстоять свой собственный дом, общими усилиями отвоевав право на счастливую и безопасную жизнь.

      Мы воздвигаем создаем,

      Мы строим чудо водоем —

      Он будет самый, самый лучший.

      И Мы даем, и мы даем

      Назло, назло породе щучьей!

      И над водой, и над водой,

      И под водой, и под водой,

      Бобры везде, везде известны

      Своей душевной добротой

      Своею бобростью телесной!

      И нам бобрятам благодать

      Не будет горя, ни напасти.

      Мы будем щук сюда впускать

      С большим намордником на пасти!

      Идти со злою щукой в бой

      Я понял, нужно всей семьей!

      Вперед, вперед! Зовите трубы!

      Еще вокруг немало щук,

      А щука это, это — зубы!

Сколько бы лет ни прошло, но память о том, что "щука умирает, а зубы оголяет", осталась. И что добро только тогда чего-то стоит, когда оно в воде не тонет, в огне не горит, и медных труб — не страшится.