Ярослав Голованов ЗЕМЛЯ БЕЗ ЧЕЛОВЕКА

«Sifata sinant»[6]

Вергилий.

Итак, человечество вступает в борьбу с разумными насекомыми. Сюжет не нов, однако до сих пор подобные битвы происходили в космосе, на далеких планетах. Но чтобы на нашей родной, теплой, покоренной Земле! Что ж, Филип Дик, как всегда, парадоксален, даже в миниатюрах. Ну, а что если, подыграв автору, представить нашу планету лишенной человеческого присутствия? Кто же тогда сможет претендовать на звание «венца творенья»? Этот сугубо фантастический вопрос редакция журнала адресовала писателю Ярославу Голованову. Адресат был выбран не случайно — в свое время блестящий очерк Ярослава Голованова, посвященный чувственному миру растений, вызвал немало споров.

ЗАМЕЧАТЕЛЬНОЕ, ПРЕЖДЕ ВСЕГО, БЛАГОДАРЯ СВОЕЙ БЕЗОТВЕТСТВЕННОСТИ, ЗАНЯТИЕ:

размышлять о том, какой предстала бы Земля, если бы на ней не было человека. То, что планета была бы совершенно другой, — спору нет. Собственно, этой проблеме посвящены труды великого русского ученого (в должной мере нами до сих пор не оцененного) Владимира Ивановича Вернадского. Именно он сказал, что деятельность человека оказывает не локальное, частное воздействие на окружающую среду, но оказывает воздействие глобального характера. Не ясно другое: а могло ли нас не быть?

Могли бы мы не родиться? Ведь это очень страшно: не родиться! Мне рассказывали, как великий русский писатель Андрей Платонов долго слушал утешения друга по поводу его, Платонова, бедственного материального положения, — знаменитый режиссер, основатель московского Камерного театра Александр Яковлевич Таиров, спасая писателя от голодной смерти, определил его дворником при театре. Андрей Платонов выслушал друга, помолчал немного и сказал:

- Да, ты прав. Все это очень печально. Но знаешь, что меня утешает? Ведь могло быть куда хуже: ведь я мог не родиться! Представляешь, я бы не знал, что есть небо, трава, люди…

Замечательно точно передан трагизм ситуации, над которой мы, честно говоря, почти никогда не задумываемся. Не будучи биологом, я затрудняюсь ответить на вопрос: могло ли нас с вами не быть вообще? Но, исходя просто из соображений здравого смысла, думаю, что прервать эволюцию млекопитающих некой, скажем, космической катастрофой, было возможно.

Мы так привыкли к себе, что сама постановка такого вопроса кажется нам искусственной и, если хотите, не лишенной некоего научно-популярного кокетства. А, между тем, вопрос абсолютно корректен и строго математически обсчитан. Англичанин Майк Харт вычислил, что земная жизнь — вообще, всякая, от самой примитивной, до самой совершенной, — нечто из ряда вон выходящее. Харт подсчитал, что если бы орбита Земли всего на пять процентов была ближе к Солнцу, то еще за многие миллионы лет до появления ходящих, плавающих и летающих тварей наша планета в результате неизбежного возникновения парникового эффекта, превратилась бы в раскаленный мир, напоминающий нынешнюю Венеру. И наоборот, если бы Господь Бог удалил орбиту Земли лишь на один процент от Солнца, то еще 1,7 миллиарда лет назад никакой внутренний вулканизм, никакое тепло недр не спасло бы ее от глобального оледенения и ни о какой цивилизации и речи быть не могло. Выводы англичанина полностью разделял веселый человек и серьезный ученый Иосиф Самойлович Шкловский. «Наша Земля — уникальная планета», — любил повторять он..

НУ, ПОВЕЗЛО!

- вполне можно воскликнуть. Ну, что теперь делать? Радоваться надо тому, какие мы уникальные! И все-таки, возвращаясь в мир фантастики, имеем ли мы право поразмыслить над тем, чтобы было бы, если бы нас не было? Строго говоря, а почему бы и нет? Кто нам может запретить? Проблема эта очень близка к проблеме существования множества обитаемых миров, а, как известно, эта проблема признана абсолютно научной Но вся эта наука упирается, как в стенку, в один совершенно роковой для нее факт: она пытается построить продуманный и обоснованный график, имея на этом графике одну выверенную и бесспорную точку: земную цивилизацию.

