Была ли русская народная война против евреев?

Неудивительно, что в 1917–1920 годах, когда российская жизнь окончательно сорвалась со своих скреп, возникли множественные попытки русских людей свести с евреями счеты за революцию, террор, цареубийство, Гражданскую войну, поражение в Первой мировой, экономическую эксплуатацию и прочие прелести. Эти попытки продолжались, пока окончательно не победила Советская власть, и вошли в историю под именем еврейских погромов периода Гражданской войны. Причем характерной особенностью погромов было то, что в них принимали участие как Белая, так и Красная армия, а особенно партизаны из крестьян южных и юго-западных губерний. Еврейские революционеры и капиталисты так долго и с такой силой закручивали пружину русско-еврейского противостояния, что она не могла не раскрутиться со всей силой при первой же возможности.

Оборотной стороной медали была мобилизация евреев в ряды Красной армии по призыву их партийных руководителей, а также формирование еврейских военизированных спецподразделений со стороны красных.

Русско-еврейская этническая война эпохи Гражданской войны ни в чем так ярко не проявилась, как именно в этих исторических фактах.

Необходимо ввести читателя в курс дела, рассказав об этих не слишком широко известных событиях. Поскольку именно они имели отношение к нашей основной теме: «Черчилль, Россия, русские», во многом определив отношение героя сей повести к нашей стране и нашему народу.

Благо есть надежный источник. В 2006 году в Москве вышла книга доктора исторических наук, профессора Высшей школы экономики О. В. Будницкого «Российские евреи между красными и белыми (1917–1920)», на которую я уже немало ссылался. Она во многом посвящена как раз теме погромов в Гражданскую войну. Ее автор, сам еврейского происхождения, не удержался, по мнению ряда критиков, от необъективного, пристрастного изложения фактов, трактовав «белые» погромы как репетицию Холокоста[226]и даже тенденциозно представив завышенные цифровые данные на этот счет. Такой бесспорный знаток вопроса, как Геннадий Костырченко, проговорил в своей рецензии по поводу главных выводов Будницкого: «Антисемитизм, естественно, был достаточно широко распространен в Добрармии, особенно на так называемом бытовом уровне, однако утверждать, что он «суррогировал» (заменил) собой «белую идею», заключавшуюся, как известно, в спасении «единой и неделимой» России, – тенденциозное преувеличение. Определенно об идеологическом антисемитизме Белого движения как о политическом системном явлении можно было бы говорить, если бы он насаждался сверху, а не «шел» снизу»[227]. В силу сказанного я не буду пересказывать лишь данную монографию, а обращусь и к иным, в том числе архивным, источникам. Ибо, как отметила Т. Ю. Красовицкая (другой рецензент): «сегодня общество крайне заинтересовано в анализе национальных проблем, особенно русско-еврейских отношений, как говорится, по гамбургскому счету»[228]. Одним из бесспорных плюсов постсоветской научной жизни является снятие ряда табу с исторических тем, в том числе с темы еврейской.

Вчитываясь в книгу Будницкого, где тема погромов занимает центральное место, я спрашивал себя, как же это получилось, что красные погромы были не менее многочисленны и жестоки, чем белые, и почему евреев беспощадно громили вообще все участники Гражданской войны от анархистов до монархистов, в том числе сторонники социализма и независимой Украины (петлюровцы), всевозможные «зеленые», атаманы, махновцы, казаки всех казачьих войск и др. и пр.?!

Вначале скажу о красных и партизанских погромах, поскольку именно они в своей шокирующей и новой для читателя правде жизни раскрывают самую суть исследуемой темы – русско-еврейской войны. Ведь что поражает в исследовании Будницкого в первую очередь? Масштабы этой войны. Она велась на всем пространстве России и носила поистине всенародный характер.