В старинных книгах о межпланетных путешествиях (у того же замечательного энтузиаста Николая Рынина) не раз попадались мне рисунки различных обитателей иных миров, и они всегда чрезвычайно меря разочаровывали. У художников-фантастов обычно не хватало выдумки ни на что другое, как на то, чтобы «скрестить» свинью и жука, слона и жирафа, довести до циклопических размеров дождевого червя или сороконожку. Мы (я, вы и художники) не могли вырваться из земных, с детства выношенных представлений, — все это были компилляции, не более/Иногда, правда, дело доходило до какой-нибудь интеллектуальной паутины или мудрых, многие века живущих, «картофельных мешков», неизвестно как размножающихся. Но опять- таки, и паутина, и «мешки» знакомы нам по земному опыту. Я не историк фантастики и не берусь утверждать, что кому-то это удалось сделать раньше Станислава Лема, но Лем потряс меня своим «думающим океаном» Соляриса. Вот это уж точно было что-то совершенно незнакомое и невероятное! Между тем, Лем оставался среди фантастов в относительном одиночестве. Помню беседу с Иваном Антоновичем Ефремовым — уникальным фантастом масштабов всемирных, — который долго и подробно доказывал мне, что разумные инопланетяне не могут принципиально отличаться от нас.

ОНИ ДОЛЖНЫ БЫТЬ, ПОХОЖИ НА НАС,

- утверждал фантаст. — Они должны быть прямоходящи, чтобы иметь достаточно широкий кругозор. Логичнее чтобы все основные органы чувств размещались вблизи мозга — зрение, слух, обоняние. Только два уха и два глаза и даже две ноздри способны дать этим чувствам объемное, «стереоскопическое» представление об окружающем мире, так что они непременно возникнут в результате эволюции. Какие-то конечности неизбежно утратят функции передвижения и неминуемо должны будут высвободиться для созидания.

Словом, у Ивана Антоновича все выходило так, что сконструировать живое разумное существо лучше, чем сконструированы мы с Вами, просто невозможно. Он допускал незначительные отклонения роста из-за силы тяготения, а также изменения цвета кожи в зависимости от спектра излучения Солнца. Вот и все, пожалуй Я спорил с Ефремовым очень осторожно: во-первых, он биолог и палеонтолог, во-вторых, он Ефремов!

- Иван Антонович, — деликатно возражал я, — но давайте представим себе некие фантастические существа, которые передают всю необходимую информацию, используя радиочастоты различной длины, которые в качестве антенн воспринимают их собственные тела. Им не нужны ни глаза, ни уши… Или вот, смотрите: каждый цвет в природе соответствует определенной длине волны, который укладывается в цветовой спектр. Представьте себе: некие существа беспрестанно меняют свой цвет, по их телам прокатываются некие радужные волны, и эта недоступная нашему глазу цветовая информация способна рассказать им больше друг о друге, чем все наши слова, запахи и взгляды.

- Ну, зачем вы усложняете? — сердился знаменитый фантаст. — Природа никогда не склонна что-либо усложнять, если в данных условиях она может обойтись более простым и энергоемким способом передачи информации!..

- Но человеческий глаз очень непрост в своем устройстве, хотя бы в практически мгновенной возможности, меняя фокусное расстояние, «настраиваться на резкость». О способности различать цвета я уж не говорю. Мне кажется, глаз сложнее радиолокатора…

- А энергетика? — не сдавался Ефремов.

Разговоры были долгие. Это был очень умный человек, может быть, он прав… Даже скорее всего, он прав. Но если прав Майк Харт, и другие астрономы, если столь незначительная подвижка в хороводе солнца способна вызвать столь катастрофические для жизни результаты, то невольно возникает вопрос: сколь же разнообразен, чудотворен и непохож на наш будет мир, едва-едва отклонившийся от нынешней орбиты Земли?! Известный поэт и философ Николай Заболоцкий писал, что Циолковский «допускал возможным одновременное существование материи во многих ее обличиях, в том числе и древнейших, и считал человечество лишь младенцем в огромной семье разумных и совершенных существ, населяющих Вселенную». Это, конечно, очень субъективно, но мне как-то больше хочется верить Циолковскому, чем Ефремову…

НАСЕКОМЫЕ ИДУТ!