Будницкий ничего не говорит о русско-еврейской войне, которую сам же тщательно и подробно описывает. Он говорит вместо этого о «погромах», подменяя одно понятие – и понимание истории! – другим. Но при этом отмечает: «Одно из главных отличий погромов периода Гражданской войны от погромов 1881–1884 и 1905–1906 годов – колоссально возросшее число жертв. Действительно, когда речь идет о десятках и сотнях (нескольких тысячах в период погромов 1905–1906 годов) убитых с одной стороны и десятках тысяч – с другой, это уже другое качество насилия. Если в одном случае мы можем говорить о беспорядках, сопровождавшихся человеческими жертвами, то в другом речь идет об истреблении»[229].

О том, что истребление было взаимным и счет русским жертвам еще до 1917 года шел тоже на десятки тысяч (не говоря уж о том, что началось после 1920 года), автор тоже не пишет, даже не намекает. Однако читатель не может не сознавать: евреи сеяли ветер в 1881-м, в 1905-м – вот и пожали бурю в 1919 году. Чему удивляться? Это было вполне закономерно. Тогда войну еще можно было остановить – теперь она разгорелась. Маховик войны разгонялся медленно, но крутили-то его евреи, а когда он разогнался, уже было не затормозить.

Не пишет Будницкий и об истинной причине погромов. Но она порой сквозит в тех фактах и цитатах, которые он честно приводит. Например, он рассказывает: «Иногда борцы за свободную Украину брали заложников. Командир одного из отрядов объяснил: «Наш отряд преследует цели воспитательные. Мы хотим отучить жидов от политики. Мы хотим отбить у них охоту к власти на Украине, где власть должна принадлежать только украинскому народу. Вот мы и дадим им маленький урок, бескровный». «Урок» заключался в том, что заложников высекли»[230].

Думается, что инстинктивно именно так – отбить у евреев охоту к власти – и понимали свои задачи простые участники Гражданской войны по обе стороны фронта: русские, украинцы, белорусы (в понятиях того времени – «триединый русский народ»). Лишь иногда переводя свои стремления с языка инстинкта на язык мысли. Но ведь отличие любой этнической войны – ее стихийность, спонтанность, неудержимость. Она есть именно проявление инстинкта, а не рассудка, хотя пользуется и рациональными аргументами. И с этой стихией не совладать ни доводами разума, ни законами, ни декларациями.

Необходимо также напомнить читателю, что когда говорят о зверских погромах евреев, учиненных казаками, как белыми, так и красными, осенью 1919 года, то почему-то забывают, что этому предшествовала геноцидная директива Якова Свердлова о «расказачивании» от 29 января того же года, следствием которой явилось массовое чудовищное истребление казачьего субэтноса русского народа без различия пола и возраста, проводившееся под руководством Якира и Френкеля. Казакам сегодня адресуются едва ли не основные обвинения со стороны пострадавшего еврейства. Однако мы понимаем: погромы во многом явились ответом казачества, в том числе и на эту директиву, и на этот геноцид. Но главное: и то и другое было откровенным проявлением этнической русско-еврейской войны, отрицать которую нет никакой возможности.

В течение почти ста лет всю вину и ответственность за еврейские погромы времен Гражданской войны все возлагали только на белых. Понятно: кровная связь Советской власти с еврейством на протяжении всей своей истории требовала именно такой публичной и постоянной трактовки. Официально большевистский режим был объявлен абсолютным благом, а противодействие ему – абсолютным злом, соответственно, красным приписывалось все хорошее, а белым все плохое, в том числе погромы. Эта пропагандистская традиция сложилась уже в ходе Гражданской войны, когда вся еврейская пресса и общественность за рубежом агитировали за Советскую власть. А в дальнейшем проеврейски настроенные историки вне России (в основном на Западе), вынужденные, напротив, постоянно отбиваться от обвинений в установлении евреями большевистского режима, искали в белогвардейских погромах оправдания массовому участию евреев в революции, Гражданской войне и строительстве Советской власти. Этой позиции еврейская историография придерживается и посейчас.