- таков клич многих фантастических романов. Почему так? Да очень просто! Если насекомые и имеют мало внешних черт, напоминающих людей (по И.А.Ефремову), то их «социальный мир» невольно толкает нас к аналогиям с человеческим обществом. Разве не похожи на наши города (особенно современные) пчелиные ульи? Разве любой муравейник — это не аналог нашего государства, с его элитарной верхушкой и целой «социальной» лестницей, на которой так продумано и прочно распределены права и обязанности маленьких членов этого сообщества? Мудрая архитектура термитов, продуманность действий всевозможных короедов и дровосеков — да тут любой ребенок отыщет невероятное количество похожестей с нашей человеческой цивилизацией. Разумная осторожность клопа. Дерзкая активность таракана. Сколько раз мы сталкивались с ними, дивясь «уму» этих крохотных существ!

НЕ БУДЕМ ОБИЖАТЬ РАСТЕНИЯ,

которые имеют те же чувства, что и животные, а многие из них развиты значительно больше и во много раз превышают по своей чувствительности человека. Не забудем: растения возникли на Земле еще раньше, чем насекомые. Кто же мешал им достичь невиданных высот эволюции в течение десятков и сотен миллионов лет, когда им ничего, кроме стихийных лесных пожаров не угрожало?

Или обитатели океана? Почитайте о дельфинах. Все понимают. Нашли какие-то свои средства общения. Только что стихи не пишут. А может, и пишут, да мы просто не знаем! Где же вы раньше были, дельфины? Где ваши Атлантиды, ваши тучные подводные стада на беспредельно плодоносящих пастбищах мирового океана? Где ваша фантастическая цивилизация морских бездн?

ЧТО-ТО ЗДЕСЬ НЕ ТАК,

но почему не так и отчего не так, не знаю. Думаю, что точно вряд ли кто знает. Академик Вернадский, ум, повторяю, редкий, писал: «Твари земные являются созданием сложного космического процесса, необходимой и закономерной частью стройного космического механизма, в котором, как мы знаем, нет случайностей».

Во всем согласен с Владимиром Ивановичем, разве, что в самом последнем утверждении его никак себя убедить не могу. А почему нет случайностей? Разве все, что происходит в природе, начиная от столкновения Галактик и кончая засыпанным в вечном мерзлоте мамонтенком Димой, не суть ли наглядные и многочисленные случайности, постоянно нами наблюдаемые? Вот я, человек не религиозный, что в целом ряде случаев очень мешает существованию, что сейчас скорее порицается, все-таки рискну высказать одну воистину еретическую мысль. Если следовать Вернадскому, случайности нет, и тогда мы неизбежно придем к заданной предначертанности, к неопознанной, а главное — к непознаваемой обязательности будущего, которую одни люди (бесконечно мною уважаемые) называют Богом, другие (словно стесняясь этого высокого слова), называют Судьбой, Роком, Ходом Мироздания и еще десятками равновеликих в своей неопределенности понятий. Не облегчают ли они тем самым нашу жизнь именно там, где ее облегчать не следует, где пульс ее должен биться упорно, упрямо и постоянно? Не есть ли это некое замаскированное утверждение, что искать — бесславно, а находить — бессмысленно? Ведь если Человек овладел этим миром только потому, что он должен был овладеть этим миром, — это не ответ. Меня он не может удовлетворить. А вас?

P.S. «За свою долгую жизнь я понял, что мы гораздо дальше от подлинного понимания процессов, происходящих в природе, чем это представляет большинство наших современников»

Альберт Энштейн

P.S.S. «Ты спрашиваешь: что такое жизнь? Это все равно, что спросить: что такое морковка? Морковка есть морковка, и больше ничего не известно».

Антон Чехов