Концептуально книга Будницкого примыкает к той же традиции, однако ее выгодное отличие в том, что она буквально обрушивает на читателя массу информации о погромах евреев, которые совершались по обе – что очень важно! – стороны всех фронтов. (Автор не случайно подчеркивает в «Заключении», что антисемитизмом было увлечено «большинство населения страны» и что «Красная армия была проникнута не в меньшей степени антисемитским духом, чем войска ее противников»[231].) Позволяя, тем самым, постигнуть, что фронт-то на самом деле был один и что за фасадом социальной, классовой войны следует прозревать войну этническую. Своя русско-еврейская война шла в каждом из двух враждебных станов: как в белом, так и в красном.

Пересказывать пионерную книгу Будницкого здесь нет возможности (развернутую рецензию см. в журнале «Вопросы национализма» № 28, 2016), но некоторые примеры и цитаты из нее привести стоит.

Будницкий дает такую статистику: «По «консервативным» оценкам Н. Гергеля, больше всего погромов на Украине в период с декабря 1918 по декабрь 1919 года приходится на долю войск Директории и ее союзников – 439 (40 % общего числа погромов, проценты даются округленно), далее следуют различные банды – 307 (25 %), белые – 213 (17 %), красные – 106 (9 %), григорьевцы – 52 (4 %), неустановленные (276) погромщики – 33 (3 %), польские войска – 32 (3 %). Войсками Директории и ее союзников за это время было убито 16 706 евреев (54 %), белыми – 5235 (16.9 %), различными бандами – 4615 (14.9 %), григорьевцами – 3471 (11.2 %), красными – 725 (2.3 %), поляками – 134 (0.4 %), неизвестными – 36 (0,1 %)».

При этом:

«Погромы сопровождались редкостными даже для Гражданской войны зверствами.

Украинские «повстанцы» заживо хоронили евреев, «заживо варили в большом котле на центральной площади местечка», топили, а пытавшихся выплыть «укладывали прикладами», «пачками укладывали на рельсы и пускали паровоз» и т. п.

Зверствовали не только банды различных «батек». Польские легионеры в местечке Долгиново Виленской губернии не ограничились грабежом и избиением евреев нагайками. Они отрезали чем-то особенно не угодившему им еврею уши и нос, выкололи глаза, поломали руки и ноги. После чего пошли обедать, а вернувшись, расстреляли несчастного. В садистской изобретательности с легионерами соперничали белые»[232].

Евреев, как видим, одинаково «любили» все славяне, немало провековавшие с ними бок о бок, – русские, украинцы, поляки и др. И большевики не были исключением. Они, так сказать, шли в ногу со всем народом в данном отношении. Изначально антисемитскую пропаганду большевики использовали, к примеру, против Временного правительства. По признанию Ильи Эренбурга, во время выборов в Учредительное собрание шла прямая агитация «против жидов за большевиков». Парадокс, но так было! Агитация дала свои плоды, и на выборах большевики получили аж 25 % голосов. А по воспоминаниям Керенского, накануне своего падения он видел характерную надпись на стене одного петербургского дома: «Долой еврея Керенского, да здравствует Троцкий!».

Все сказанное ярко свидетельствует о том, во-первых, какой хаос и неразбериха царили в умах русского простолюдина, обозленного, революционизированного, но при этом тотально дезинформированного и замороченного партийной пропагандой. А во-вторых – о том, насколько страх перед евреями и племенная ненависть к ним пропитали все русское народное сознание за сто сорок лет совместного проживания двух народов. Почему-то, рассуждая о причинах еврейских погромов в России, сравнивая их с последующим Холокостом и т. д., никто не задается самым простым вопросом: отчего никто никогда не слышал о погромах в отношении, например, мордвы или удмуртов, башкир или ненцев, тофаларов, нанайцев, нганасанов, самоедов и проч. Почему всегда и везде – только евреи?! Думается, ответ уже дан выше.

В результате такого положения вещей, как ни дико читать об этом человеку, воспитанному в традициях советской школы и вуза, «антисемитизм в Красной армии был проблемой для большевистского руководства на протяжении всей Гражданской войны». Будницкий приводит характерный пример: 22 апреля 1919 г. в ЦК РКП(б) поступила докладная записка члена коллегии ВЧК Г. С. Мороза, еврея по национальности, вернувшегося из поездки на Украину. В записке воспроизводилась царившая там удушливая, предпогромная атмосфера: «То и дело в вагонах, на станциях, в столовых, на базарах и даже клубах слышишь: «Жиды всюду, жиды губят Россию. Советская власть ничего бы, если бы не жиды» и пр.»[233].

Иными словами, повсеместно все слои «триединого русского народа» единодушно понимали и оценивали подоплеку событий. И эта оценка в народных низах была тотальной, захватывая в том числе красноармейскую солдатскую массу не менее чем белогвардейскую или партизанскую.

Об этом красноречиво свидетельствуют, например, результаты анкетирования, проведенного партией Поалей Цион среди евреев-красноармейцев весной или летом 1919 года: желает ли красноармеец перейти в еврейские части и если да, то почему. Ответы замечательно достоверны и искренни. «Если более грамотный бухгалтер, член Поалей Цион Моисей Вельман выражал свои мысли «интеллигентно»: «Антисемитизм сильно развит среди красноармейцев», – то бундовец Шлойма Вульфович, мыловар, высказывался откровеннее: «Потому что ругают всегда жидом. Очень тяжело жить там. Хочу со своими»… Чернорабочий, беспартийный Лейба Далкунов: «потому что страдая все время вместе с русским, то кроме слова «жид» и враждебное отношение не имею». Портной, беспартийный Ноа Гозман: «Из-за антисемитизма не хочу быть среди русских красных армейцев». Жестянщик, беспартийный Залман Хедекель: «Из-за чрезвычайно враждебного ко мне как еврею отношения со стороны красноармейцев неевреев – я полагаю, что на фронте рискуешь больше пасть от пули своего же товарища»… Мордух Левин, портной, беспартийный: «Это антисемитизм, который среди красноармейцев русских так что прямо некоторые готовы убить». Иосиф Лекаж, булочник, беспартийный: «Из-за невозможно враждебного к евреям отношении ко мне и ко всем со стороны к[расноармейце]в христиан, выражающемся в издевательствах и придирках, другого слова, как враждебно сказанное слово «жид» для них нет», – и т. д.»[234].

Опасения еврейских красных воинов были вовсе не беспочвенны. «13 июня 1919 года всеукраинский Главный комитет Поалей Цион направил советским и партийным властям Украины, России, Белоруссии и Литвы меморандум о положении еврейского населения на Украине и об антисемитских эксцессах в Красной армии… В меморандуме сообщалось о погромах, осуществленных частями Красной армии в Умани, Черкассах, Христиновке, Калиновке и по железнодорожной линии Погребище – Умань. Лидеров Поалей Цион, проводивших активную кампанию по привлечению евреев в Красную армию, особенно тревожило положение еврейских «рабочих-красноармейцев», которые «встречают со стороны своих же товарищей-красноармейцев злобную ненависть, которая неоднократно выливалась в форме злобной расправы над ними».

Будницкий конкретизирует: «Добровольцы-евреи, отправившиеся из Одессы на Бессарабский фронт и переброшенные затем на борьбу с Григорьевым, едва не погибли от рук своих же «товарищей-красноармейцев». Командование вынуждено было отозвать их обратно в Одессу. В Гайсине «свои же товарищи-красноармейцы» убили 22 из 24 евреев-сослуживцев. Еще больше было фактов, говорящих о «неописуемых душевных мытарствах и жестоких оскорблениях, которым часто подвергаются еврейские рабочие в рядах Красной армии со стороны их антисемитски настроенных товарищей»[235].

Если русские и украинские красноармейцы награждали таким отношением даже своих еврейских братьев по оружию, то чего могли ждать мирные евреи? Вот несколько фактов из книги Будницкого:

– «Несмотря на принимаемые меры, антисемитские эксцессы продолжались. Красноармейцы устроили погром в деревне Россава (население около 5000 чел., 210 еврейских семейств), находившейся в 20-ти верстах от г. Богуслав. Погром продолжался с 26–27 февраля по 3 марта 1919 года. В Клевани Ровенского уезда красноармейцы запускали евреям в бороды специально закрученную проволоку. Расправляясь, она выдирала волосы и причиняла страшные страдания; евреям также кололи ржавыми булавками ягодицы. В мае 1919 года части Красной армии учинили погромы в Умани и Любаре»;

– Какой-то воин Красной армии хвастался в письме от 15 августа 1919 года, что по пути на Коростень «мы перебили всех евреев, за дорогу около 500 человек. В Жлобине убили комиссара ЧК и всех обезоружили». Командование, по его словам, ничего не могло поделать с вышедшими из-под контроля красноармейцами[236];

– «Наиболее ярко антисемитские настроения среди красноармейцев проявились в Первой Конной армии – едва ли не самом легендарном воинском соединении красных периода Гражданской войны. Собственно, говорить приходится не только о настроениях, но и о погромах, практически ничем не отличавшихся от деникинских…» В политсводке, составленной по материалам совещания политработников Первой Конной армии 30 июня 1920 года и подписанной заместителем начальника политотдела армии С. Н. Жилинским, о 4-й дивизии говорилось: «Сильно развит бандитизм, военнопленных раздевают донага, антисемитская агитация ведется почти открыто. Комсостав и политработники в большинстве не соответствуют своему назначению и с вышеуказанными явлениями борются слабо»[237];

– «В сентябре – начале октября 1920 года буденовцами, преимущественно бойцами 6-й кавалерийской дивизии, при отходе с фронта были учинены погромы, ничем не отличавшиеся (а по мнению некоторых современников даже превосходившие) по жестокости и числу жертв «добровольческие». [!!! – А. С.] Во всяком случае в донесениях РВС Первой Конной армии погромы конармейцев 6-й дивизии в местечке Березово и в р-не Млынова названы «кошмарными». Попытки навести порядок силами командования самой дивизии успехом не увенчались: арестованных 24 сентября погромщиков освободили свои же товарищи, разогнав попутно реввоентрибунал дивизии. 6-я дивизия не была исключением: погром в местечке Рогачев устроили бойцы 14-й дивизии… 28 сентября в местечке Полонное был убит комиссар 6-й кавдивизии Г. Г. Шепелев, пытавшийся пресечь начавшийся погром»[238];

– «6-я кавдивизия учинила погром, продолжавшийся несколько дней, в местечке Самгородок. В первый день погрома, по свидетельству очевидцев, «под лозунгами: «Бей жидов, коммунистов и комиссаров», «Анархия – мать порядка» – громилы рассыпались по местечку и стали громить еврейское население, не встретив никакого сопротивления, ибо мирное население было бессильно что-либо сделать, а представители власти, как то: райвоенком и милиция – еще за день до этого оставили местечко». Расположившиеся в ближайших селах буденовцы, как правило, пьяные, продолжали группами в 10–15 человек совершать налеты на местечко: «разбойничали, насиловали женщин, поджигали дома». В ночь на 5 октября 1920 года, во время очередного налета, сопровождавшегося поджогом, «они забрали четырех девушек в ближайшее село, где их держали для своей прихоти в течение двух суток. Не щадили также и старых женщин. По достоверным сведениям, число изнасилованных более 50-ти. Ими были также убиты 2 женщины. В течение их пятидневного разгула были ограблены все еврейские дома, и в холодные осенние ночи многие родители с малолетними детьми прятались в полях и рвах».

Начальник 8-й кавалерийской дивизии Червонного казачества В. М. Примаков доносил в штаб Юго-Западного фронта 2 октября 1920 года: «Вчера и сегодня через расположение вверенной мне дивизии проходила 6-я дивизия 1-й Конной армии, которая по пути производит массовые грабежи, убийства и погромы. Вчера убито свыше 30-ти человек в м[естечке] Сальница, убит председатель ревкома и его семейство; в м[естечке] Любар свыше 50-ти человек убито. Командный и комиссарский состав не принимают никаких мер. Сейчас в м[естечке] Уланов продолжается погром… Начдив сообщил мне, что военком дивизии и несколько лиц комсостава несколько дней тому назад убиты своими солдатами за расстрел бандитов. Солдатские массы не слушают своих командиров и, по словам начдива, ему больше не подчиняются. 6-я дивизия идет в тыл с лозунгами «Бей жидов, коммунистов, комиссаров и спасай Россию», у солдат на устах имя Махно как вождя, давшего этот лозунг».

Сведения Примакова полностью подтвердила Чрезвычайная следственная комиссия. По ее данным, среди части конармейцев были популярны лозунги «Бей жидов – комиссаров и коммунистов», «Идем почистить тыл от жидов», «Идем соединиться с батькой Махно»[239];

– Писатель М. М. Пришвин, живший в Ельце, записал осенью 1919 года слухи о настроениях стоявшей неподалеку дивизии Красной армии: «Говорят, что между солдатами нашей 42-й дивизии очень распространено «учение» Махно: «Долой жидов и коммунистов, да здравствует Советская власть!»[240].

Приведенные сведения далеко не полны. По тому же Будницкому, на долю красноармейцев приходится еще примерно 13 погромов в Браилове, Василькове, Волочиске, Гайсине, Золотоноше, в Клевань, Коростене, Корсуне, Обухове, Погребище, Ровно, Россаве и др. (приблизительное число жертв – 500 человек).

Но и это, конечно, не исчерпывающий список. Вспомним хотя бы рассказ Ивана Бунина в его книге воспоминаний «Окаянные дни» про еврейский погром на Большом Фонтане 2 мая 1919 года, учиненный одесскими красноармейцами: «Разгромлено много лавочек. Врывались ночью, стаскивали с кроватей и убивали кого попало. Люди бежали в степь, бросались в море, а за ними гонялись и стреляли, – шла настоящая охота…».

В 1920 году заместитель начальника Политотдела Юго-Западного фронта Шнейвас получил рапорт от одного из руководителей Политотдела фронта И. Каганова, где тот, упоминая многочисленные сведения о «крайне обострившемся антисемитизме в рядах Красной армии», констатировал: «К многочисленным фронтам революции, требующим скорейшей ликвидации, присоединился еще один грозный фронт, фронт антисемитизма, чреватый губительными последствиями и в своем искоренении не терпящий никакого отлагательства»[241]. Подобных фактов можно было бы привести еще немало.

«Юдофобство у коммунистов – органическое явление», – обобщил в своем дневнике в сентябре 1919 года писатель М. М. Пришвин[242].

Особое внимание обращает на себя популярность у красноармейцев такой грандиозной фигуры, как Нестор Иванович Махно – «батька Махно» – истинный герой и идол крестьянской войны, выразитель извечной русской крестьянской утопии – не то вовсе анархической, не то жаждавшей своего мужицкого царя. Этакий Пугачев XX века. А между тем в состав Первой Конной армии в разное время входило от 71 до 77 % крестьян. Неудивительно, что с партизанами-махновцами их слишком многое роднило. И хотя, как и у большевиков, у анархистов Махно идейное обеспечение осуществляли евреи (и даже контрразведку вел еврей Лева Задов, он же Зеньковский, он же Зодов), но племенные чувства к евреям вообще, предписывающие «бить жидов и коммунистов», были одинаково свойственны тем и другим.

Все сказанное, конечно, – ярчайшее свидетельство тому, что внутри Гражданской войны шла война этническая, захватившая лагерь красных не менее, чем все другие. (Которая, увы, не кончилась с Гражданской, а только усилилась, войдя в фазу расправы с обезглавленным и обезоруженным русским народом.) Вот теперь, благодаря Будницкому, это полностью стало понятно.